в противном случае — никак нельзя!
— Ты, как всегда, права, моя умница, — Герман ласково чмокнул ее в переносицу. — Ну ладно, пойду. Заодно в «Продукты» зайду. Что купить?
— Молоко, — сказала Галина. — Только в бутылке, а не в пакете, а то опять протечет… Потом масло, хлеб… ну и мясо.
— А кукурузу? — пошутил Герман.
— Если только сам ее будешь грызть, — усмехнулась Галина.
— А газету взять?
— В «Продуктах»? — удивилась Галина.
— Нет, там же рядом киоск.
— Тогда возьми.
— Какую?
— «Вечерку». И «Литературку». И «Огонек» еще можно.
— А «Новый мир»? — спросил Герман.
— Лучше не надо, — поморщилась Галина. — После пресловутого «Ивана Денисовича» вообще не хочу этот журнал читать…
Когда через двадцать минут Герман подошел к магазину «Продукты», Тефин уже стоял там с полной авоськой в руках.
— А, так это ты, — сказал Тефин, вяло отвечая на энергичное рукопожатие Германа. — А я думаю: какой Герман? Что за Герман?..
— Ясно все с тобой, — усмехнулся Герман. — Зазнался просто.
— С чего бы мне зазнаваться? — как будто искренне удивился Тефин.
— Да брось уже это кокетство, — махнул на него Герман. — Вся Москва афишами твоего «Полосатого рейса» завешана.
— Ну и что? — пожал плечами Тефин.
— Как что?! — недоуменно посмотрел на него Герман.
— Ну, мне-то что с того, что вся Москва завешана афишами?
— Да как же? Успех, популярность…
— Я за этим не гонюсь, — покачал головой Тефин.
Герман едва не задохнулся от ярости. «Вот ты, значит, как. Хуже Жнейцера, ей-богу. Ну ничего, может, в пасти тигра одумаешься… Хотя уже поздно будет».
А вслух Герман вполне дружелюбно предложил:
— Володька, пойдем завтра в цирк?
— Чего? — вытаращился на него Тефин.
— В цирк, говорю, — невозмутимо повторил Герман. — Там тигры, кстати, будут.
— Это неостроумно, — покачал головой Тефин.
— Какое остроумие? Я серьезно. Ты ведь Генриха знаешь?
— Что еще за Генрих? — нахмурился Тефин.
— Опять ты за свое, — неодобрительно покачал головой Герман. — Генрих Оганисян, коллега наш.
— С «Мосфильма»?
— Нет, он на Горьковской студии.
— Я там никого не знаю, — развел руками Тефин.
— Так-таки и никого? — фыркнул Герман. — Что, даже Хвостоцкого?
— Я с ним лично не знаком, — сказал Тефин.
— И с Оганисяном, стало быть, тоже заочно только?
— Нет, о нем я и не слыхал. Он режиссер? Что снял?
— «Девичья весна»… «Приключения Кроша»… — стал перечислять Герман.
— Увы, — вздохнул Тефин. — Первый раз слышу такие названия.
Герман поглядел на него внимательно:
— Ты, видно, из тех, кто только собственные картины смотрит, да?
— Ну, нельзя же за всем уследить, — хмыкнул Тефин.
— Кроме как за собой, — не унимался Герман.
— Слушай, я что-то не понимаю, к чему ты клонишь… — недовольно сказал Тефин.
— Да брось, старик, все в порядке. — Герман улыбнулся и хлопнул Тефина по плечу. — Я ведь только затем тебе позвонил, чтобы позвать завтра на съемки к Генриху…
— Я с ним не знаком, я уже сказал… — начал Тефин, но Герман перебил:
— Да погоди ты! Дай договорить. Генрих завтра снимает в цирке сцену с тиграми. Ему там буквально крошечный эпизод снять… И вот он хотел, чтобы ты туда пришел и что-нибудь ему подсказал… Ты же у нас теперь главный специалист по тиграм…
— Ну, не я один, — слегка улыбнулся Тефин. — Кошеверова еще — такой же специалист. Она ведь «Укротительницу тигров» снимала.
