Семен недовольно поморщился.
— А кроме хорошей кухни, там еще много красивых девушек. Говорят, есть совершенно очаровательные блондинки, — щебетала я.
— Не актуально, — неуверенно произнес Семен. — Я примерный семьянин.
— Охотно допускаю, — согласилась я, — но прежде всего, Сема, ты — Скорпион.
Игудин не на шутку рассердился.
— Таня, перестань обзывать меня этим мерзким насекомым! Что за прихоть!
— Насекомое как насекомое, — пожала я плечами. — Впрочем, как тебе будет угодно. Это не меняет дела. От того, что я перестану называть тебя Скорпионом, ты не перестанешь им быть.
Пока Сема размышлял, как бы мне ответить поехиднее, мы подошли к неброскому зданию.
Кафе было украшено переливающейся под разными углами зрения голографической вывеской.
— А вот и «Хрустальная ночь»! — указала я своему спутнику на вывеску.
Игудин недоверчиво осмотрел сверкающие буквы и открыл передо мной дверь.
Нам достался столик в самом центре зала, подальше от эстрады.
Впрочем, оркестра не наблюдалось.
За фортепиано на небольшом возвышении сидел пожилой бородач.
Он лениво перебирал клавиши, наигрывая что-то неопределенно-джазовое.
— Здесь очень мило, правда? — шепнула я Семе.
— Угу, — подтвердил он, не отрывая глаз от меню. — Но какие цены!
— Приближаемся к мировому уровню.
— Черта с два! — буркнул едва слышно Семен, но не стал уточнять, что он имел в виду — то ли цены, то ли выбор, то ли качество обслуживания.
Может быть, все сразу.
— Что будете пить? — любезно осведомился светловолосый официант.
— Э-э… Танечка? — поднял на меня глаза Игудин.
— Немного ликера.
— Ликера. Дороговат у них шартрез… А мне — водочки, — решительно сказал Семен. — И минеральной.
Официант черкнул себе в блокнот.
— А закусывать?
— Есть или закусывать? — вопросил Семен.
Официант скорчил одобрительную усмешку и перестал торопить клиента.
— Н-да, не густо, — водил глазами по меню Семен. — Мидии… мангусты…
— Лангусты, — тихо поправил его официант.
Не сумев сдержаться, я прыснула от смеха, представив на своей тарелке распластанного героя киплинговского «Рикки-Тикки-Тави».
— Я и говорю «лангусты», — прошипел Игудин. — Черт знает, что такое! Два шашлыка, икорки и пару салатиков, пожалуйста.
Официант со сдержанным поклоном удалился.
Заказ принесли через несколько минут.
— Так что ты там говорил насчет блондинок? — с насмешкой посмотрела я на Семена.
— Ничего не говорил, — отрезал Игудин. — Я женат, слава богу, и вполне доволен своей жизнью. Только вот детей пока нет, но это дело поправимое. По крайней мере, есть шансы.
— А чем ты занимаешься в далеком Израиле? — поинтересовалась я.
— Сначала служил в армии… Кстати, я капитан, — не без гордости заметил Игудин.
Я уважительно покивала головой.
— Какое-то время работал в кибуце, выращивал квадратные помидоры.
— То есть?
— Новый сорт, для удобства транспортировки, — пояснил Семен. Теперь пишу в газеты. У них… то есть у нас, в Иерусалиме, большие виды на нашу эмиграцию, как на политическую силу.
— Понятно.
Семен с наслаждением откинулся на стуле, обмахиваясь салфеткой.
— Ты была права, Танечка. Это кафе — очень милое заведение. Тихо, уютно.
Игудин осматривал зал с довольной улыбкой сытого человека.
К сожалению, я не могла согласиться с его словами.
Фигура человека, который маячил в холле, не позволяла считать это заведение таким уж тихим и мирным.
Из-за розовой шторы прямо на меня уставился господин, с которым я имела счастье познакомиться вчера днем.
А именно — Комод собственной персоной.
— Не хочешь ли потанцевать? — пригласил меня Сема, вконец разомлевший.
— С удовольствием, — рассеянно ответила я. — Только немного погодя, хорошо? Я сейчас…
Встав со стула и улыбнувшись своему спутнику, я направилась в холл, помахивая газовым шарфиком.
«Нападение — лучший способ защиты».
Эту истину я усвоила еще с колыбели, давя в своих детских кулачках пчел и шмелей, досаждавших мне на дачной веранде.
Лучше идти напролом, глядя прямо в глаза поджидающей тебя опасности.
Если, разумеется, с ней невозможно избежать столкновения.
