Приняв душ и переодевшись, я повесила дорожную сумку на одно плечо, дамскую сумочку на другое и спустилась на первый этаж.
Увидев меня, администраторша покраснела и засмущалась. Повторяя без конца: «Да как же это мы?! Вот ведь как неудобно получилось!» — она несказанно удивилась моему желанию покинуть ее гостеприимный отель и со вздохом посоветовала остановиться в каком-то другом. Названия рекомендуемого мне заведения я не запомнила, да и, конечно же, не собиралась этого делать. Покивав и поблагодарив за гостеприимство и за обслуживание, я вышла на улицу и направилась на вокзал.
Волгополоцк оказался городишком простым и незамысловатым до безобразия: кому-то очень понадобились документы Петрова, и этот кто-то, долго не размышляя, послал за ним людей, а служащим гостиницы приказал оказывать им всяческое содействие. На меня нацепили наручники, наставили на меня пистолет, ограбили, а потом еще, словно дурочке, стали объяснять, что вышла ошибочка! Я представила, как наверняка сейчас надо мной смеется неизвестный мне заказчик, и едва удерживалась, чтобы не начать скрипеть зубами от бешенства.
На вокзале я подошла к кассам и купила билет на ближайший же поезд, следующий в северном направлении, то есть к Тарасову. Я дождалась этого поезда, зашла в него и спокойно закурила только в тот момент, когда поезд дернулся, свистнул и, мерно стуча колесами, отошел от пыльного вокзала такого же запыленного Волгополоцка.
Северное направление мне нужно было еще и потому, что все в той же карте, которую я имела возможность и желание изучить, как раз на севере Волгополоцка была обозначена станция Волгополоцк-Товарный.
Мне не пришлось прыгать с поезда на ходу, изображая крутого парня, как это делала Деми Мур в каком-то фильме, — мой поезд остановился на товарной станции на пару минут. Этого времени мне хватило для того, чтобы спокойно сойти на землю по лесенке. Потом я пересекла несколько железнодорожных путей и вышла на трассу.
Поймав машину, я вернулась в район вокзала, от всего сердца надеясь, что замела следы и своим мнимым отъездом доставила удовольствие неизвестным мерзавцам, выследившим меня в гостинице. Самое смешное, я была уверена в том, что не давала для подозрений никаких поводов.
Мне не нравился район, в котором меня уже обидели, и возвращаться не хотелось, да куда ж деваться, если все ингересующие меня события происходили именно в этом месте!
Засунув большую сумку в камеру хранения на вокзале, я закоулками отправилась на неторопливую прогулку по невзлюбившему меня городу.
Надо признаться, чувства у нас были взаимными.
Ситуация поворачивалась таким любопытным боком, что все и не укладывалось у меня в голове.
Было ясно, что некие враги, о которых мне говорил Петров, существуют на самом деле. Но я никак не могла понять, как же они вышли на меня.
Оказывается, за пару часов пребывания в городе я успела насовершать столько грубых ошибок и настолько ярко засветилась на волгополоцком небосклоне, что не только обратила на себя внимание, но и буквально заставила неизвестных мне людей зашевелиться и организовать целую операцию по выемке документов. И надо признать, провернули они все это на достаточно хорошем уровне, очень быстро и результативно.
Я уже не досадовала на себя по поводу вынужденного перерыва в отдыхе и путешествия в Волгополоцк. Мне был брошен вызов, и ничего не оставалось делать, как принять его.
Продолжая неторопливо идти, я сунула руку в сумочку и, вспомнив предыдущее предсказание, невольно поморщилась. Тогда кости советовали сохранять юмор. Что ж, будем надеяться, что у меня с ним ничего не случилось. Хотя, между прочим, эти двенадцатигранные мерзавцы могли бы выражаться и точнее.
Вынув руку из сумки, я посмотрела, как легли кости. 30+15+4. «Ждите скорого обмана. Верьте не тому, что вам говорят, а тому, что видите».
— Ну, что ж, опять спасибо, ребятки, — саркастически сказала я, со стуком высыпая кости обратно в мешочек. — Хоть вы мне объяснили кое-что, а то я уж начала верить, что у меня чердак слетел и я действительно похулиганила в гостинице, незаслуженно обидев двух мальчиков. И это в возмещение морального ущерба они забрали все папки с бумажками Петрова, а не потому, что за ними пришли.
Ладно, пошутили, и хватит. Теперь совершенно очевидно, что дело с убийством Нины Петровой гораздо более сложное и опасное, чем показалось с самого начала. И сейчас, выбирая из двух методов расследования — длинного и короткого, — я выбрала короткий. Просто ничего другого не оставалось после вечерних событий. Что ж, попробую сделать вид, будто мне все нипочем. Ну а там видно будет. Если, конечно же, сразу не убьют. Но мы постараемся до этого не допустить. Таню еще ждет тарасовский пляж и прерванный отдых.
