Мы вернулись в магазин, и Алешка шмыгнул за прилавок. Потом он рассказал мне в подробностях, что произошло в кабинете директора.
…Он вежливо постучал в дверь, за которой слышалась тихая музыка, и вошел.
Директор сидел за столом, тыкал пальцем в калькулятор (наверное, доходы подсчитывал) и был не очень похож на Карабаса. Правда, черная борода у него была, но короткая.
– Чего тебе? - спросил он Лешку.
– Я маму потерял, - захныкал тот. - Скажите по радио.
– Подожди, - отмахнулся директор. - Сбил ты меня. Снова начну. Посиди вон там. - И он показал на стул в углу комнаты. Там стоял на столике магнитофон и тихо мурлыкал.
Алеша сидел смирно, положив руки на колени. Только глаза бегали по полке с кассетами: искали «Дизайн». Но не нашли. Не было его тут. Хотя директор был, кажется, аккуратным человеком - на корешках всех кассет виднелись ровные подписи.
– Ну, - сказал директор, - как зовут?
– Маму?
– Тебя.
– Стасик.
– А фамилия?
– Иванов. - Ничего пооригинальнее Алешка не успел придумать.
Директор снял со стойки микрофон, щелкнул клавишей, и на весь магазин хрипло прогремело:
– Гражданка Иванова, ваш сын Стасик ждет вас в кабинете директора.
Он отложил микрофон.
– Все. Сиди жди. Сейчас прибежит.
– А еще раз можно? - попросил Алешка. Ему хотелось опять услышать голос директора по микрофону, чтобы вернее сравнить его с голосом на кассете. - Погромче.
– Она у тебя что, глухая? - недовольно спросил директор.
– Крутая! - обиделся Алешка.
Директор оглядел его и, буркнув: «Не похоже что-то», все-таки еще раз обратился к гражданке Ивановой.
Но безуспешно.
Директор снова углубился в свои подсчеты, а Лешка завел провокационный разговор:
– А «Доктор Ватсон» у вас есть? Я бы послушал. Пока мама придет.
– Старье. Не держу.
– А «Дизайн»? Тоже не держите?
– Барахло. Была где-то кассета, да кому-то ее отдал. - И он вдруг моргнул, тряхнул головой и подозрительно посмотрел на Алешку. - Как, говоришь, твоя фамилия?
– Петров. - Алешка забыл про маму Иванову.
– А ты говорил - Иванов! - Директор приподнялся в кресле.
– Это мама Иванова, - мгновенно выкрутился Алешка. - А я Петров. Что, не бывает?
– Бывает. - Директор опять опустился в кресло. - Где ж твоя Иванова, Петров?
Алешка понял, что дальше сидеть здесь нет смысла, встал и, вздохнув, сказал:
– Наверное, ее похитили рэкетмены. Пойду выручать…
– Это он, - объявил Алешка, когда мы вышли из магазина. - И зубных врачей боится.
– Откуда ты знаешь? Он тебе жаловался? - спросил я недоверчиво.
– У него все зубы золотые. И голос похож.
Насчет голоса - не знаю. Я, например, из этих динамиков почти ничего не разобрал. Кроме «гражданки Ивановой».
– Будем ждать, - решил Алешка. - Он скоро выйдет.
– С чего ты взял?
– У него пальто на кресле висело. Значит, домой собрался.
Алешка оказался прав. Вскоре из магазина вышел человек с черной бородкой и в желтой дубленке. С золотыми зубами во рту.
– Вот он! - шепнул Алешка.
Директор подошел к красивой машине - она была уже вся в снегу, пикнул сигнализацией и стал счищать снег метелочкой.
Вот этого мы не учли! Сейчас он сядет в машину и уедет. А мы что? Побежим за ним, увязая в снегу: «Дяденька, подожди, не так быстро! А то мы за тобой следить не успеваем!»
Почти так и получилось. Директор сел в машину, закурил и поехал под крышу дома своего. На которой конь загнулся. А мы жалобно посмотрели, как мигают в падающем снегу красные габаритки, как исчезают они за поворотом, и побрели на станцию.
– А знаешь, - сказал я Алешке. - Я где-то эту машину уже видел. Кажется, это она въехала в наш двор, когда папа должен был сигнал лампой подать.
Родителей еще не было. Мы быстренько разделись, поели и сделали вид, что с головой поглощены всякими домашними делами.
Первой пришла мама.
– Как жизнь? - спросила она. - Чем занимались?
– Посуду мыли, - вздохнул Алешка.
– Целый день? - ужаснулась мама с улыбкой.
– Ну да, - сказал Алешка. Он за сегодня здорово врать научился - практика большая была. - А как же! Поедим - помоем, поедим - помоем.
Мама сняла сапоги и понесла сумки на кухню. Мы ей помогли. Потом переложили продукты в холодильник.
– Папа не звонил?
– Может, и звонил, - дипломатично ответил я, - да мы не слышали.
– Музыку крутили? На всю катушку? Соседей донимали?