Поравнявшись с Комодом, ошалевшим от моей наглости, я слегка мазнула его по лицу шарфиком и томным голосом спросила:
— Куда же вы исчезли, Коля? Ведь нам с вами так и не удалось поговорить по душам!
Затем я сделала несколько шагов по направлению к мужскому туалету.
— Ах ты!.. — задохнулся от гнева Комод и, сжав свои громадные кулаки, бросился за мной.
Но я не дала ему договорить.
Наверняка конец его фразы содержал какое-нибудь нелестное для меня сравнение.
А выслушивать оскорбления у меня не было никакого желания.
Я подняла указательный палец и, приблизив его к носу Комода, тотчас же отвела в сторону.
Пока Коля соображал, в чем дело, я успела ударить его костяшками правой руки в очень болезненную точку, расположенную возле шеи.
А потом добавила внушительный тычок в область солнечного сплетения.
Этого было вполне достаточно, чтобы Комод на некоторое время потерял способность к активному сопротивлению.
«И чему их только учат в этих самых бандформированиях! Драться как следует не умеют!» — недоумевала я, затаскивая бесчувственное тело Комода в туалет и обрушивая на его голову увесистую мраморную полочку.
Ага! Похоже, теперь Коля, носящий кличку, созвучную имени римского императора, сегодня уже не будет мне мешать.
Конечно, следовало бы попробовать поговорить с ним, но мужик сам нарвался на неприятности.
Придется разговор отложить.
Тем паче что наша встреча с Комодом рано или поздно обязательно должна состояться.
А сейчас…
— Можно вас на минуточку! — поманила я пальцем швейцара, выглядывая из-за двери.
Ко мне спешил пожилой человек, одетый в потертый фрак, заметно лоснящийся на локтях.
— Что такое, мадам? — участливо осведомился он.
Я молча указала на распростертого Комода.
— О-о, — сочувственно посмотрел на меня седовласый служитель общепита.
— Мой спутник… э-э… немного перебрал и стал для меня обузой, — нежно пояснила я. — Нельзя ли вызвать такси и отправить его домой?
Я достала из сумочки стотысячную банкноту и неуверенно протянула ее старичку.
— Разумеется, мадам, — рассыпался в любезностях швейцар.
— Мадемуазель, — строго поправила я его.
— Пардон, — виновато опустил глаза старичок. — Куда изволите?
Он кивнул на Комода.
Хм! Действительно, куда же его везти?
Я нагнулась к Коле и пошарила у него по карманам.
— Так, — сосредоточенно бормотала я, вытряхивая содержимое его куртки. — Папиросы, анаша, финочка…
Массивный тяжелый кастет выскользнул из кармана, едва не разбив узорную шведскую плитку, которой был выложен пол туалета.
— Ага, — извлекла я паспорт, — улица Достоевского, дом два. О'кей?
Я нежно улыбнулась старичку, слегка тронув его при этом за руку.
— Не извольте беспокоиться, — выдохнул он, взволнованный от счастья.
— Ну так и действуйте, — резюмировала я, незаметно пряча паспорт Комода к себе в сумочку.
Глава 3 Гадание и рулетка
Я медленно вернулась к нашему столику и обнаружила, что за время моего отсутствия произошли некоторые изменения в диспозиции.
Семен, казалось, забыл о своем желании потанцевать.
Он был поглощен разговором с каким-то высоким человеком неприятной наружности.
Увидев меня, Игудин засуетился.
— Танечка, разреши представить тебе моего американского друга.
Янки, как положено янки, показал зубы, что, очевидно, символизировало собой радушную улыбку.
— Стивен Камински, — представился он, вяло пожимая мою руку.
Мне показалось, что я держу в ладони мокрую селедку, но я превозмогла отвращение. Мало ли неприятных на первый взгляд людей впоследствии оказываются надежными друзьями. А сколько ангелов красоты и обаяния превращались за короткое время в отвратительных нравственных уродов?
И не перечесть!
— Татьяна, — приветливо улыбнулась я. — Татьяна Иванова.
— Очень редкая фамилия, — пошутил американец.
— Стивен — мой товарищ по бизнесу, — торопливо произнес Семен.
— Так вы тоже журналист? — спросила я, присаживаясь к столу.
Камински недоуменно посмотрел на Игудина.
— Нет, — медленно произнес он, переводя взгляд на меня.
— Вот как? А тогда каким же бизнесом ты занимаешься, мой дорогой? — обернулась я к Семену.
— Любопытство, моя дорогая, это большой порок, — наставительно произнес Семен, с плотоядной улыбкой наливая себе водки. — Кстати, твой шартрез выдыхается. Давайте выпьем за встречу!
