Ознакомительная версия.
Ей бы в дорогой косметический салон сходить да одежду приличную купить… Где же она взяла-то это старье?
– О чем думаете, Юлия Смирнова? – спросила тетка.
Я честно сказала. Тетка хмыкнула.
– Правильно, следила бы за собой, так мужик бы к бухгалтерше не сбежал, – заметил у стены один из мужчин, которого я не знала. Он стоял с противоположного от Артура края.
– Молчать! – рявкнула тетка и выстрелила.
Звук в замкнутом пространстве оказался оглушительным. Все одновременно заорали. Кто-то присел, кто-то закрыл голову руками, хотя как закроешься-то, да еще при стрельбе с такого расстояния? Тетка опять приказала всем молчать, встать, как стояли, и, надо отдать ей должное, быстро навела порядок. Только мужик, по которому выстрелили, держался за ухо, между пальцев у него сочилась кровь. Мужик тихо поскуливал.
– Не веди себя как баба, – сказала тетка. – Подумаешь: мочку уха ему отстрелила. Тебе серьгу не носить, как красавчику.
И она посмотрела на Артура, застывшего на коленях и ладонях, которыми он упирался в пол. Небосклонов смотрел на нас с теткой, открыв рот. Вид имел полного дебила.
Также у стены стояли хорошо знакомый мне Иван Захарович Сухоруков, ныне – банкир и меценат, его верные помощники (они же – телохранители) Виталя и Дима, с которыми меня также сталкивала жизнь, а с Виталей мы успели еще и пожить вместе полгода, потом разбежались. Виталя с Димой получили хорошую боевую подготовку в армии, затем на самых лучших курсах телохранителей, а потом имели долгую и успешную практику. К тому же эти двое молодых мужиков могли похвастать не только боевыми навыками, но и головами на плечах. Тому, что находилось между лопоухими ушами Витали и под черепом, напоминающим облезлый кактусу Димы, можно было позавидовать. В общем, и тело, и мозг не подкачали. Подкачали рожи. Но в человеке не может быть все прекрасно (хотя один классик говорил, что должно), да и вообще считается, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. Виталя с Димой и были. Чуть-чуть.
Рядом с Артуром Небосклоновым лицом к стене стоял худой, жилистый молодой человек, вероятно, балерун, о наличии которого меня предупредили. С другой стороны от Ивана Захаровича с оруженосцами разместились два депутата, фамилию одного я не помнила, но рожу неоднократно видела, так как он обожает красоваться перед телекамерами. Второго я знала прекрасно. Это был коммунист и известный борец с коррупцией Ковальчук, с дочерью которого мы с Татьяной дружим. Ковальчук партбилет не жег, вместе с колонной разворота на сто восемьдесят градусов не делал, чтобы оказаться с триколором. Но на плаву оставался при всех режимах. Я подозреваю, что часть золота партии осела где-то у него в личных закромах, да и старые связи – это старые связи. С Ковальчуком у меня в прошлом были трения, потом мы вроде бы обо всем договорились. Во многом помогла его дочь, которой помогли мы с Татьяной.
Последние двое были бизнесменами (судя по полученным данным). Их я раньше никогда не видела.
Я также отметила, что над головами Витали и депутата Ковальчука в деревянной обшивке стен имеются отметины, которые могли оставить только пули.
– Где вы научились так хорошо стрелять? – спросила я у тетки.
– На Севере, – сказала она.
– Иван Захарович долго жил на Севере, – заметила я разговорным тоном, кивая на Сухорукова. – Вы не делились впечатлениями?
– Судя по татуировкам, он там на зоне чалился, – спокойно заметила тетка. – А я с мужем в воинской части молодость губила. Добровольно! А теперь после года на гражданке он к бухгалтерше свалил. Я там сидела без работы, в леса мясо стрелять сама ходила, потому что продукты на вертолете раз в неделю доставляли, мошкара меня жрала, ребенка потеряла, потому что пьяный фельдшер должную помощь медицинскую оказать не мог. И еще заразу мне занес, такое воспаление было, что чуть не сдохла, и родить больше не смогла. И после всего этого Генка к бухгалтерше ушел! Которая тут в городе жила, горя не знала. Мясо в магазине покупала, капканов не ставила, из травы суп не варила! Неужели вы думали, что я это просто так оставлю?
– Нет, такое, конечно, спускать нельзя, – сказала я серьезно. – А почему вы до сих пор сами не кастрировали мужа? И не разобрались с бухгалтершей? Например, по месту их нынешнего проживания? Я вижу, что вы – женщина решительная, стреляете метко. При чем здесь эти мужчины? Не они же вас бросали.
