— Бывает, — сказал Могильщик. — В такую жару мозги ни у кого не работают.
Могильщик и Гробовщик ушли вместе с полицией и отправились в сторону церкви посмотреть, что с Джейком. Но его на газоне не было. Сидевший в патрульной машине полицейский сообщил, что карлика увезли в больницу.
Пожарные уехали, но у тротуара еще стояло несколько патрульных машин: полицейские безуспешно прочесывали парк в поисках альбиноса-исполина по кличке Мизинец.
Гробовщик взглянул на часы:
— Двенадцать минут третьего. Эта история уже битый час длится.
— Бары закрылись, — сказал Могильщик. — Надо бы, прежде чем сдавать дежурство, заглянуть в Долину, ты не находишь?
— А как же Джейк?
— Никуда твой Джейк не денется. Давай-ка сперва прокатимся — посмотрим, что еще в этом пекле творится.
И они вразвалочку направились к своему маленькому черному седану. Со стороны их можно было принять за двух фермеров, которые впервые приехали в столицу.
В полицейский участок они вернулись только в половине четвертого утра.
А все из-за жары.
Даже в половине третьего ночи Долина, район Гарлема в низине, к востоку от Седьмой авеню, напоминала раскаленную сковороду. Асфальт нагрелся и разбух, от него в воздух подымался нестерпимый жар, а атмосферное давление прибивало этот жар обратно к земле — как крышку от стоящей на огне кастрюли.
Цветное население Долины бодрствовало даже в это время суток — в перенаселенных многоквартирных домах, где каждая каморка стоила целое состояние, на улицах, в ночных барах, в борделях, вело жизнь, приправленную пороком, болезнями и преступлениями.
Над этой раскаленной сковородой в жарком, неподвижном воздухе низко стоял густой, терпкий запах шашлыка, опаленный волос, выхлопных газов, гниющего мусора, дешевых духов, немытых тел, разрушенных зданий, собачьих, крысиных и кошачьих испражнений. Запах виски и блевотины. Запах бедности — застарелый и высушенный.
Полуголые люди сидели у открытых окон, толпились на черных лестницах, шаркали взад-вперед по тротуарам, носились по ночным улицам на разбитых машинах.
Из-за жары невозможно было спать, из-за разлитого в воздухе греха — любить, из-за шума — мечтать о прохладных водоемах и тенистых аллеях. В ночном воздухе надрывались, стараясь перекричать друг друга, бесчисленные радиоприемники, оглушительно визжали возившиеся на улицах кошки; тишину разрывали истерический смех, какофония автомобильных гудков, грубые ругательства, громкие споры, истошный визг поножовщины.
Бары закрылись, и пили поэтому прямо на улице, из горлышка. Мучаясь от жары, хлестали дешевое крепкое виски, еще больше мучились от жары и шли драться или воровать.
Могильщик и Гробовщик столкнулись с массой крупных и мелких преступлений.
Грабители вломились в супермаркет и украли пятьдесят фунтов парной говядины, двадцать фунтов копченой колбасы, двадцать фунтов куриной печенки, двадцать девять фунтов маргарина, тридцать два фунта топленого жира и один телевизор.
Какой-то пьянчуга забрел в похоронное бюро и отказывался уйти, пока его не обслужат «по первому разряду».
Мужчина зарезал женщину за то, что та «не давала, ну хоть ты тресни».
Женщина зарезала мужчину, который, как она уверяла, пребольно наступил ей на мозоль.
Во второразрядном ресторанчике на углу Восьмой авеню и Сто двадцать шестой улицы завязалась драка. Началась драка с того, что в задней комнате ресторана во время игры в кости один негр набросился с ножом на другого. Тот недолго думая выскочил на улицу и вооружился обломком железной трубы, которую, прежде чем пойти играть в кости, он предусмотрительно припрятал в мусорном баке. Негр с ножом, увидев, что его обидчик возвращается с железной трубой, вскочил и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, ретировался в противоположном направлении. Тогда его приятель бросился с бейсбольной битой на негра с трубой. После этого негр с ножом вернулся и пришел на помощь негру с бейсбольной битой. Увидев, что двое напали на одного, из кухни, размахивая топором, выскочил повар, тоже негр, после чего между негром с ножом и поваром завязалась ожесточенная схватка один на один.
Когда Могильщик и Гробовщик вбежали в ресторан, спертый воздух сотрясался от криков и звона холодного оружия.
