завещание?
Нотариус пожал плечами.
– То есть вам об этом ничего не известно? – уточнил следователь.
Нотариус кивнул.
Следователь уже давно ушёл, а нотариус так и стоял посреди комнаты, точно жена легендарного Лота.
– Так, так, – бормотал Наполеонов, усаживаясь за руль своей белой «девятки», – хотел или нет изменить погибший завещание, нотариус не знает. Но ведь пригласил же он сына и сноху, значит, хотел наладить отношения.
– Чёрт! – воскликнул следователь в который раз. – Никто не мог застрелить его в закрытой комнате. Потому, что это просто вне человеческих сил. Значит, всё-таки самоубийство? Но какие причины? Если только актёр узнал об измене горячо любимой молодой супруги…
Вдруг Алевтина Артуровна права…
Мирослава размешала чай в чашке и спросила:
– Морис, почему ты всё время ночуешь дома?
– А что, я должен ночевать на крыльце? – искренне удивился он.
– Почему на крыльце? Ты мог бы, например, для разнообразия заночевать у своей подружки.
– У Шуры? – усмехнулся Миндаугас.
– Шутишь? А я серьёзно.
– Вы хотите, чтобы меня в какие-то дни не было в этом доме? – прямо спросил он, и глаза его стали холодными.
– Не в этом дело, – пожала она плечами, – просто должна же у тебя быть хоть какая-то личная жизнь.
– Вам не кажется, – проговорил он, – что личная жизнь называется личной именно потому, что касается только самого человека.
– Не злись! Я же о тебе беспокоюсь.
– Угу. Как это говорят у вас в России: «Я ему добра желаю, в воду толкаю, а он на берег лезет».
– Ладно, проехали, – вздохнула она.
– Проехали, – облегчённо согласился он, радуясь втайне, что легко отделался и ему не придётся выслушивать лекцию о том, как полезен секс для здоровья.
Месяца два назад ему её пыталась прочитать Мирославина подруга Люся, или, как зовут её друзья, Люси. Но Люси он хладнокровно поставил на место. Ссориться же с Мирославой совсем не входило в его планы. «Интересно, почему она Шуру с этим вопросом не достаёт», – подумал он.
Тут раздался звонок.
– О! К нам кто-то пожаловал. Хотя мы никого не ждём, – сказала Мирослава.
– Пойду, посмотрю, – проговорил Морис и поднялся со стула.
За воротами стоял серебристый «Ниссан». Из него высунулась голова женщины с короткой стрижкой и спросила:
– Я могу въехать?
«Интересно», – подумал Морис и спросил:
– Вы к кому?
– Мне нужна Мирослава Волгина.
– По какому вопросу?
– Это я скажу ей лично, – отрезала дама.
– Вам назначено? – продолжал упорствовать Морис.
– Нет, чёрт возьми! – рявкнула она. – Мне рекомендовали её как лучшего детектива города!
– Кто рекомендовал?
– Семён Павлович Оболенский.
– Вы помните его телефон?
– Чей телефон?!
– Оболенского, – бесстрастно прозвучал голос Миндаугаса.
– Естественно!
– Назовите.
– Я сейчас развернусь и уеду!
– Ваше право, – холодно ответил он.
– Хорошо! – Она продиктовала цифры.
– А теперь представьтесь.
– Алевтина Артуровна Дарская – дочь известного актёра, – она запнулась на миг, – убитого.
Морис перезвонил Мирославе на мобильник.
– С вами хочет побеседовать Алевтина Артуровна Дарская по рекомендации Семёна Павловича Оболенского.
Дарская начала закипать, но всё-таки взяла себя в руки. Семён Павлович предупреждал её, что сначала нужно с агентством созвониться, но она не придала этому значения. И вот теперь пожинает плоды своей самоуверенности.
К большому облегчению, Дарская догадалась, что Мирослава дала добро, так как высокомерный блондин отошёл в сторону и позволил ей заехать на территорию, принадлежащую то ли агентству, то ли самой Волгиной лично. Оказавшись на подъездной дорожке, Алевтина Артуровна выбралась из машины и последовала за блондином.
– Меня зовут Морис Миндаугас, – проговорил он не оборачиваясь.
– Не могу сказать, что меня это радует.
Он хмыкнул и добавил:
– Чтобы попасть на беседу к Мирославе Волгиной, нужно прежде созвониться и прибыть в назначенное вам время.
– К губернатору легче попасть на приём, – не осталась в долгу Дарская.
– Однако к губернатору вы не поехали. Насколько я понял, вам нужен именно детектив и именно Мирослава Волгина.