– Так мужиков у нас в стране никто уму-разуму не учит, – ответила тетка. – А нужно. Чтобы все они поняли, как к женщине относиться. Нет у них чувства долга перед законной женой. Знаете, почему я решила заложников в этой бане брать? Потому что элитная баня. Сюда только богатые мужики ходят, которые женщинам жизнь портят. Жена дома заперта, сами с любовницами, потом всех бросают и на еще более молоденьких перекидываются. Нужно привлечь внимание к проблеме брошенных женщин. Я возложила эту миссию на себя. Вот возьмите, к примеру, этого певца. Сколько он девок попортил?
– Нисколько, – сказала я. – Его мужчины интересуют.
– То есть как? – ошарашенно спросила меня тетка. – Я же во всех газетах…
– Мало ли что в газетах пишут, – сказала я. – Это имидж. У Артура Небосклонова имидж супержеребца, потому что его песни ориентированы на женскую аудиторию. Его типаж нравится многим женщинам. С ним работают высокооплачиваемые имиджмейкеры, и, надо отдать им должное, работают хорошо.
– Но он же то с одной моделью, то с другой…
– Многие известные люди сейчас с моделями появляются. Кто-то голубизну отмывает, кто-то – потому что принято или престижно. Модели так деньги зарабатывают, причем гораздо большие, чем на подиуме. А любит Артур мужчин. Но вынужден это скрывать. Надеюсь, вы тоже не станете раскрывать его тайну, как и остальные собравшиеся? Поэтому я думаю, что Артура с любовником можно сразу же отпустить. Он для ваших целей не подходит. Он женщин не бросал и не собирается. Все его «романы» были по взаимной договоренности с заключением официальных контрактов.
Небосклонов тут же закивал, все так же стоя на четвереньках. Глазами хлопал, рот не закрывал. Тетка с ружьем задумалась.
– Я – национальное достояние, – завел с пола любимую песню Небосклонов. Пашка снимал. – Если со мной что-нибудь случится, вы станете причиной гибели множества девушек и женщин по всей стране. Они уйдут вслед за мной! Они нанесут себе те же увечья, которые будут на моем драгоценном теле. Вспомните новейшую историю! Сколько поклонников шагнуло в бездну вслед за своими кумирами!
Где же он натренировался так говорить? Неужели продюсер готовит какую-то новую акцию? Последним вроде бы было желание Артура пойти в политику, куда он так и не отправился, хотя думаю, что в какую-нибудь группу политиков вписался бы просто идеально.
– Я уже замерз! – взвизгнул Артур. – Мой голос – национальное достояние. Если я простужусь…
– Артур, твое тело застраховано? – перебила я супермегазвезду, потому что не могла предсказать реакцию тетки, которая в эти минуты о чем-то напряженно думала.
– Нет, только голос.
– Есть еще голубые? – спросила тетка, вроде бы не слышавшая Небосклонова.
– Вот эти трое точно нет, – показала я на Ивана Захаровича и верных оруженосцев. – Депутат Ковальчук имеет весьма специфические пристрастия, но не к мужчинам…
– Вы бы помолчали, Юлия Владиславовна! – рявкнул старый коммунист.
– Я на работе. А моя работа – это говорить перед телекамерой, что я и делаю. Простите, как вас зовут? – спросила я у тетки.
– Алевтина Ильинична.
– Так вот, Алевтина Ильинична, взгляните, пожалуйста, на следы плетки на теле депутата…
– Это его избиратели высекли за обман надежд? – уточнила тетка.
– Нет, это как раз его пристрастия.
Бизнесмены хмыкнули. Мои давние знакомые молчали, так как про депутатские пристрастия знали – я сама в свое время их засняла по заданию Ивана Захаровича Сухорукова. Небосклонов развернулся на четвереньках и изучал спину и бока Ковальчука, покрытые шрамами, некоторые из которых были относительно свежими.
– А я все думаю, кто его так отходил… – задумчиво произнесла Алевтина Ильинична.
– Так что его тоже можно выпустить. Он свое наказание регулярно получает. Кстати, женат он на одной женщине, уходить от нее не собирается, у них уже внук, а дочка у него – очень милая девушка.
После этой моей фразы Иван Захарович, Виталя и Дима одновременно издали тихий стон. С милой девушкой им всем доводилось встречаться. Светку Ковальчук с ее энергией можно впереди поезда вместо паровоза пускать.[1]
– А женщинам он платит, – невозмутимо продолжала я. – Думаете, его кто-то стал бы бесплатно плетьми стегать?
– Депутата-то? – воскликнула Алевтина Ильинична. – Конечно! Я вам могу кучу народа собрать, чтобы депутатов – всех уровней – плетьми постегать. И я сама могу. Бесплатно. За их службу народу.
Ознакомительная версия.
