— Думаю, он знает, что людей Раджа в указанное время там не будет. Или считает, что такая возможность сведется к минимуму. — Он нахмурился и добавил: — Но если разобраться, подобная осведомленность пугает меня более, чем что-либо другое.
Тем не менее они ни в чем не могли быть уверены на сто процентов, поэтому Элли, осуществляя бросок к линии деревьев, пригибалась так низко, как только могла. Положив фонарик в карман брюк, она мчалась среди теней ночи, руководствуясь преимущественно инстинктами.
Достигнув леса, она избрала заброшенную тропу, которую указал ей Сильвиан. Тропа огибала земельные владения школы с восточной стороны и местами шла параллельно ограде. Однако именно по той причине, что этой тропой пользовались редко, Элли пришлось сбавить скорость и уделять больше внимания тому, что находилось у нее под ногами, так как существовала немалая опасность угодить ступней в ловушку в виде кротовой норы, колдобину или зацепиться за невидимую в темноте толстую ветку, валявшуюся поперек дороги.
Дождь наконец прекратился, ночь стояла холодная и ясная, а на небе сверкал лунный серп в окружении россыпи мерцающих звезд. При всем том лунный свет проникал сквозь кроны деревьев лишь с большим трудом, и Элли изредка ругалась вполголоса, наступая кроссовкой в скрытую тьмой лужу или выбоину, заполненную жидкой грязью. Временами налетал ледяной бриз, шуршавший в ветках деревьев, над головой изредка пролетали ночные птицы, махавшие мягкими крыльями, а где-то в глубине леса слышалось приглушенное тявканье диких лис.
Хотя звуки ночного леса не были Элли в новинку, девушку временами охватывал такой страх, что у нее в буквальном смысле шевелились на затылке волосы. Кроме того, она не могла избавиться от странного, но неприятного чувства, что за ней наблюдают.
Постепенно набирая скорость, она словно пыталась оставить это чувство у себя за спиной. Впрочем, она знала, что где-то в лесу находится скрытый от посторонних взглядов Сильвиан, и очень надеялась, что это как-то связано с его присутствием.
Они договорились, что покинут здание школы по отдельности. Согласно плану, Сильвиан должен был отправиться в путь раньше нее, а затем из какого-нибудь укрытия следить за ее продвижением к месту встречи. Обсуждая этот момент, он сказал: «Как только ты окажешься в лесу, я все время буду находиться неподалеку. Ты, разумеется, меня не увидишь, но можешь мне поверить, что я ни на минуту не упущу тебя из виду».
«Я верю тебе, Сильвиан, — сказала она себе. И мысленно добавила: — Будь там, где должен».
Делая поворот в нужном направлении, она наткнулась на большое дерево, через которое ей пришлось перелезать. При этом сердце у нее билось особенно сильно, поскольку в этот момент она находилась в наиболее незащищенном состоянии. Впрочем, за эту минуту наивысшего риска она была вознаграждена, ибо, преодолев препятствие, увидела перед собой окружавшую часовню стену. Свернув с тропинки, Элли стала пробираться к часовне через лес и заросли, стараясь двигаться по возможности скрытно и тихо. Время от времени ей преграждали дорогу заросли папоротника, засохшие листья которых прикасались к ее лицу подобно перышкам и едва слышно шуршали под ногами. Через некоторое время до ее слуха донесся шум протоки, находившейся за часовней.
Как Сильвиан и обещал, она, обойдя церковную стену, обнаружила в дальнем ее конце еще одну тропинку, даже более узкую и малозаметную, чем предыдущая, которая, по словам Сильвиана, выводила к протоке, и двинулась по ней к месту рандеву с Кристофером. Когда она приблизилась к берегу, деревья раздвинулись, и она оказалась на лесной прогалине, залитой лунным светом, отражавшимся в темной поверхности лесного ручья и иллюминировавшим грязный спуск к воде. Неожиданно ей пришло в голову, что она стоит на том самом месте, где прошлым летом стояла Изабелла во время разговора с Натаниэлем.
Теперь она стояла на том же месте в полном одиночестве и всматривалась в темноту леса, но ни в лесу, ни на берегу протоки никого не обнаружила. Темный лес загадочно молчал, а протока осенью показалась ей раза в три шире, чем летом. Проливные дожди наполнили ее русло, что называется, до краев, и сейчас она больше походила на реку, чьи воды едва не касались ее обутых в кроссовки ног.
Находившийся ниже по течению узкий осклизлый мосток почти полностью погрузился в воду. Наблюдая за бурными водами протоки, перехлестывавшими через него, Элли думала, что было бы неплохо попытаться перебежать или перепрыгнуть через этот мостик жарким летом, когда шанс сорваться и оказаться в прохладной воде скорее удовольствие, нежели неприятность.
