— Я сказала бы, что ты чуть не купился.
— А я почти что рад тебя видеть, любовь моя. Ты слетела с небес? Или выползла из какого-нибудь другого места?
— Джонас, я ходила за твоей подружкой по Лондону целых три дня. А когда компания превратилась в толпу, то решила, что неплохо будет присоединиться — чтобы число присутствующих снова стало четным. — Она опустилась на колени, перевернула мертвеца и обшарила его карманы. Там ничего не было. — Как она?
Уайльд прикоснулся двумя пальцами к шее Эме Боске.
— Бесповоротно мертва. А она была из того типа девочек, которые мне нравятся.
— Пожалуй нет, если этот парень из числа ее обычных друзей. Было за ней что-нибудь, стоившее всего этого?
— Поговорим об этом чуть позже.
— Тогда, думаю, нам стоит уйти отсюда так же тихо, как мы пришли.
Уайльд выключал свет, закрыл дверь, спустился по лестнице вслед за нею и вышел под дождь. Фелисити Харт свернула в переулок, затем в другой и отперла дверцу своего «мини»
— Полагаю, что в Скотланд-Ярде нет отпечатков твоих пальцев?
Уайльд сел рядом с нею и закурил сигарету.
— Но у тебя-то они есть, я уверен.
Она переключила передачу.
— Мы еще некоторое время не будем передавать их гражданской полиции. Зато у нас есть так много о чем поговорить.
— Если есть на свете что-то, чего я боюсь по-настоящему, то это властная женщина, которая к тому же умеет хорошо работать.
— Но милый, ведь хоть кто-то из нас должен уметь хорошо работать, иначе, где была бы страна? Например, кроме коммандера Мокки, меня и сэра Джеральда единственный человек в мире, который знает пароль «в случае особой необходимости», это ты. По крайней мере, так мы считали до появления мисс Боске. Из этого мы сделали вывод, что ты, возможно, утомился от безделья, или даже промотал все свои деньги, и решил предлагать свои услуги частным образом.
— И вы также сочли, что я окажусь настолько глуп, чтобы использовать пароль Секции устранения, чтобы войти в контакт с моим клиентом. Как Великобритания сумела сохранить свою независимость, несмотря на то, что ее делами заправляет ваша шайка, навсегда останется тайной для меня.
Фелисити ехала очень быстро, свободно пробираясь на своем крошечном автомобильчике сквозь ночное движение, и закончила путь в большом гараже в Челси. Уайльд последовал за нею по каменной лестнице, затем открылась дверь, и они оказались в увешанной коврами маленькой квартирке бельэтажа. Задернутые шторы, обивка мебели и покрывала были темно-красного цвета, а стены и потолок окрашены в нежно-розоватый, почти белый цвет. Уайльду определенно показалось, что он превратился в муравья и сидит в большом шаре земляники со сливками. Он решил, что Фелисити Харт соответствует светло-синий цвет, тот самый, который носят ученики Итонского колледжа.
— Похоже, что у тебя какой-то комплекс.
— Целая куча. — Она бросила куртку на кровать и спустилась по винтовой лестнице в другую комнату. Телевизор был включен, а рядом стоял работающий магнитофон. Фелисити смотала пленку обратно и включила воспроизведение. — Можешь налить выпить, а потом иди сюда и слушай. Это докажет, что мы были здесь с шести часов.
Уайльд увидел бар, встроенный в спинку кровати в ногах, и вынул оттуда бутылку шампанского.
— Ты знала, что я приду?
— Она стоит там уже три ночи. Что тебя задержало?
— Мечта. — Он бросил свое пальто рядом с курткой хозяйки, взял два стакана и спустился по лесенке. Фелисити лежала ничком на полу, ее шерстяное платье было пятном зелени на кроваво-красном ковре; подбородком она опиралась на скрещенные руки. — За нас. — Пробка вылетела из бутылки, и он вручил ей стакан, задержав на мгновение левое запястье женщины в своей руке.
— Хорошее кольцо. Мне предстоит встретиться с твоим Фредом, или же это защитная окраска?
— Сэнди умер шесть лет назад. Но он стоит того, чтобы о нем помнили. По крайней мере, я так думаю, — она отпила из стакана. — А теперь слушай все это. Программа была разнообразная, и мы должны быть в состоянии вспомнить несколько передач и, самое меньшее, одного-двух исполнителей Уайльд сел на пуфик рядом с ней.
— Я никогда не был в состоянии смотреть телевизор не отрываясь больше пяти минут. Я уверен, что мы вполне могли заниматься чем-нибудь другим.
Фелисити Харт села на ковре.
— Ты на всех женщин смотришь как на хранилище своей спермы?
