мог быть…
— …девичник, — договорила инспектор.
В силу расположения квартиры про девичники она знала все. Редкий из них не проходил под ее балконом. Сперва это были пьяные англичане, потом англичанки, тоже пьяные, потом компании французов, итальянцев, испанцев. Балетные пачки на них не были редкостью, как и фата, и нижнее белье поверх одежды. А теперь в моду вошли еще и диадемы из пластмассовых пенисов.
— Ческа, Ордуньо, подойдите.
Оба были сотрудниками отдела. Хорошие полицейские, молодые, увлеченные, спортивные, Элена использовала их всякий раз, когда, помимо мозгов, нужны были еще и мышцы. Ордуньо пришел к ним из полицейского спецназа, Ческа раньше работала в отделе убийств и пропавших без вести. Инспектор Бланко выбрала их сама, как и Буэндиа, судмедэксперта, и Марьяхо, уникального компьютерного эксперта, — людей, которым она доверяла больше всего.
— Слушаюсь, инспектор.
Элене стоило большого труда отучить Ордуньо от строевых формулировок, но постепенно она этого добилась, по крайней мере, он уже перешел с ней на «ты».
— Освободите площадку вокруг тела. Следы наверняка уже затоптаны, но, если нет, они мне нужны. Возможно, жертва была на девичнике, это тоже надо выяснить.
Только приказы — краткие и четкие. Рассуждать, строить версии — это потом, на совещании в отделе. Все знали: Элена любит работать, и уважали ее за это.
— Инспектор, полицейские, прибывшие по вызову…
— Анхель Сарате и его напарник, знаю. Хорошо, Ческа, я разберусь, Буэндиа меня предупредил.
Она разглядывала Сарате, присматриваясь, прежде чем с ним заговорить. Элена старалась не ссориться с полицейскими, чьи дела перехватывал ее отдел, понимая, что они союзники, что цели у них общие, однако знала и то, что избежать неприязни почти невозможно. Склонность конфликтовать с другими полицейскими была главным недостатком Чески, которая словно считала весь остальной мир враждебным и только ОКА — своей семьей. Хорошо, Ордуньо обычно хватает дипломатичности.
— Итак, работаем, Буэндиа. А скажи, почему Рентеро подключил нас с самого начала?
Буэндиа знал, что с ней следует говорить коротко и напрямую, а не ходить вокруг да около.
— Первым у тела оказался Фуэнтес, криминалист. Он профи, я знаю его много лет. Приподняв веко жертвы, он заметил, что из глаза вылезает червь. Для разложения было рано — женщина скончалась при нем.
— И?
— Удачное совпадение: несколько лет назад Фуэнтес занимался убийством другой женщины — жутким ритуальным убийством, — и картина оказалась очень похожей. Он решил, что здесь то же самое, и позвонил Рентеро, а Рентеро вызвал нас.
— Ого, мы уже разбираемся с серийными убийцами. Не запретить ли полицейским смотреть кино?
— Не до шуток, Элена. Я забираю тело на экспертизу, надо поторопиться со вскрытием.
— Я мигом. Только поговорю с этим Сарате.
Сарате уже и сам подошел к ней, он понял, что главная тут она и что недовольство своим отстранением придется адресовать ей.
— Вы руководитель? — с достоинством спросил он.
— Мне сказали, это ты приехал по вызову, — сказала Элена вместо ответа на вопрос, давая понять, кто здесь устанавливает правила. — Я инспектор Бланко, руководитель ОКА.
— То есть ОКА реально существует?..
Удивленная его сарказмом, Элена посмотрела на него внимательнее и отметила, что он очень привлекателен — смуглый, с натренированным телом, как большинство молодых полицейских. Будь у него красный внедорожник и попадись он ей ночью в баре, она бы, не колеблясь, отправилась с ним на парковку Диди.
— Это дело забираем себе.
— Но почему? Это мой участок.
— Почему? Потому что жизнь несправедлива и потому что да, ОКА существует. Мы сами свяжемся с твоим начальством. Пожалуйста, не мешай собирать улики.
Времени заехать домой переодеться не было. Пришлось надеть халат прямо на джинсы и футболку, в которых она ходила по Ла-Кинта-де-Виста-Алегре, а еще шапочку и маску, без которых на вскрытие не пускали. Элена немного нервничала из-за своей одежды: в любой момент мог позвонить Рентеро, и тогда придется отправляться в какой-нибудь дорогой ресторан или бар в пятизвездочном отеле — боссу было комфортно только в таких местах, и встречаться с ней он предпочитал там.
