— Понимаешь, Сема, — нежно ответила я, — это дело сугубо интимное, частное…
— А-а, — протянул Игудин. — Тогда конечно.
На спуске к набережной Семен замедлил шаги и тихо произнес:
— В общем, я тебя, Танечка, люблю и помню. Такое не забывается.
Я грустно вздохнула.
— Ты Скорпион, Сема.
— Что-о?
— По гороскопу… Твой эротизм стремится к тотальности. И я, конечно, всего только эпизод в твоей биографии. Помнишь, я составляла тебе натальную карту? Так вот…
Я, с трудом припомнив дату и место рождения Семена, рассказывала ему о том, что должно с ним случиться в ближайшее время.
А сама размышляла при этом, как выудить из него нужные мне сведения.
Наконец мне в голову пришла удачная мысль.
— Давай сегодня поужинаем вместе.
— Хорошая идея! — обрадовался Семен. — Только, ради бога, не в гостинице, там отвратная кухня. И все чересчур дорого.
— Есть очень уютное местечко. С романтическим названием «Хрустальная ночь». Идет?
Семен с радостью согласился, и мы расстались.
Теперь моя очередь звонить по телефону.
Разыскав в сумочке бумажник, я вытащила оттуда клочок бумаги с цифрами, обнаруженный в папке, которую передала мне Подольская.
Я нашла номер Комарова, коллеги убиенного мужа моей клиентки, и набрала шесть цифр.
На четвертом гудке трубку сняли.
— Да-да, — раздался ангельский женский голосок.
— Нельзя ли услышать Сергея Ивановича? — попросила я, невольно подстраиваясь под интонацию своей собеседницы. — Очень срочно.
— О! — встревоженно вскрикнула та, как будто из-за разговора Сергея Ивановича со мной зависела судьба Вселенной. — Конечно-конечно! Сейчас я сбегаю и посмотрю! Пожалуйста, подождите немного!
Трубка легла на стол.
Раздалось нежное мурлыканье.
Я прислушалась.
«Он уехал прочь на ночной электричке…» — сладостно напевал голос моей собеседницы.
Она явно никуда не бежала сломя голову от желания немедленно разыскать своего шефа, а просто бросила трубку на стол и выжидала некоторое время.
Вот только забыла нажать кнопочку временной блокировки линии.
А может, и не было на ее аппарате этой столь полезной кнопочки.
Закончив первый куплет, она громко потопала ногами и снова взяла трубку.
В мембране раздалось прерывистое дыхание.
Можно было подумать, что девушка оббегала все окрестности в поисках Сергея Ивановича.
Ее по-прежнему ангельский голос выражал искреннее сожаление пополам с тревогой.
— Вы слушаете? — крикнула она, едва удерживая рвущиеся из ее груди рыдания. — Сергея Ивановича сейчас нет. К сожалению. Не могли бы вы перезвонить попозже или оставить сообщение?
— Могла бы, — грозно произнесла я.
— Лучше поближе к вечеру, или завтра с утра, — посоветовала девушка. — А я обязательно передам, что вы звонили. Э-э… Вы…
— Ведьма, — мрачно сказала я. — Передай, что Ведьма звонила. И еще звонить будет. Запомнила?
— Х-хорошо, — неуверенно прошептала удивленная девушка. — Какая странная фамилия… Вы, наверное, с Украины? Или из Молдавии? Прибыли по поводу сельскохозяйственной выставки?
— Нет, я по его душу, — съязвила я и повесила трубку на рычаг.
Как и следовало ожидать, Сергей Иванович Комаров отгородился от внешнего мира надежной броней в лице секретарши с ангельским голосом.
Но я его достану.
Не так, так этак.
…До встречи с Семеном еще оставалось некоторое время, и я решила все же уточнить некоторые позиции по поводу двух дел, которыми я сейчас занимаюсь — дела Ивана Скворцова и дела Александра Подольского.
Лучший способ уточнения, по-моему, — посоветоваться с кем-нибудь знающим.
А кто знает судьбу лучше, чем карты?
Вернувшись домой, я немедленно раскинула колоду Таро, задав вопрос о деле Ивана Скворцова.
Углубившись в анализ комбинации, я смогла определить, что карты указывают на некое лицо — в данном случае его роль выполняла карта «Маг», — находящееся до поры до времени в тени.
Таким образом, я смогла убедиться в своей догадке.
Проблемы Вани куда более серьезны, чем кажутся на первый и даже на второй взгляд.
А вот с делом покойного Александра Георгиевича Подольского меня ожидал сюрприз.