— А ты часто так поступаешь? Я имею в виду, стреляешь из маленького пистолета людям в спину.
— Как можно реже, — она вручила Уайльду пустой стакан.
— Несчастной Эме Боске показалось, что в твоем гриме было нечто мужеподобное.
— А у кого его нет. Я не хуже любого мужчины, что и доказала сегодня вечером.
Она поставила его на место как непримиримая суфражистка.
— За это я искренне признателен тебе. Но, думаю, что бедное дитя показало себя куда лучшим аналитиком, чем большинство людей.
— Можно подумать, что тебе так жаль ее!
— Если бы я не опростоволосился, как щенок, с этой дверью, она была бы все еще жива.
— А ты не думаешь, что у нее было задание — заманить тебя в эту комнату?
— Нет. Расскажи мне о сэре Джеральде.
— Джонас Уайльд, бывает ли когда-нибудь время, чтобы ты не был готов обсуждать чьи-либо комплексы? Он нанимает на работу меня, тебя и еще кучу народу. В отличие от нас, они считают — и справедливо — что он довольно важный правительственный чиновник. Но поскольку мы знаем его лучше, то знаем еще и то, что эту тему не стоит развивать.
— А на какую работу он нанял тебя?
Фелисити встала, зажгла две сигареты и дала одну ему.
— Я его доверенный секретарь. И телохранитель, когда нужно. И его аварийный монтер, здесь в Великобритании, точно так же, как ты делаешь для него грязную работу в остальной части мира. О, он ходит со мной на обеды по меньшей мере дважды в неделю, а затем приезжает сюда, так что весь мир, как и ты, Джонасу, считает, что я его любовница. Но он действительно счастливо женат на даме из потрясающе аристократического семейства.
— И он ни разу пальцем тебя не коснулся?
— Именно так, мой милый. Он в жизни не коснулся меня пальцем. Мне кажется, он считает, будто прикосновение к женщине может его осквернить. Я не знаю, как он договорился с высокородной Кэтрин, но сама никогда не видела, чтобы он прикоснулся хоть к какой-нибудь женщине.
— Я всегда знал, что кручусь рядом с интересными делами, — Уайльд вылил остатки из бутылки.
— Так что видишь, Джонас, я была бы рада броситься к тебе очертя голову. Ты — один из самых привлекательных мужчин, кого мне когда-либо доводилось встречать. Но ты же знаешь, что говорят о служебных романах, а я не питаю никакой надежды на то, что хоть что-то можно сохранить в тайне. — Она окинула его долгим взглядом. — Ты должен понимать, что это мой путь.
Уайльд глядел ей вслед до тех пор, пока не услышал, как ключ повернулся в замке входной двери
— Нет, решительно, это не моя ночь!
(ii)
Этот мужчина был среднего роста, ему, пожалуй, не хватало пары дюймов до шести футов. Он не был худым, но и не казался полным. Одет он был в синий костюм и черное пальто, и лишь снял шляпу, напоминавшую старомодный котелок, и теперь держал ее в той же руке, что и зонтик. Его ярко начищенные ботинки еще сильнее блестели от воды. Он с незаинтересованным выражением оглядел комнату и закрыл за собой дверь. На его лице не было никаких отличительных примет. Нос можно было бы назвать греческим, но он был чрезвычайно аккуратно расположен между совершенно обычным ртом и столь же обычным лбом, разделяя пару невыразительных, как у коровы, карих глаз. Снизу лицо завершал ничем не примечательный подбородок. Вряд ли что- либо из черт этого лица можно было назвать приметой. Темные волосы были аккуратно причесаны и не казались ни слишком короткими, ни слишком длинными. Уайльд встал, задавшись про себя вопросом, был ли этот человек выбран для своей работы благодаря абсолютно незапоминающейся внешности, или сделал себя таким уже после назначения на должность.
Сэр Джеральд прислонил зонтик к стулу, а шляпу положил на сидение.
— До чего неприятная ночь, Фелисити. Я бы выпил стакан сухого хереса. — Он сел, закмнув ногу на ногу. Вы набрали лишний вес, Уайльд. Как ваша рука?
— Врачи говорят, что вылечили.
— А мисс Лонгтри?
— Как требовала инструкция, я максимально долго держал ее под защитой, вернее под домашним арестом.
— Который продолжался…
— Пока она не устала от меня и не смылась. Такую девочку как Линн Лонгтри трудновато развлечь. Для этого требуется половая активность шестнадцатилетнего мальчишки и искушенность сорокалетнего гедониста.
— А ты мог предоставить ей только одно качество из двух. — Фелисити вернулась с полным подносом. — Надеюсь, ты не собираешься заливать «баккарди» поверх выпитого шампанского?
