Ознакомительная версия.
После этой моей фразы Иван Захарович, Виталя и Дима одновременно издали тихий стон. С милой девушкой им всем доводилось встречаться. Светку Ковальчук с ее энергией можно впереди поезда вместо паровоза пускать.[1]
– А женщинам он платит, – невозмутимо продолжала я. – Думаете, его кто-то стал бы бесплатно плетьми стегать?
– Депутата-то? – воскликнула Алевтина Ильинична. – Конечно! Я вам могу кучу народа собрать, чтобы депутатов – всех уровней – плетьми постегать. И я сама могу. Бесплатно. За их службу народу.
– Так тогда чего ж вы тут в заложниках других людей держите? Взяли бы только депутатов. Вон Законодательное собрание недалеко. Да вам бы куча народа помогать прибежала. И не выпускали бы их, пока нормальные законы не примут. Давайте, может, вы депутатов оставите, а остальных по домам? А депутаты тут пусть посидят или постоят, пока их коллеги не поработают, как должны работать.
– Вы мне зубы на заговаривайте! – рявкнула на меня тетка. – Я никого выпускать не собираюсь.
– Но я так поняла…
– Пока я не привлеку внимания к проблеме брошенных женщин, вы все останетесь здесь! – И тетка топнула ногой.
«Сумасшедшая или нет?» – прикидывала я. То мне казалось, что она вполне вменяемая, то, что ку-ку. Хотя, конечно, ку-ку. Разве нормальная женщина могла устроить что-то подобное? Или это ее в большом городе заклинило после уединенной жизни на Севере, где за мясом ходили с ружьем?
– Так, давайте все-таки определимся, – заговорила я спокойно и серьезно. – Вначале вы требовали вашему мужу отрезать, а бухгалтерше зашить…
– Это само собой. Это не обсуждается.
– Но вообще ваша главная цель – привлечь внимание к проблеме брошенных женщин и заставить мужчин хорошо подумать перед тем, как бросать старых жен. Так?
– Вы все правильно поняли. И я очень рада, что мне попались депутаты. Эй, вы двое, давайте начинайте закон обдумывать. Вас выпущу только после принятия закона.
– Но мы вдвоем не можем принять закон, – спокойно заметил коллега Ковальчука.
– Вы передадите… Нет, Юля передаст мое требование немедленно созвать Законодательное собрание. Как только они примут…
– Это Государственную Думу надо созывать, – заметил Ковальчук и попытался объяснить, что такой закон может быть только общероссийским.
– Значит, соберется Госдума, – безапелляционно заявила тетка. – Юля, у вас на шее висит мобильный телефон. Звоните в Госдуму. Пусть немедленно собираются и думают, как защитить брошенных женщин. Потом мы им пришлем моего мужа с бухгалтершей – как пример санкций.
Прилагая большие усилия, чтобы сохранять спокойствие, я объяснила, что телефона Госдумы у меня нет. Тем более Алевтина Ильнична выбрала для захвата заложников не самое удачное время – вечер пятницы. Я сказала, что могу позвонить в Управление (имела в виду Андрюшу), в холдинг (имела в виду Викторию Семеновну, нашего главного редактора, которая уже была в курсе моего местонахождения), а также по любому номеру, который назовет Алевтина Ильинична.
– В холдинг, – сказала террористка. – Пусть немедленно прерывают вещание и требуют чрезвычайного созыва Госдумы.
Я позвонила Виктории Семеновне и все передала.
– Про захват заложников мы уже передали в новостях, – спокойно сказала главная. – Юлька, ты там поосторожнее. Все-таки сумасшедшая…
Алевтине Ильиничне я сказала, что сейчас готовится экстренный выпуск новостей, где все будет изложено подробно.
– Так, а оператор почему еще не разделся? – вдруг закричала террористка.
– Зачем ему раздеваться? – невозмутимо спросила я. – И вообще, почему вы всех мужчин держите голыми?
– Я люблю смотреть на голых мужчин, – объявила тетка. – Когда у нас на острове молодые солдатики в бане мылись, я всегда в окно подглядывала.
«Точно ненормальная», – подумала я.
– Но тогда почему сзади? – не отставала я, помня, что мне нужно тетку «заговорить», чтобы отвлечь ее внимание. Правда, я пока находилась далековато от ружья…
– А так их легче в повиновении держать. У них же на затылках глаз нет. Они не знают, что я собираюсь делать. Но ведь и сзади приятно посмотреть на мужские тела. Конечно, не на все. Мне вот этот больше всех нравится.
И она ружьем показала на Виталю.
– О, у нас с вами совпадают вкусы. Я с ним полгода жила.
