— Лучше к родителям. Боюсь, что сюда я пока ходить не буду. Уж очень здесь пусто и тоскливо.
— Ладно, как хочешь. Пока. Да, последний вопрос. Ты говорила про Светлану Васильевну. Это ее подруга?
— Да.
— А кто была другая подруга?
— Другую звали, вернее зовут, Зоя Борисовна.
— А она где работала?
— Медсестрой, только не знаю, в поликлинике или в больнице. Она и сейчас делает уколы. Ее часто зовут. Баба Маша даже жаловалась мне по этому поводу. Возмущалась, как все любят на халяву.
— А почему на халяву?
— Она почти ничего не берет. По крайней мере, если приглашать из больницы, то выйдет гораздо дороже.
— Ну вот теперь совсем все. Прощаюсь окончательно. Я вышла на площадку.
Что-то уже проблескивало, но как это было еще далеко…
Я поднялась к себе, еще не решив, что делать дальше: съездить к Васе или заняться опросом местных пенсионеров. Но едва я открыла дверь, как в комнате зазвонил телефон. Это был Мишка.
— Тань, ты где ходишь?
— Я опрашиваю население.
— Тебя что, внучка наняла или ты бескорыстно помогаешь правоохранительным органам?
— Вариант номер один.
— Ясно. Ладно, ты, как всегда, права. Наша бабушка не такая уж и «одуванчик». Если только новый сорт не вывели, с колючками.
— Что-нибудь узнал?
— Так, самую малость. У Марьи Николаевны не было родственников ни в Саранске, ни в каком другом городе нашей необъятной родины. Все умерли в войну.
Она была младшая в семье. Поэтому, может, и уцелела.
Насколько я привыкла ко всякого рода неожиданностям, но на минуту просто потеряла дар речи.
— А куда же она ездила? — глупее вопроса задать было нельзя — я сама это поняла и тут же задала новый:
— А как насчет вскрытия?
— Пока ничего, но теперь будет побыстрее, я сам этим займусь.
— Чем, вскрытием?
— Очень смешно.
— Так когда же будут результаты?
— Я думаю, часа через два.
— Хорошо, я тебе позвоню. Или ты звякни, если что-нибудь узнаешь.
— Что тебе звякать, когда тебя никогда нет на месте.
— Я всегда на месте.
— Ладно, меня вызывают, звони. Пока.
— Пока.
Еще одна проблема прибавилась. Куда же это наша бабуля исчезала? А может, на самом деле к жениху? И нечего голову ломать. Проникнуть в ту третью комнату стало просто необходимо. Как бы это только сделать без лишнего шума?
Без отмычек? Я позвонила Мишке, но его куда-то вызвали. Ладно, подождем. К тому же надо поесть, раз я дома, время-то к обеду давно подошло. Недолго думая, я быстренько сварганила яичницу с помидорами и все это уплела.
Пора пойти и познакомиться с Васей.
До общаги я доехала быстро. Вот уж где не хотела бы жить. Хотя в юности в этом что-то есть, романтика какая-то, что ли. Наташа мне вообще-то сказала номер комнаты, но найти было не так-то просто. Все уже давно требовало хорошего ремонта. С потолка сыпалась штукатурка. В стенах были чуть ли не сквозные дыры.
На одних этажах жили девушки, на других — юноши. Обращение тут было свободное, студенты ходили по коридору практически раздетыми. Занятия начались недавно, и, видимо, еще не все приехали с каникул, так что народу было маловато. Я вспомнила свою студенческую молодость. Правда, я не жила в общаге, если не считать первого курса, когда хотелось полностью почувствовать себя студенткой.
Мы не ходили раздетыми по коридорам, но было гораздо веселее. И такого деления по половому признаку не было. По комнатам — да. И это, по-моему, гораздо лучше.
По крайней мере, всегда находишься в форме.
Наконец я отыскала нужную дверь.
Постучавшись и не услышав никакого ответа, я осторожно приоткрыла ее и просунула свой нос в образовавшуюся щель. Комната имела еще более плачевный вид, чем коридор, хотя и была чисто убрана. В не.й стояло четыре кровати, две тумбочки, стеллаж для книг, один шкаф и большой стол посередине. Все четверо обитателей этого жилища сгрудились как раз около него. Можно было подумать, что они уже начали заниматься (прилежные мальчики), но оказалось, что они разгадывали кроссворд и смотрели журнал «Плейбой» одновременно. (Вот дураки, зачем покупать журнал, когда можно спуститься или подняться на один этаж. Все то же самое, что и в журнале, только бесплатно.) В данный момент они были очень озадачены вопросом: как называются пятна на солнце. Поэтому меня просто проигнорировали. Пришлось постучаться еще раз. Все головы в один миг повернулись в мою сторону.
— Могу я поговорить с Васей Сидоровым?