Подойдя к клубу «Веселый Джокер», я посмотрела на часы. Уже натикало час ночи. Глубоко вздохнув, я поднялась на крыльцо, выложенное зеленой плиткой, и открыла дверь, пообещав себе, что с незнакомыми мальчиками хулиганить больше не буду. В случае чего сразу достаю пистолет и стреляю, а потом, смотря по обстоятельствам и последствиям, буду говорить, что я ошиблась или еще что-нибудь.
За входной дверью клуба располагался маленький тамбур, в котором слева находилось большущее застекленное окошко с пожилой кассиршей, притаившейся за ним, а справа, у следующей двери, подпирал стену коротко стриженный и толстошеий малыш-крепыш.
Поздоровавшись с кассиршей, я приобрела входной билет за полную стоимость, так как пришла без мужского сопровождения, и направилась к следующим дверям. Но малыш меня задержал, плавно отклеившись от стены и подходя ко мне.
— Вы раньше у нас бывали, девушка? — тихонько спросил он, заглядывая мне в глаза, словно там можно было увидеть что-нибудь, кроме желания нахамить ему.
— Нет, а разве это имеет значение? — сдержанно полюбопытствовала я.
— Прочитайте наши правила, пожалуйста, — так же тихо попросил охранник и ткнул пальцем в лист бумаги, висевший на стене как раз рядом с тем местом, где он до этого стоял.
Его палец словно случайно продолжил движение и остановился на пункте, предупреждающем меня, что если я вдруг окажусь представительницей древнейшей профессии, то администрация будет вынуждена отказать мне во въездной визе в местное царство. Посмотрев в поросячьи глазки крепыша, я проникновенно, с похвалой в голосе сказала, что меня очень радует твердое желание руководства клуба сохранять приличия, а также что я наконец-то нашла время посетить это достойное заведение.
После чего, обойдя глубоко задумавшуюся над моими словами человекообразную глыбу, толкнула следующую дверь и вошла в клуб.
Здесь царил полумрак.
Когда мои глаза к нему привыкли, я разглядела длинный зал, заставленный маленькими столиками. Посередине возвышалась приподнятая на метр от пола круглая сцена. Две металлических блестящих трубы были укреплены в ее центре на расстоянии двух метров друг от друга и упирались своими верхними концами в зеркальный потолок. Сейчас на сцене ритмично взмахивали ногами четыре девушки в серебристых купальниках и в полумасках на лицах. Музыкальное сопровождение струилось из больших колонок, развешанных по стенам.
Я заняла свободный столик в углу около стены, заказала подошедшей официантке кофе и закуску на ее выбор и закурила.
Ансамбль пляски на сцене сменился ансамблем песни. Две новые девушки в мини и опять же в полумасках на лицах начали жалобно выстанывать что-то про трагическую любовь.
Чтобы не впасть от тоски в летаргию, я стала присматриваться к окружающему пейзажу.
Посетителей было немного. Создавалось впечатление, что клуб «Веселый Джокер» отнюдь не то место, куда жаждущие занимают очереди за билетами. Ближайшие ко мне столики были заняты разношерстными компаниями, не представлявшими никакого интереса: мальчики и девочки собирались веселиться и для разгона смешивали у себя в желудках национальный русский коктейль «ерш».
Недалеко от стойки бара, находившейся справа от входа, за столиком, стоявшим как бы немного в стороне от остальных, сидели двое мужчин и одна девушка. Это была, пожалуй, самая любопытная группа в зале «Веселого Джокера».
Старший из мужчин, похоже, был старшим по чину или по положению. Ему было лет за сорок.
Нет, даже скорее за пятьдесят. Он был абсолютно лыс, толст и артист в душе: на его пальцах посверкивали несколько бриллиантовых перстней. Одет этот артист был во все белое: белая футболка, белые шорты и белые сланцы. Его спутник был гораздо моложе — лет тридцать или даже меньше. Одет он был проще, а на лицо — обыкновенный бандит.
Эта парочка сидела, сдвинув стулья и наклонив головы друг к другу. Мужчины разговаривали и изредка бросали взгляды на спутницу — блондинку, одетую в короткое зеленое платье, сидевшую напротив них обоих. Девушка казалась обиженной на весь свет. Она надувала губки и выстукивала пальчиками по столу. Но внимания на нее обращали гораздо меньше, чем, как ей казалось, она заслуживала.