– Не, мы спали, - ляпнул Алешка. - Поедим - поспим…
– Посуду помоем, - продолжила мама. И строго спросила: - Где шлялись?
Но тут папа пришел. Избавил нас от допроса.
– Как дела? - спросили мы, выходя в прихожую.
– Нормально, - сказал он, переобуваясь. - Мне не звонили?
– Может, и звонили, - отозвалась мама, - но они не слышали: посуду мыли и спали.
– Так!… - произнес папа. - Где шлялись?
– Фролякину помогали посуду сдавать, - «признались» мы.
– А, понятно. - И папа пошел на кухню.
Что-то мы сегодня врем много. А завтра опять врать придется.
Я БОЮСЬ СВОЮ БАБУШКУ!
Я понял, насколько прав был папа, когда жаловался, что успешно бороться с преступностью невозможно из-за нехватки денежных средств и слабого технического оснащения. Мы испытали это на себе, на своих шкурах. Нам не хватало (вернее, их совсем не было) денег, и нам нужно было транспортное средство. Без этого Карабаса не выследить.
Между тем ситуация складывалась так, что создавался благоприятный момент для нашего вмешательства в папины дела. Оперативным путем (методом подслушивания) мы получили интересную информацию. Один сотрудник сообщил папе, что, по сведениям из надежного источника, преступная группа Карабаса на время затаилась, и сейчас самое время, «чтобы негласно продолжить ее разработку». И еще он сообщил, что полночный телефонный звонок был сделан с мобильника, из машины, «которую, несмотря на оперативно введенный по городу и области план „Перехват“, задержать не удалось».
Еще бы! Если все время, пока ее перехватывали, она стояла в нашем дворе.
А мы с Алешкой были парализованы отсутствием денежных и транспортных средств!
От безвыходности Лешка даже предложил ограбить банк. Чего проще? По телевизору все время показывают, как это можно сделать.
– Ты что! - заорал я. - Соображаешь?
– Временно, - с ясными глазами пояснил Алешка.
– Как это? - удивился я.
– Ограбим, а деньги потом вернем. Когда дело закончим.
Ну да, мы ж не на мороженое…
Вошла мама.
– Чего вы так орете? - спросила она и стала поливать цветы, о чем-то глубоко задумавшись.
– Лешка банк хочет ограбить, - настучал я, рассчитывая на мамин авторитет.
– Да? - рассеянно переспросила мама, отщипывая засохший листок. - Взаймы дашь? А то у нас за квартиру два месяца не плачено.
Алешка показал мне язык и поспешил обрадовать маму:
– Я лучше новую куплю. Без всяких долгов.
– Чем банк грабить, - сказала мама, - позвонили бы лучше бабушке. Она скучает.
Решение пришло сразу. Простое и гениальное. Удивительно, почему мы раньше не додумались? Ведь от той станции, где живет наша бабушка, до Кратова - рукой подать.
– А лучше мы ее навестим! - закричал Алешка в восторге. - Даже поживем у нее. До конца каникул. Здорово?
Мама с сомнением покачала головой:
– Вам-то здорово, а бабушке? Впрочем, я посоветуюсь с папой.
Папа, когда мама позвонила ему, похоже, даже обрадовался. Наверное, решил, что за городом мы будем в большей безопасности. Вот что значит отсутствие информации. Знал бы он, зачем мы рвемся к бабушке, он бы нас в шкаф посадил и запер, чтобы случайно «не вывалились».
Конечно, если бы не оперативная обстановка, мы по доброй воле ни за что к бабушке не напросились бы. Нам у нее хорошо, но мы ее боимся. Потому что наша бабушка - зубной врач. Правда, уже на пенсии. Но она очень скучает по своей незаменимой работе и даже дома завела себе зубоврачебное кресло, в котором рвет и лечит зубы всем соседям. Бесплатно. И по-моему, без наркоза. Во всяком случае, как орут ее пациенты, мы сами слышали прошлым летом, еще когда со станции шли.
Мама быстро собрала гостинцы для бабушки, дала нам денег на дорогу и наказала сразу же позвонить, когда мы приедем.
– А клюшка тебе зачем? - спросила она Алешку.
– Там на пруду хоккейная площадка есть, - соврал Алешка, не задумываясь - что значит практика.
Для отвода маминых глаз и возможных подозрений я решил еще и лыжи взять.
– Стоп! - сказала мама, когда мы уже щелкали дверными замками. - Сначала ведро вынести.
Мы не стали спорить, а то еще про посуду вспомнит. Я схватил ведро и выскочил на лестничную клетку, к мусоропроводу.
И тут, этажом ниже, раздался негромкий хлопок. Я замер от страха. Такие хлопки всегда звучат на экране, когда в подъезде кого-нибудь подкарауливают киллеры. Бросив ведро, я помчался вниз. Лешка с клюшкой за мной…
На площадке нижнего этажа сидел человек в странной позе - прижавшись спиной к батарее и уронив голову на грудь. В руке его что-то тускло блестело. Но на папу он не был похож.