Трое из присутствующих, вздохнув так, как будто их выгоняют из института, вышли из комнаты, с завистью оборачиваясь на своего более удачливого друга. Но Вася (раз он остался, значит, это был он) не проявил никаких эмоций.
Я бы сказала, что он был даже слегка напряжен. Вообще-то я могу понять Наташу.
Передо мной сидел симпатичный, с фигурой манекенщика молодой человек. Правда, для семейной жизни, я думаю, нужна не только атлетическая фигура. Похоже, он был любимчиком женщин, а особенно местного контингента, судя по тому, как безропотно, видно, привыкнув к посещениям прекрасного пола, ушли его коллеги.
— Вы Вася?
— Да.
— Меня зовут Таня.
Его губы слегка тронула улыбка. Надо отметить, она ему шла, и, похоже, сам он отлично это знал.
— Очень приятно познакомиться. Чем обязан такому неожиданному визиту?
Своими манерами он уж точно покорил всех местных красавиц, да и не красавиц тоже. Но мне было некогда.
— Я хотела бы поговорить с тобой о Наташе Никифоровой.
С его лица любезность сразу исчезла. Ничего, для меня и так сойдет.
— А вы кто — мать? — усмехнулся Вася.
— Нет, бабушка.
— Так вы опоздали, бабушка у нее уже умерла.
— А я другая бабушка..
— Вы очень хорошо сохранились, наверное, пользуетесь пастой «Маклинз».
— Очень остроумно. Но я пользуюсь другой зубной пастой.
— И какой же? Я тоже хочу так выглядеть в семьдесят лет. Ведь вам столько?
Мне надоела эта игра в слова, и решила перейти к делу.
— А как вы относитесь к Наташе?
— А вы из милиции?
— А вы хотите, чтобы вам там задавали вопросы?
— Нет, но…
— Если вас интересует моя профессия, то я — частный детектив…
Устраивает?
— Вполне, — он был явно изумлен.
— Вам известно, что бабушка Наташи умерла.и этим случаем заинтересовалась милиция. Если вы не хотите получить повестку в отделение, то вам лучше поговорить со мной. Но если вы думаете по-другому, то я, пожалуй, пойду.
— Нет, я буду говорить с вами.
— Можно на ты? Так ты не ответил, как ты относишься к Наташе?
— Нормально, она хорошая, с ней легко. Всему верит, и она меня любит.
— И это все?
Он удивленно посмотрел на меня.
— Все, а что еще?
— Вы собираетесь жениться?
— Не знаю. Сейчас вроде бы можно, у нее теперь квартира.
— А как же «с милым рай и в шалаше?»
— Вы что — издеваетесь? Вы бы стали тут жить с женой?
— Я бы не стала жить с женой нигде. Я буду жить с мужем.
— Опять вы, — он махнул рукой. — У вас что, других вопросов нет?
— Есть. А ты знал Наташину бабушку?
— Видел пару раз. Лично не знал. Наташа почему-то боялась меня с ней знакомить. Мы встречались на квартире, когда ее не было. Пару раз сидели «в засаде», ждали когда она выйдет. Наташка вообще немного странная.
— Почему?
— Больно много у нее всяких комплексов. И в постели как бревно.
— Значит, если ты вообще на ней женишься, то только из-за квартиры?
— А что в этом плохого? Я отдаю ей себя, она мне квартиру. Все честно.
— У тебя с математикой нелады. Она отдает больше, чем ты.
— Ну и что. Если она этого хочет, почему бы нет?
— А тебе не кажется, что это не совсем честно?
— А что честно? Я, между прочим, сам поступил в этот институт. У меня не было ни копейки денег. А вы не представляете, что такое поступать без денег.
Вопросы задают все кому не лень. Каждая пятерка — это как очередной прорыв обороны. Я не виноват, что не родился в этом городе. Почему у них, — он махнул рукой, — все есть: квартиры, машины у родителей, да и не только у родителей. А я вырос в деревне. Ну не хочу я быть агрономом, и бухгалтером в сельсовете тоже не хочу быть, к тому же еще лет двадцать это место будет занято. Что, мне квартира с неба упадет? Или мне ее бог пошлет? А если мне ее просто предлагают, да еще и с женой… Почему я должен отказываться?
Я немного устала от монолога этого обиженного родиной «крестьянина».
— Никто ничего никому не должен.
— Вот и я про то самое. А бабку мне не жаль. Она пожила свое. Пусть даст другим пожить. Я так понимаю, свою семью она не очень-то жаловала. Так что особо страдать никто не будет.
— Так кто же ее мог убить? Ты не догадываешься?
— А мне откуда знать? Может, ее Наташка и того… Уж очень она радовалась, когда мы решили пожениться, да и родители ее торопили. Они, наверное, догадывались, что мы с ней встречаемся не в парке и не в кино ходим.