Не вступая в разговоры, Гробовщик рукояткой пистолета стал бить по голове негра с ножом. Тот, пошатываясь, выбежал из ресторана и, прижимая к груди нож, который он боялся пустить в ход, забормотал:
— У меня голова крепкая — не пробьешь…
Левой рукой Могильщик стал хлестать по лицу негра с бейсбольной битой, а правой — размахивать пистолетом, разгоняя собравшуюся на тротуаре толпу.
— Разойдись! — кричал он.
— Получай, красноглазый! — кричал Гробовщик. — Чтоб в следующий раз руки не распускал!
Со стороны Могильщик и Гробовщик ничем не отличались от дерущихся и зевак: у них были такие же воспаленные глаза, такие же сальные, потные и злые лица. Как и большинство обитателей Гарлема, оба они были высокие, широкоплечие, подвижные, решительные. Их лица, как и у любого пьянчуги из Гарлема, были испещрены шрамами и рубцами. На лице Могильщика видны были следы от многочисленных ударов тяжелыми предметами, а лицо Гробовщика было покрыто густой сетью швов, наложенных после ожога кислотой.
Отличались сыщики, во-первых, тем, что у них было огнестрельное оружие, а во-вторых, потому, что в Гарлеме их все знали и называли «хозяевами».
Воспользовавшись всеобщим замешательством, повар юркнул обратно на кухню и спрятал топор за плиту, а негр с железной трубой сунул свое орудие под брючину и быстро, словно участвуя в соревновании инвалидов по бегу, заковылял к выходу.
Вскоре страсти улеглись, и Могильщик и Гробовщик, не сказав ни слова и даже не обернувшись, сели в машину и поехали в полицейский участок.
Перечитав то место в их рапорте, где жена управляющего объясняла, почему Мизинец вызвал пожарных, лейтенант Андерсон недоверчиво спросил:
— И вы этому поверили?
— Да, — ответил Могильщик. — Я буду верить в эту версию, пока не появится другая, более убедительная.
Андерсон покачал головой:
— Хорошенькие же у этих людей мотивы для преступлений.
— Их мотивы ничем не хуже любых других, если вдуматься, — рассудительно сказал Гробовщик.
Лейтенант вытер потный лоб грязным носовым платком.
— Ты рассуждаешь, как будто ты не полицейский, а психиатр, — сказал он.
Могильщик подмигнул Гробовщику.
— «Белый — дело делай», — продекламировал он первую строчку школьного стишка.
— «Мулат — сам не рад», — подхватил Гробовщик.
— «Черный — сиди в уборной», — закончил Могильщик.
Лейтенант Андерсон покраснел. Он привык, что его лучшие детективы постоянно над ним подсмеиваются, но каждый раз немного смущался.
— Может, вы и правы, — помолчав, сказал он. — Но эти преступления стоят налогоплательщикам денег, и немалых.
— Что верно, то верно, — согласился Могильщик.
Гробовщик сменил тему:
— Его поймали, не знаешь?
Лейтенант Андерсон покачал головой:
— Кого только за эту ночь не поймали: бродяг, гомиков, шлюх вместе с клиентами. Даже монаха-отшельника одного где-то откопали, а вот Мизинца — нет.
— А ведь такого, как Мизинец, найти не сложно, — сказал Могильщик.
— Да, верзиле альбиносу трудно превратиться в чернокожего карлика, — улыбнулся Гробовщик.
— Ладно, пошутили, и хватит, — сказал Андерсон. — Что там с этим торговцем наркотиками?
— Это один из основных поставщиков героина цветному населению. Но парень он не глупый и Гарлем старается обходить стороной, — объяснил Могильщик.
— Когда мы увидели, что Джейк задыхается, то сразу сообразили, что он попытался проглотить героин, и приняли меры. Улики налицо, — продолжал Гробовщик.
— В конверте, — уточнил Могильщик, кивком показывая на стол. — Он хотел проглотить пять или шесть упаковок героина, эксперты смогут сами в этом убедиться.
Андерсон приоткрыл толстый коричневый конверт, который в качестве вещественного доказательства предъявили сыщики, вытряхнул оттуда сложенный носовой платок и развернул его.
— Брр! — воскликнул лейтенант, отшатнувшись от стола. — Ну и вонь!
— Сам торговец воняет еще сильней, — успокоил его Могильщик. — По мне, лучше убийца, чем торговец наркотиками.
— А что там еще? — спросил Андерсон, брезгливо ткнув карандашом в развернутый платок.
Гробовщик хмыкнул:
— Он ведь в тот вечер не одними уликами питался.
Андерсон нахмурился:
— Я, конечно, понимаю, вы хотели как лучше. Но нельзя же людей, даже если это преступники, бить ногой в живот для получения вещественных доказательств. Вам известно, что этого типа увезли в больницу?
