Ознакомительная версия.
Илюшин вскочил. Сейчас он был совершенно не похож на студента – скорее на небольшого хищного зверя вроде хорька: тонкого, гибкого, опасного.
– Серега, я все тебе расскажу, – пообещал он, оглядывая кухню в поисках телефона. – Только дай мне сделать один звонок, хорошо? Один звонок!
Он перемещался так стремительно, что Сергей не успевал следить за ним. Телефон, записная книжка, ручка и листок бумаг. Макар схватил все необходимое и стал набирать номер. Сергей перевел беспомощный взгляд с напарника на книгу и выругался себе под нос.
– Не ругайся, – попросил Илюшин, остановившись на последней цифре номера. – Лучше подумай вот над чем: если один человек дважды почти дословно повторяет фразы из разных книг, что это значит? Причем не цитирует текст, а просто вставляет в речь, как будто сам их придумал?
Он нажал на клавишу и вышел из кухни.
– Значит, он хорошо помнит эти книги! – крикнул Бабкин ему вслед.
Из комнаты донесся голос Илюшина, что-то быстро говорившего собеседнику.
– Черт его знает, что это значит, – раздраженно бросил Сергей и подвинул к себе книгу с охотником и птицей. – Может быть, это значит, что фразы часто употребляются, и не только им. А может быть, он хочет блеснуть эрудицией! Или ему нравится говорить книжным языком. Может быть, у него мало своих собственных мыслей, и он компенсирует их чужими!
Белая птица на обложке насмешливо смотрела на Бабкина круглым глазом. Охотник целился в него из лука. Сергей перевернул книгу обложкой вниз и прикрыл глаза. «Долго Макар будет разговаривать?»
Когда раздались шаги, Бабкин даже не открыл глаза, и со стороны могло показаться, что он спит. Присевший напротив него Макар пару секунд вглядывался в спокойное лицо напарника, затем осторожно потянул книгу к себе. В следующую долю секунды лапа Бабкина молниеносно накрыла его руку, так что Макар вздрогнул.
– Я понял, – проговорил Бабкин лениво, не открывая глаз. – Долго медитировал и наконец понял. Если человек дважды повторяет разные фразы, которые кто-то написал до него, то это совершенно ничего не значит. Ни-че-го. Ну что, я нашел правильный ответ?
Он наконец открыл глаза и напряженно уставился на Макара.
– Нет, – серьезно и, как показалось Сергею, чуть грустно ответил тот. – Если человек дважды повторяет фразы, которые кто-то написал до него, это значит, что он сам их написал.
Михаил Олегович раскладывал продукты, когда раздался короткий звонок в дверь. «Должно быть, та бойкая дамочка из комитета жильцов пришла, – с недовольством подумал он, – вечно со своими подписями, словно других дел нет».
Он выехал в коридор и начал отпирать замок, готовя для дамочки язвительную речь о том, что он – инвалид и не стоит беспокоить его каждый день с вопросом, ставить ли новый домофон на подъезд. Однако, открыв дверь, он с изумлением увидел стоявших за ней сыщиков, расследовавших исчезновение Вики. Изумление быстро прошло, и на лице старика промелькнула надежда.
– Макар, Сергей! – воскликнул он. – Неужели новости?
Бабкин резко шагнул ему навстречу, наклонился к лицу Каморкина, так что темные карие глаза оказались прямо напротив светло-карих глаз старика, и негромко процедил:
– Представьте себе, Михаил Олегович, есть новости.
– Что такое? – растерялся Каморкин. – Что случилось?
Темные глаза прищурились, а в следующую секунду Сергей с силой толкнул кресло от себя, так что оно врезалось в стену, и старик, мотнув головой, чуть не вылетел из него. Каморкин издал слабый крик, вцепившись руками в кресло.
– Помогите! – прохрипел он. – Убивают!
Макар деловито прикрыл дверь.
– На помощь! – крикнул Михаил Олегович громче. – Что вы делаете? Как вы смеете? Вы с ума сошли?! Отпустите меня!
Большая ладонь легла на его рот, и Каморкин в панике замолчал. Бабкин, чуть плотнее прижав ладонь к губам Михаила Олеговича, отрицательно покачал головой. Старик сглотнул и понял, что кричать не следует.
Сергей развернул кресло и затолкал упирающегося Каморкина в комнату. За ними вошел Илюшин.
– Интересно, где она? – спросил Макар, оглядываясь.
– Что… что вы ищете? – выдохнул старик. – Зачем вы пришли? Что вам нужно?!
Не обращая на него внимания, Бабкин присел на корточки возле письменного стола. В правой его тумбе были полки, а левая представляла собой что-то вроде шкафчика с резной дверцей. Сергей потянул за ключик, торчавший из замочной скважины, дверца открылась, и глазам Бабкина и Макара предстала старенькая пишущая машинка, возле которой лежала пачка бумаги.