– Вы всё правильно поняли, – отрезала она, решив больше не пререкаться с ним. Кто знает, в каких отношениях он состоит с этой неведомой Мирославой. Вдруг он сумеет настроить её против, и она откажется взяться за дело.
Мирослава тем временем уже ждала посетительницу в кабинете. Она чуть привстала, когда вошла Дарская. И та невольно поморщилась: «Как молода! Но Оболенский так хвалил её!»
По губам Мирославы скользнула почти незаметная улыбка, и приятным голосом она предложила:
– Присаживайтесь, Алевтина Артуровна.
– Вы, конечно, в курсе, что убили моего отца?
– Мне известно, что в своём кабинете был найден мёртвым великий актёр Артур Владимирович Дарский. Вы его дочь?
Дарская кивнула.
– И что вы хотите от нашего агентства?
– Как что?! Чтобы вы нашли убийцу моего отца!
– Насколько мне известно, этим делом занимается полиция…
– Занимается! Как же! Они считают, что мой отец сам свёл счёты с жизнью!
– А вы уверены, что это не так?
– Абсолютно! Мой отец никогда не смог бы убить себя.
– Но он обнаружен в закрытой комнате.
– Да, – вздохнула Дарская, – и я хочу, чтобы вы разгадали эту загадку.
– Может быть, и нет никакой загадки? – осторожно спросила Мирослава.
– Есть!
– Вы лично подозреваете кого-то?
– Да, его жену.
– У неё был мотив?
– Ещё спрашиваете!
– Какой?
– Деньги моего отца!
– Но разве он собирался с ней разводиться?
– Насколько мне известно, нет, – нехотя признала Дарская.
– Тогда в чём дело? Ваш отец немолод. Она вполне спокойно могла дождаться его естественной смерти.
– Могла, но всё дело в завещании.
– В каком?
– По нынешнему завещанию отца всё отходит молодой вдове.
– Вы уверены?
– Зная моего отца, абсолютно!
– Ваш отец собирался изменить завещание?
– Не знаю, но предполагаю, что да.
– Вы помирились с ним?
– Нет. И не думала. Но он пригласил к себе в этот день Сергея с женой. Сергей – это мой брат.
– И что?
– Серёжа очень любил отца и был бы рад наладить с ним отношения. Но Снежане, это моя мачеха, их примирение было ни к чему.
– И вы считаете, что она убила вашего отца?
Дарская кивнула.
– Насколько мне известно, у неё не было такой возможности…
– А вы найдите!
– Хорошо, я возьмусь за это дело, но вполне возможно, что это было всё-таки самоубийство.
– Значит, она довела отца до самоубийства!
– У неё были любовники?
– Не знаю. Но должны быть. Сами подумайте – отцу семьдесят пять, ей двадцать пять!
– Хорошо. В приёмной вы подпишете договор и внесёте аванс. А пока ответьте на мои вопросы.
– Задавайте.
Мирослава оценивающе посмотрела на сидящую перед ней женщину. Красивая взрослая дама, по всему видно, что состоявшаяся и в личной, и профессиональной жизни. Но как пугающе бескомпромиссна…
– Алевтина Артуровна, а вы не собирались помириться со своим отцом?
– Я же сказала, нет!
– Значит, вам отец не оставил бы часть наследства?
– Естественно, нет, – усмехнулась она.
– А у вас есть дети?
– Какое это имеет значение?
– Большое. Возможно, ваш отец любил внуков и мог оставить какую-то часть им…
– Нет! – прервала её Дарская.
– В каком смысле нет?
– В том, что у меня есть сын и они были дружны с дедом. Но после его женитьбы на этой, – Дарская сморщилась, – их отношения прекратились.
– Вы надавили на сына?
– Я никогда не давлю на сына. Он решает сам, как ему поступить.
«Может, и сам, – подумала Мирослава, – но явно с оглядкой на авторитет матери».
– Уход вашего отца из семьи и его новый брак были неожиданностью для вас?
– Они были неожиданностью для всех.
– Я понимаю, что ваша семья приняла решение отца в штыки. А как отнеслись к этому его друзья?
– У отца был только один давний друг, ещё со школы. Дядя Гена, извините, – поправилась она, – Евграфов Геннадий Петрович. Когда они оба поженились, стали дружить семьями. И так до развода отца с мамой.
– То есть его верный друг тоже разорвал с ним отношения?
– Так получилось. Дядя Гена и тётя Тамара расценили это как предательство. Тем более что мама серьёзно заболела после всех этих ужасных событий.
– Что с ней? – осторожно спросила Волгина.
– Сердце, – коротко ответила Дарская.
И Мирослава решила больше не касаться этой болезненной темы. Она только уточнила:
– Евграфовы по-прежнему поддерживают отношения