— Элли.
На противоположном берегу протоки стоял Кристофер и смотрел на сестру такими же серыми и внимательными, как и у нее, глазами.
— Ох! — Увидев Кристофера, она испытала чуть ли не физическую боль и, прикрыв ладошкой рот, прилагала максимум усилий к тому, чтобы не разрыдаться.
Брат выглядел куда старше, нежели она помнила, казался выше ростом, а его светло-каштановые, когда-то волнистые волосы были коротко подстрижены. В те дни, когда он жил с семьей, футболка и джинсы являлись его привычной униформой. Теперь он носил костюм и галстук, а строгого покроя пальто облегало его широкие плечи мужчины.
А потом он улыбнулся, и она снова увидела перед собой шестнадцатилетнего парня, который встречал ее после школы и помогал делать домашнее задание.
— Я не сомневался, что ты не подведешь меня.
— Кристофер! Если бы ты только знал, как мне тебя не хватало! — Она улыбнулась ему сквозь слезы. — Я должна была лично убедиться, что ты в порядке. Какие волосы у тебя, однако… короткие.
Слыша себя словно со стороны, она не могла поверить, что, встретившись с братом после долгой разлуки, говорит подобные глупости… От волнения и досады у нее на щеках вспыхнул румянец.
Но он, казалось, не обратил на это внимания.
— Ты совсем выросла и стала очень красивой девушкой. Не удивительно, что все парни влюбляются в тебя. Слышал, кроме того, что у тебя и с учебой все в порядке. Я горжусь тобой, моя дорогая киска-Элли.
Пока Кристофер говорил, она задавалась вопросом, откуда он все это знает. Но когда назвал ее старым домашним прозвищем, все посторонние мысли разом улетучились у нее из головы.
— Боже, Крис, как же я по тебе скучала! — воскликнула она, воздевая к нему руки. — Почему ты ушел из дома и оставил меня наедине с предками?
Он перестал улыбаться.
— Но теперь-то, надеюсь, ты уже все поняла?
Она покачала головой.
— По-прежнему не имею об этом никакого представления. Я, конечно, знаю, что Люсинда Мелдрам наша бабушка, и мама училась в этой школе, хотя никогда нам об этом не рассказывала, но это…
— Значит, ты в курсе, что она лгала нам на протяжении всей нашей жизни. — Прежний Кристофер внезапно исчез, и на его месте возник обозленный мужчина, смотревший на нее через протоку. — И что они с Изабеллой договорились держать нас в неведении относительно того, из какой семьи мы происходим, лишив нас таким образом семейных традиций и наследства? Ты тоже в курсе этого, не правда ли?
— Кристофер, подожди секундочку… Подожди, прошу тебя… — взмолилась Элли, пытаясь пробиться сквозь поток сарказма и желчи. — Я не понимаю… Каким образом Люсинда может лишить нас наследства?
— Да очень просто. Она отказывается считать нас членами своей семьи. Вот и все, — ответил он. — Неужели ты не знала об этом? Если нет, то только благодаря Изабелле. Видишь ли, Элли… — Он сделал шаг по направлению к краю протоки, и серебристый лунный свет придал его лицу сероватый призрачный оттенок. — У Изабеллы есть некий план, о котором я должен тебе поведать. Эта женщина с дочерней заботой обхаживает Люсинду, довольно эффективно заменяя нашу мать. И ей меньше всего нужно, чтобы на сцене событий появились мы с тобой — настоящие кровные родственники Люсинды — и заняли подобающее нам место в семье с правом на наследство. Потому-то она и держит тебя в Киммерии, где может полностью тебя контролировать.
От ярости у него перекосило лицо, и Элли с замирающим сердцем наблюдала за трансформациями его черт. Он похож на душевнобольного, подумала она, и этот вывод свинцовым грузом лег ей на грудь.
— Так что я не собираюсь принимать участие в затеянной ею игре, — продолжал он. — У Натаниэля тоже есть план, Элли. И очень хороший. Он хочет отобрать у Изабеллы всю ее власть, да и вообще удалить ее со сцены событий. Кроме того, он собирается избавиться от людей, которые курировали школу и возглавляли сообщество избранных на протяжении последних двадцати лет и тогда… — Он сжал руки в кулаки и воздел их над головой. — И тогда все здесь изменится самым радикальным образом.
Шокированная этой речью, Элли неожиданно обрадовалась тому, что их разделяет довольно широкая бурная протока.
