Я сама этому удивилась. Решила, что Леша его заранее в машину положил, только мне не сказал. Может, еще вчера… то есть накануне, в четверг, положил. И тогда же решил ехать на охоту. Но почему он мне ничего не сказал? Никогда такого не было…
— Значит, вы открыли оружейный шкаф вместе с полицейскими и увидели, что он пуст?
— Да, я… хотя нет, погодите: я открыла, и тут капитан сказал, что мне срочно нужно показать им кабинет. Я отвлеклась, ушла в кабинет. А уже потом вернулась к шкафу.
— Значит, вы этот момент не видели… — задумчиво произнес сыщик. — А теперь я хочу спросить о другом. Скажите, если ваш муж обедал не дома, то где?
— Обычно он ехал в ресторан «Ермак», — отвечала вдова. — Там ему готовили именно то, что он любил. Вообще-то у Леши были самые простые вкусы, ему всякие суши и роллы были не нужны. Борщ, котлеты, картошка жареная…
— Значит, поздно вечером 16 сентября вам позвонил капитан Теребякин и сказал, что ваш муж погиб. Правильно?
— Да, так оно и было. Сперва я никак не могла в это поверить…
— И вам предложили проехать в морг и опознать тело?
— Да, верно. За мной приехал наш водитель, Толя, и мы поехали в морг.
— Теперь скажите мне вот какую вещь, Надежда Прокофьевна, — попросил сыщик. — Когда вы увидели мужа в морге, он был в том же самом костюме, в котором утром ушел из дома?
— Да, в том же самом, — подтвердила вдова. — А что могло измениться? Ведь он домой не заезжал, не переодевался… Только вся грудь у него была разворочена, и пиджак весь в крови. Когда хоронить будем, надо будет ему другой костюм подобрать.
— Так он был в одном костюме? А разве ваш муж не надевал утром какой-то плащ или куртку? Ведь у вас по утрам уже довольно прохладно, я сам это сегодня заметил…
Вдова задумалась.
— А ведь правда! — сказала она. — Леша утром плащ надел, светлый такой. А в морге он был без плаща. Я как-то про плащ и забыла. Наверное, он на работе остался. Или в машине… Хотя нет — ведь я в этой самой машине и ехала, и Толя мне про плащ ничего не говорил…
— Скажите, у вас есть дети?
— Конечно, две дочери есть, Ирина и Катя. Обе уже взрослые. Ирина, старшая, окончила художественное училище по специальности дизайнер, потом еще училась в Италии, там вышла замуж, а сейчас они с мужем живут во Франции. А младшая, Катя, еще студентка, учится в Москве.
— И еще один вопрос, Надежда Прокофьевна, — сказал Гуров. — Вы уж не обижайтесь, но я должен об этом спросить. Скажите, у вашего мужа не было от вас тайн? Например, связанных с женщинами…
Вопреки опасениям сыщика, его собеседница вовсе не обиделась на этот вопрос.
— Наверное, были, — отвечала она. — Леша не всегда говорил мне, куда уезжает, что за «деловую встречу» проводит. Пару раз, когда он поздно возвращался домой, я замечала, что от него пахнет духами. Но в целом он этим не злоупотреблял, а я закрывала на это глаза. Я знала, что он любит и ценит меня, что в главном он мне верен. Ну а это… Это я рассматривала как маленькие мужские слабости.
— Что ж, спасибо за то, что согласились со мной побеседовать, — сказал сыщик, вставая. — Возможно, мне придется еще разок вас побеспокоить.
Следующим пунктом в программе Гурова значилась кондитерская фабрика. Он не стал заранее звонить заместителю погибшего директора, Рустаму Халилову, — решил, что руководитель предприятия в любом случае будет находиться на месте и побеседовать с ним не будет большой проблемой. К тому же он собирался вначале беседовать вовсе не с заместителем Кашкина, а с его водителем.
Охранник у ворот предприятия вначале отказывался пропустить машину Гурова, требовал, чтобы тот согласовал свой визит с новым руководителем предприятия. Тогда сыщик поманил охранника поближе и, когда тот подошел вплотную, негромко спросил:
— А хочешь, я сейчас позвоню в управление? Позвоню полковнику Черкасову, и…
— Ладно, не надо, — поспешно ответил страж ворот и пошел открывать.
Гуров еще раз обратился к его помощи — надо было узнать, где находится гараж. После чего он поехал прямо туда. В гараже было пусто — все машины, принадлежавшие фабрике, выехали по заданию. Здесь стояла только знакомая Гурову марка — «Волга», когда-то любимая машина любого советского руководителя. Машина была в идеальном состоянии, кузов сверкал, словно лакированный.
— Это, что ли, машина директора? — спросил сыщик у слесаря, который возился в стороне возле старого грузовика.
— Да, его машина, — отвечал рабочий. — Алексей Викторович иномарок не признавал…
— А Толя, водитель, где сейчас находится? — поинтересовался сыщик.
— Он обычно в приемной у директора сидит, — объяснил слесарь. — Чтобы, если потребуется, всегда был под рукой.
«Значит, все равно придется в приемную подниматься, — подумал Гуров. — А если идти в приемную, надо будет к новому директору заглянуть. А не хочется…»
Дело в том, что у сыщика было гораздо больше вопросов к водителю погибшего директора, чем к его заместителю. Он решил действовать по обстановке, направился к входу в административный корпус, а там поднялся на второй этаж, к кабинету директора. Открыв дверь приемной, он увидел человека в кожаной куртке, сидевшего в углу и листавшего страницы на телефоне. Это мог быть только Толя Сергиенко, водитель покойного Кашкина.
— Анатолий! — негромко позвал его сыщик.
Водитель поднял голову и с удивлением взглянул на незнакомого человека, который звал его по имени.
— Выйди на пару минут, разговор есть, — все так же негромко предложил сыщик.
Водитель пожал плечами, но все же встал и вышел в коридор.
— Я полковник полиции Гуров из Москвы, — представился ему сыщик. — Приехал, чтобы узнать правду о гибели Кашкина. Надеюсь, ты мне в этом поможешь. У меня есть к тебе несколько вопросов. И если говорить правду, то парой минут мы не обойдемся. Можем мы с тобой пройти куда-нибудь, где можно посидеть и поговорить?
Водитель подумал немного, потом сказал:
— Вообще-то я должен здесь сидеть, в приемной. Но если я полиции понадобился, то это уважительная причина, никто ко мне не прибодается. Да и вообще… В общем, пойдемте в гараж, там в машине посидим.
Так что Гурову снова пришлось вернуться в то самое помещение, где он был несколько минут назад. Они с водителем сели на передние сиденья «Волги», и Гуров задал свой первый вопрос:
— Ты давно работаешь у Кашкина?
— Ну не всю жизнь, но довольно
