давно, — отвечал водитель. — В октябре двенадцать лет будет.
— То есть руководитель тобой доволен, нареканий нет?
— Больших нареканий никогда не было. А мелкие замечания всегда бывают, без этого нельзя.
— И ты, надо думать, доволен своей работой?
— Знаете, говорят, от добра добра не ищут, — отвечал Сергиенко. — А с Алексеем Викторовичем было хорошо работать.
— Тогда ответь мне на такой вопрос. В тот день, шестнадцатого сентября, утро началось как обычно?
— Да, с утра все было штатно, — подтвердил водитель.
— Ты приехал к дому Кашкина в половине девятого?
— Нет, чуть раньше. Обычно я приезжал в 8:15 и ждал, когда Алексей Викторович выйдет.
— Значит, он вышел в половине девятого, и вы поехали… Куда вы поехали?
— Сюда, на фабрику, куда же еще?
— Кашкин был в плаще?
— Погодите, погодите… Да, точно, на нем был такой светлый плащ.
— А что он держал в руках?
— Ничего не держал. Он портфель не носил. Иногда бумаги домой брал, но клал их в папку. Но в тот день у него папки не было.
— А ружье он с собой не нес?
— Какое еще ружье? Да, там же потом про охоту говорили… Только брехня все это, насчет охоты. В общем, не было у него в руках ружья, я это точно помню.
— После смерти Кашкина тебя в полиции допрашивали?
— Ну, как допрашивали? Там же, в кабинете Алексея Викторовича, сели и мне пару вопросов задали.
— А какие были вопросы?
— Первый такой же, как вы спросили: когда утром выехали на работу. Потом спросили, не было ли в то утро чего-то особенного, необычного. Еще спросили, не давал ли мне Алексей Викторович каких-то поручений. Да, и еще спрашивали, куда мы с ним ездили в последние дни.
— Вот как? А куда вы ездили?
Толя Сергиенко быстро взглянул на сыщика, потом пожал плечами и небрежно ответил:
— В магазины заезжали…
— Какие магазины?
— Наши, фабричные, какие еще? А вы не знали? У нашей фабрики есть три фирменных магазина. И Алексей Викторович каждую неделю эти магазины проверял. Определенного дня для этого не было, он каждый раз в разные дни приезжал, чтобы директора не знали заранее, когда он появится. Он считал, что за директорами присматривать нужно.
— Значит, в последние дни перед гибелью Кашкин ездил в эти магазины?
— Да, мы как раз четырнадцатого, в среду, все три магазина посетили.
— А насчет плаща, ружья капитан тебя не спрашивал?
— Нет, таких вопросов не было.
— А насчет обеда в тот день спрашивал?
— Нет.
— Тогда я тебя спрошу. Скажи, Толя: в тот день, шестнадцатого, куда ты возил своего начальника на обед?
Снова последовал быстрый взгляд водителя на сыщика. Затем последовала долгая пауза — словно Толя Сергиенко решал в уме сложную задачу. Гуров решил ему помочь с этим решением.
— Ведь вы шестнадцатого не в «Ермак» ездили, верно? — сказал он. — В какое-то совсем другое место?
— А вы откуда знаете? — вскинулся водитель.
— Точно не знаю, но догадываюсь, — признался Гуров. — Потому что, если бы в тот день все шло, как всегда, то Кашкин остался бы жив. Так куда вы поехали на обед?
— В том-то и дело, что мы с ним никуда не поехали, — отвечал Сергиенко. — Примерно в час дня Алексей Викторович вышел из кабинета. Он был уже одетый, в плаще, и я решил, что мы едем в «Ермак», как обычно. Он зашел к своему заместителю Халилову, а потом пошел на выход. Ну и я встал, пошел за ним. Но когда мы уже вышли из административного здания, он мне сказал, что я на сегодня свободен. Я, конечно, немного удивился, но ничего спрашивать не стал и поехал домой.
— А почему ты удивился? Разве никогда не было такого, что твой начальник куда-то ездил, помимо магазинов вашей фабрики?
Водитель Сергиенко вновь внимательно взглянул на сыщика, пробормотал:
— Интересные вы вещи говорите…
Гуров никак не стал на это реагировать. Он видел, что его собеседник уже проникся к нему доверием. И что при этом его распирает желание рассказать нечто важное, что-то такое, что он не может рассказать никому. Надо было просто выждать время, не торопить водителя — и он мог услышать то, что хотел узнать. Поэтому Гуров терпеливо ждал.
И он дождался. Водитель помялся еще минуту, а потом заговорил:
— Вообще-то Алексей Викторович часто куда-то ездил и не хотел, чтобы я знал куда. Это обычно после обеда бывало, ближе к вечеру. Часов в пять, в шесть он садился в машину и просил отвезти его к зданию городской администрации. Ну вы знаете, где это — на углу Ленина и Дзержинского…
— Не знаю, я не местный, но это в данном случае не важно, — ответил на это Гуров. — Значит, ваш начальник просил тебя отвезти его к администрации. И что тут такого? Наверное, у него были вопросы, которые надо решить в кабинетах городской власти. У любого руководителя есть куча таких вопросов.
— Это верно, — согласился Сергиенко. — Конечно, у Алексея Викторовича возникали вопросы, которые надо решить в администрации, или в налоговой службе, или в суде. Но в эти места он выезжал в самое разное время — когда такая потребность возникла. Не бывает такого, чтобы какой-то чиновник ждал кого-то всегда в пять часов. Ведь не на совещание он туда ездил, верно? А главное другое. Обычно я высаживал Алексея Викторовича на углу Дзержинского — у самого входа в администрацию остановка запрещена. И вот однажды я его высадил и уже собрался уезжать, и тут заметил, что он в машине папку оставил. Я кинулся за ним бежать ко входу в администрацию и тут увидел, что он перешел улицу и сел в какую-то другую машину. И она тут же уехала. Так я понял, что он ездил вовсе не в администрацию.
— А куда он ездил, ты не выяснил? — спросил Гуров.
— Зачем мне это выяснять? — удивился водитель. — Я не полиция, это не моя работа. Одно могу сказать — эти поездки были не связаны с девушками, это точно.
— Почему ты в этом так уверен?
— Потому что, когда ему нужно было увидеться с девушкой, он это от меня не скрывал. Говорил: «Подъезжай к такому-то дому». Мы подъезжали, в машину садилась девушка, и они ехали в ресторан.
— В «Ермак»?
— Почему в «Ермак»? На нем свет клином не сошелся. У нас в городе и другие хорошие рестораны есть: «Байкал», «Застолье», «Лазурь»… Вот туда они ездили. Хотя почему я говорю «с девушками»? У вас может создаться впечатление, что Алексей Викторович был такой…