– Я тебе говорил, что машинка, – удовлетворенно сказал Макар, изучая допотопный агрегат. – Поверь мне, это не от бедности, а исключительно от консерватизма.
– Я уже поверил, – мрачно бросил Сергей. – Всему поверил.
Он встал, за ним поднялся и Макар.
– Как прикажете к вам обращаться, Михаил Олегович? – с сарказмом поинтересовался Бабкин. – Может быть, госпожа Строганова? Анжелика Олеговна – неплохо звучит, по-моему…
– А мне больше нравится Риддер, – признался Илюшин. – Феликс Риддер. И названия у него куда звучнее, чем у Строгановой. Что такое «Путь к мечте»? Шаблон, причем скучный. А вот «Собаки Тлена» куда оригинальнее.
– «Зеркало Безбожника»…
– «Корабли великой пустоши»… Я полагаю, господин Каморкин, что названия к дамским романам придумывает издательство, а вот для фэнтези вы оставляете свои. А поскольку вы и в самом деле большой фантазер и выдумщик, то ваши, безусловно, удачнее. Согласны?
Старик откинулся в кресле, глядя не на них, а в стену с каким-то брезгливым выражением лица.
– Вы что-нибудь нам скажете? – осведомился Макар. – Или так и будете изображать партизана на допросе? Хотя… вам ведь не впервой кого-нибудь изображать, так что у вас это хорошо получится. Вы блистательно играете. Серега, – обернулся он к Бабкину, – напомни, кого мы с тобой видели?
– Бедного старика, живущего на крошечную пенсию. – Бабкин загнул палец.
– Дядюшку, любящего племянницу… Убедительно сыграно и очень вдохновенно.
Каморкин перевел на Илюшина ненавидящий взгляд.
– Серега, мы кого-то забыли?
– А как же. Самая главная роль – талантливый фотограф!
– Именно! О, здесь вам можно аплодировать стоя, Михаил Олегович…
Ненависть во взгляде старика сменилась ужасом.
– Вы думали, никто не узнает? – удивился Илюшин. – Но рукописи-то не горят! В нашем случае, конечно, не рукописи, а письма, но это сути дела не меняет.
– В-в-вы… письма… н-нет, не может быть… – выговорил Каморкин. – Откуда?!
Бабкин презрительно хмыкнул.
– Знаете, Михаил Олегович, – сказал Макар, – честно говоря, вы не первый преступник, которого я встречаю. Представьте себе, я даже знаком с довольно изощренными убийцами. Одни совершали преступления из жажды наживы, другие – от ревности, третьи – из мести… Собственно говоря, мотивов не так уж и много, даже для самых затейливых убийств. – Илюшин присел на корточки, с любопытством оглядел старика и наклонил голову набок. – Но я первый раз встречаю человека, совершившего убийство из чувства стыда, – резко закончил он.
– Нет! – не выдержал Каморкин. – Неправда! Я ее не убивал! И стыд здесь ни при чем!
– Неужели?! А что вы с ней сделали? Заманили на остров и бросили там, правда? Интересно, что она почувствовала, когда поняла, что ее обманули? Каково это было – остаться одной, совершенно одной? Или она там не одна?
– Одна… – слабо пискнул старик.
– Значит, одна. Как вы думаете, отчего она умерла? От жажды? От голода? От страха? Или она давно уже сошла с ума, не понимая, что происходит? Или она утонула? Вы хоть что-нибудь знаете о том, как вы убили собственную племянницу?!
– Я… не знаю, не знаю! Ее оставил там Андрей, он позаботился о ней! Там палатка, еда, вода…
– Позаботился? – по складам произнес Макар. – Позаботился?!
– Я только хотел…
– Позаботился?! И на какое же время, интересно, хватило заботы вашего Андрея?
Губы старика искривились, угол рта дернулся в сторону.
– А когда забота закончится, – тихо спросил Макар, – что она будет делать? Ведь вряд ли вы планировали оставить Вику на острове на год, не так ли? Это грозило бы случайностями, вроде проходящей мимо яхты или туземцев на лодке, занесенных ветром на остров… Значит, вашей заботы должно хватить на небольшой срок. И что потом? Мучительная смерть? Вот цена вашей тайны?!
– Вы… вы неправы… я жалел ее… – Голос Каморкина прерывался. – Я никогда не обрек бы Вику на жестокую смерть, никогда! Я все приготовил так, чтобы она могла легко умереть, очень легко!
Макар и Сергей молча смотрели на него, и лица у них были такие, что Каморкин закричал в голос:
– Вы ничего не понимаете! Когда у нее закончатся продукты, она не будет мучиться, потому что сможет повеситься! Просто… прекратит все это… просто прекратит сама, понимаете?! Это легко! Она не будет мучиться!
Ознакомительная версия.