Разложив карты, я обомлела от изумления.
Если утром карты отказывались меня слушаться, то сейчас…
Я просто не знала, что и делать.
Такое следовало бы занести в Книгу рекордов Гиннесса и выписать эту строчку золотыми буквами. Да вот только я не была уверена, что в нашем городке есть представительство данной организации. И потом, возникала проблема со свидетелями — ведь эти дотошные господа имели бы полное право усомниться в моей порядочности.
Как бы там ни было, факт оставался фактом и смотрел мне прямо в лицо с блестящей полированной поверхности журнального столика.
Комбинация из двадцати двух старших арканов и пятидесяти четырех обычных карт в точности повторила комбинацию, которую я только что раскладывала, запрашивая мнение Таро относительно дела Ивана Скворцова.
Из создавшейся ситуации как минимум следовало сделать неизбежный вывод: два этих дела связаны так крепко, что можно считать их одним делом.
Я с изумлением и испугом, не веря своим глазам, смотрела на карты, спокойно лежащие в том же порядке, что и полчаса назад.
Мое изумление было настолько велико, что я даже впала в некое подобие транса.
И только настойчивый телефонный звонок смог вывести меня из этого гипнотического состояния.
— Н-да, — отозвалась я в трубку, не в силах оторвать взгляда от карт.
— Танечка? — осведомился в трубке голос Семена Игудина. — Я готов.
— Сейчас выхожу, — встрепенулась я. — Встречаемся у памятника Циолковскому, напротив… Ах, да что я тебе объясняю… Ты ведь еще не забыл наш город.
Верной рукой я набросала несколько штрихов различного цвета на собственной физиономии. Удостоверившись в том, что существо, глядящее на меня из зеркала ванной комнаты, осталось довольным данным косметическим решением, я подарила своему отражению очаровательную улыбку.
Я уже настроилась немедленно отправиться в путь, как на глаза мне попалась колода обычных карт.
Не попробовать ли еще один раз?
Дрожа от нетерпения, я разложила свой любимый пасьянс «Мария Стюарт».
Карты вынимаются из колоды по порядку, и в случае если какая-нибудь из них окажется между картами равного достоинства или одинаковой масти, то она кладется на свою левую соседку.
Пасьянс этот сходится не так уж и часто.
Но я приспособилась употреблять его для мантических целей, анализируя, в случае неудачи, что именно помешало верному исходу.
Обычно до искомого завершения не хватало трех-четырех позиций.
И именно оставшиеся карты рассматривались мной как комбинация, предназначенная для анализа.
Но в этот раз даже обычная колода карт решила показать, на что она может быть способна.
Что бы вы думали?
Я не смогла соединить между собой карты ни одного раза.
Все листы колоды равномерно укладывались в одну прямую линию.
Расклад никак не желал образовывать сочетания достоинств или мастей.
Таким образом, передо мной лежала вся колода из тридцати шести карт.
А это значило, что все, буквально все имело отношение к делам Скворцова-Подольского.
Выходит, мне придется считаться с наличием не одного-двух факторов, а целого множества.
Что, разумеется, значительно усложняет мою задачу.
Но отступать я не привыкла.
Решительным жестом закинув за плечо газовый шарфик, я покинула свой дом и направилась к месту встречи с Семеном Игудиным.
Мой постаревший приятель нетерпеливо топтался под громоздким памятником.
Константин Эдуардович Циолковский вдохновенно взирал прямо в начинавшую лысеть макушку Семена и указывал ему воздетой рукой куда-то в небеса.
Но Сема упорно таращился в направлении автобусной остановки, переминаясь с ноги на ногу и время от времени посматривая на часы.
Я подпорхнула к Игудину с противоположной стороны.
— Прости, что слегка задержалась.
— Какие-то проблемы? — нахмурил лоб Семен.
— О да! — кивнула я. — Покойная шотландская королева капризничает.
Сема ничего не понял, но на всякий случай решил не уточнять.
— А в этой «Хрустальной ночи» хорошо кормят? — подозрительно осведомился он, беря меня под руку.
— Прилично, — успокоила я его. — Впрочем, тебе пора подумать о диете. Судя по твоим габаритам, ты в Израиле не голодаешь. Рассказать кому-нибудь, каким ты был стройным в юности, — так не поверят же!
И я слегка похлопала его по выпиравшему животику.
Семен недовольно поморщился.
— А кроме хорошей кухни, там еще много красивых девушек. Говорят, есть совершенно очаровательные блондинки, — щебетала я.