— Так это когда было! — протянул Герман. — И она вообще из Ленинграда. И пожилая женщина… Короче, Генрих именно тебя хотел позвать. Как консультанта на один съемочный день.
— Что же он сам мне не позвонил? — недоверчиво спросил Тефин.
— Он скромный малый, — не моргнув глазом, соврал Герман. — Ну так что ему передать? Придешь завтра?
— Ну, приду, раз такое дело, — вздохнул Тефин. — Куда и во сколько?
— В Цирк на Цветном. К полудню.
— Хорошо, — кивнул Тефин, затем посмотрел на свою авоську и раздраженно крякнул. Треугольный пакет молока дал течь, и под ногами уже успела набежать небольшая белая лужа.
— Вот ты раззява! — от души расхохотался на прощанье Герман. — В другой раз в бутылке молоко бери…
И, все еще посмеиваясь, Герман скрылся в дверях магазина.
На самом деле съемки в цирке были назначены режиссером Оганисяном на одиннадцать часов. К этому времени туда прибыл и Герман.
— Привет, старик! — поздоровался он с Оганисяном.
— Привет, привет, — отозвался режиссер. — Ты какими судьбами здесь?
— Сам же мне говорил, что сегодня тут снимаешь, — напомнил Герман.
— Ах да, — сказал Оганисян. — Но я не думал, что ты придешь…
— А с чего бы мне и не прийти? — хмыкнул Герман.
— Ну раз пришел, давай я тебя представлю… — Оганисян обвел руками арену, на которой расположилась съемочная группа. — Это наш оператор — Шумский Вячеслав… Это молодые наши актеры — Женя Жариков и Андрюша Миронов… Андрей, кстати, сын Мироновой и Менакера, помнишь, небось, таких?
— Как же, как же, — отозвался Герман, крепко пожимая руку Миронова. — Сызмальства рукоплещу вашим батюшке и матушке…
— Ну, а это… — хотел было представить Оганисян артисток Фатееву и Кустинскую, но Герман громогласно перебил его:
— Да ладно, Генрих, перестань! Уж с этими двумя Наташками я как-нибудь и без тебя знаком…
Фатеева и Кустинская переглянулись, после чего на всякий случай несмело улыбнулись Герману, которого совершенно не помнили.
Герман подмигнул артисткам, после чего взял Оганисяна за локоть:
— Можно тебя на минуту?
— Ну что, что такое? — забеспокоился режиссер.
— Здорово ты их вырядил, — усмехнулся Герман, кивая на двух Наталий, облаченных в костюмы дрессировщиц. — Прямо двойная порция секса какая-то…
— Порция, порция, — повторил Оганисян. — Ты за этим меня отвлек?
— Нет, не за этим, — посерьезнел Герман. — Тут такое дело, старик… Сюда сейчас Тефин заглянет…
— Какой Тефин? — перебил Оганисян.
— Ну вот все вы как на подбор! — всплеснул руками Герман. — Горазды притворяться, что друг друга не знаете… Повесть «Коллеги» Аксенов про вас вряд ли стал бы писать…
— Да я и впрямь не знаю никакого Тефина, — пожал плечами Оганисян. — Если он режиссер, то на студии Горького такой точно не работает. А если на вашем «Мосфильме», то…
— Тефин «Полосатый рейс» снял, — устало пояснил Герман.
— А, — сказал Оганисян. — И что дальше?
— И вот он сейчас сюда придет.
— А на кой?
— Объясняю, — Герман доверительно положил руку Оганисяну на плечо. — Понимаешь, Володька возомнил себя главным в Союзе специалистом по тиграм. И у него, видишь ли, ревность взыграла, когда он прослышал, что и ты тигров снимаешь…
— А откуда он об этом прослышал? — хмыкнул Оганисян.
— От верблюда, — парировал Герман. — Не в том сейчас соль, она же суть. Просто совсем расклеился наш Володька. Надо бы его поддержать… Вот он и придет сюда