– Правда? И он вас бросил? Ну, тогда я ему сейчас отстрелю…
– Не надо! Я сама его выгнала. Может, вы его возьмете вместо мужа? Рекомендую. Виталя, повернись, пожалуйста. Я помню, как ты говорил, что после меня сможешь жить с кем угодно.
Виталя повернулся с ничего не выражающим лицом. В этот момент у меня зазвонил мобильный. Все дернулись. Тетка перевела ружье на меня.
– Это, вероятно, сообщают, что вашего мужа привезли, – сказала я спокойно, нажала на прием – и оказалась права. – Куда его? – посмотрела я на Алевтину Ильиничну.
– А бухгалтершу привезли?
Я задала вопрос в трубку.
– Ее пока не нашли, – сообщила я, хотя знала, что ребята из Управления и не собирались привозить женщину. Решили ограничиться мужем, испортившим всем вечер пятницы. Вероятно, с ним уже поговорили по душам, хотя и кратко. – Так что с вашим мужем делать? Он ждет перед баней.
– Сюда его, голого.
Вскоре появился невысокий плотный дядька с лишним жирком на боках. Внешне он напоминал мадьяра. Больше всего привлекали внимание длинные пшеничные усы. Одежду он кучей держал в руках, ботинки не снимал. Дверь отпирала и запирала я.
– Здравствуйте, – сказал дядька, быстро обводя взглядом всех. – Куда мне, Аленька?
– Вон с того краю встань, – Алевтина Ильинична показала ружьем на бизнесмена с отстреленной мочкой уха. – А пожалуй, не с краю… Третьим встань. Третьим.
– А почему вы выбрали для него такое место? – встряла я.
– Мне кажется, так будет лучше смотреться в кадре, – заявила Алевтина Ильинична. – Нечего моему мужу с краю стоять! А так он все время будет в кадр попадать.
– И так все попадают, – заметил Пашка и попытался что-то объяснить, но тетка на него рявкнула, и Пашка предпочел не высовываться с пояснениями.
Мужчина тем временем бросил одежду на одну из скамей, стоявших в холле, безропотно проследовал в указанном направлении и встал в ту же позу, что и остальные. Правда, остальные были босиком. Я успела подмигнуть Витале.
– Мужчина, можно спросить, почему вы так безропотно выполнили приказы? – обратилась я к спине мужа Алевтины Ильиничны.
– Выдрессирован за двадцать два года совместной жизни.
– А почему к бухгалтерше ушли?
– Потому что дурак, – сказал дядька спокойным тоном.
– Мне пива надо, – подал голос Пашка.
– Молодой человек… – открыла рот террористка.
– Ему работать надо, а без пива он не может, – встряла я. – Где тут пиво?
– Вот там за стойкой холодильник, – сказал Виталя и кивнул в нужном направлении.
– Я могу взять пиво для оператора? – обратилась я к тетке. – Или вы дадите? Или ему самому сходить? Вы же хотите привлечь внимание к проблеме брошенных женщин? А он ведет съемку, которая пойдет в эфир.
Тетка задумалась на мгновение, потом велела идти мне.
Проходя мимо нее, я схватила ружье за ствол, резко дернула на себя и заорала: «Виталя!» Тетка потеряла равновесие, бывший возлюбленный отреагировал мгновенно, как и второй телохранитель Ивана Захаровича. Я только успела отпрыгнуть в сторону.
Потом началась какая-то дикая свистопляска. Кругом мелькали голые мужские тела, потом кто-то отпер дверь, в зал ворвались одетые мужчины, начался еще больший бардак. Потребовалось довольно много времени, чтобы все успокоились, голые оделись и разбились на группы.
Пашка, побывавший со мной во всяких переделках, в самом начале быстро отпрыгнул к стене и все заснял.
XVII век
Свадьба младшего боярского сына Алексия с девкой Парашей была скромной, молодые поселились во флигеле, где Алексий продолжил писать иконы. Богородица на написанных молодым человеком иконах так и получалась похожей на Парашу. Молодые старались поменьше попадаться на глаза другим членам боярской семьи. Большую часть дня они проводили в своем флигеле. Старая нянька поселилась с ними и полюбила Парашу, как дочь. Молодая женщина отвечала ей тем же.
– Помогу вам ваших деток на ноги поставить, а потом и умирать можно будет спокойно, – говаривала старая нянька.
– Ты нас всех переживешь, старая, – как-то сказал Алексий очень серьезно.
У старой няньки все похолодело внутри от этих слов, по горбатой спине тоже пробежал холодок, сердце на мгновение остановилось. Она замерла на месте и неотрывно смотрела на Алексия.
А он как ни в чем не бывало склонился над доской, на которой чудесным образом появлялся очередной лик.
«А ведь его рукой сам Господь ведет!» – подумала старая нянька.
Ознакомительная версия.