— Что-то уже понятно, Буэндиа?
— Мы ждали тебя, чтобы начать, — ответил эксперт. — Пока мы провели только внешний осмотр.
— Есть какие-нибудь зацепки — кто эта цыганская невеста? — По виду девушка явно была цыганкой, поэтому группа, не зная имени, называла ее так.
— Есть татуировка с бабочкой, ее сфотографировали — когда мы закончим, я тебе пришлю.
Татуировка на правой лопатке не слишком бросалась в глаза. Красивая бабочка, раскрашенная в красный, зеленый, синий и черный.
— Что за бабочка? Может ли она означать что-то конкретное? — Элене пришло в голову, что, возможно, в такую бабочку превратился бы червь, вылезший из глаза. Червь, гусеница, бабочка — по сути одно и то же.
— Ничего не понимаю в бабочках, выясню. — Буэндиа указал на пальцы девушки. — Видишь, под ногтями частички кожи.
— Кожа убийцы?
— Или ее, если она чесалась, или ее парня, или кого-то еще. Возьмем образцы и проанализируем.
— Ее изнасиловали? — Элена знала, что в таких случаях над женщинами издеваются и до, и после смерти.
— Разбираемся, но пока не похоже.
Элене нравилось смотреть, как работает Буэндиа: методично, аккуратно, не теряя самообладания. Вокруг него сновали два молчаливых безымянных помощника, они всегда ассистировали ему при вскрытиях.
— Посмотри сюда.
Буэндиа указал на три маленьких отверстия в черепе, соединенные кругообразным разрезом. Волосы вокруг были выбриты. Элена обратила на это внимание еще в Ла-Кинта-де-Виста-Алегре. Волосы у девушки были черные, длинные и, не будь на них крови, прекрасные…
— Круговой разрез, первоначальный и неглубокий, сделан, возможно, острым ножом или резаком, кажется, только для того, чтобы наметить точки для отверстий. Отверстия сделаны, вероятно, электрической дрелью, маленькой и очень точной. Внутри есть черви.
— Внутри отверстий? — Элену замутило, но ей не хотелось, чтобы коллеги это заметили.
— Боюсь, что внутри черепа, но до вскрытия точно сказать не могу. Это будет неприятно, лучше отойди.
Элена понимала, что должна остаться, хотя удовольствие смотреть, как распиливают череп молодой женщины, было еще то. Только звонок мобильного позволил ей отойти на несколько секунд.
— Рентеро? Наконец-то… В баре на факультете медицины через пятнадцать минут? Отлично, увидимся там.
У нее еще было время, чтобы посмотреть, как Буэндиа орудует зубилом и дисковой мини-пилой с отсосом опилок. Его помощники уже подготовили аппарат для подъема черепной крышки.
— Итак…
Внутри кишели черви, черви, которым предстояло съесть мозг этой молодой женщины.
— Придется вызвать энтомолога, посмотрим, что это за черви, — еле слышно произнес Буэндиа.
Мануэль Рентеро, комиссар, помощник операционного директора и второе лицо испанской полиции, ждал ее за одним из столиков в кафетерии медицинского факультета.
— Ты с матерью не говорила? — спросил он вместо приветствия.
Он был не только ее начальником, он дружил с ее отцом, а после его смерти поддерживал дружбу с ее матерью. Во всяком случае, виделся с ней гораздо чаще, чем с Эленой.
— Я думала, ты скажешь мне, где она.
— А ты не знаешь? На озере Комо, она всегда проводит там конец весны. Давно ты ее не видела?
— Постараюсь провести отпуск там же. — Элена изо всех сил старалась не язвить: уже много лет она не следует обычаям своей семьи. В любом случае обидеть Рентеро она не хотела. Он хоть и принадлежал к привилегированному классу, как и ее родители, но работал и был хорошим начальником. — Я пришла со вскрытия девушки. Это зверство.
— Черви?
— Откуда ты знаешь?
— Предположил. Сусана Макайя, двадцать три года, наполовину цыганка. — Рентеро положил перед ней дело погибшей. Теперь у нее было имя,
