Мария Спасская - Магическая трубка Конан Дойла

Ознакомительная версия.

— Сэр Артур! — позвал Альфред, вглядываясь в кусты рядом со старым деревом.

— Тише, Вуд, они ужасно пугливы, — откуда-то сзади раздался шепот патрона.

Как обычно, он прятался неподалеку от девчонки и ждал с камерой, надеясь запечатлеть появление малого народца. До самой своей смерти сэр Артур Конан Дойль надеялся сделать снимки фей и доказать человечеству, что не ошибался.

Дельфинья бухта. Наши дни. Лиза

За домом на детской площадке Гоша начал играть с дождем. Не выпуская трубки из рук, он носился по мокрой траве, забирался на горку и скатывался в лужу. Спрятавшись под навес, Марина невозмутимо взирала на забавы воспитанника. Она растит Гошу с детства и за время работы у нас успела привыкнуть к особенностям своего подопечного. Дождь набирал силу, когда я увидела, как от дома в нашу сторону направляются Настя и Кузьма. Гном буквально толкал беременную подругу в спину, сердито приговаривая:

— В чем дело, Ася? Забыла, зачем пришла? Сначала забери у мальчишки трубку и отвези ко мне в больницу! Потом сколько хочешь возись с этим пьяным скотом!

Было понятно, что Марина не слышит слова Кузьмы, ибо нянечка смотрела на Настю с улыбкой, по-прежнему не замечая медиума. Привыкнуть к этому было невозможно, и в глубине души я не переставала удивляться приключившейся со мной метаморфозе.

— Ну что, Александр Васильевич уснул? — сочувственно осведомилась она, как только Настя приблизилась на достаточное для беседы расстояние.

— Уснул, — кивнула Настя, не спуская напряженного взгляда с резвящегося малыша, к которому уже направлялся Кузьма.

— Гошенька любит гулять в дождик, — проговорила Марина извиняющимся тоном, за который я готова была ее убить. С какой стати она оправдывается перед этой интриганкой за моего сына? Гоша у себя дома и может гулять, где ему вздумается и когда он того захочет. Хоть в дождь. Хоть в снег. Даже в град. Или во время землетрясения.

Поддернув рукав дождевика, Марина вскинула руку с часами к лицу и, взглянув на циферблат, испуганно воскликнула:

— Времени-то сколько! А мы еще не обедали! Настя, вы не присмотрите за Гошей? Я быстро разогрею обед и вернусь за мальчиком.

— Да-да, конечно, — закивала беременная, провожая взглядом торопливо удаляющуюся в сторону дома Марину.

Тем временем Кузьма, расставив руки, пытался преградить малышу дорогу, стараясь его напугать, но я все время оказывалась рядом с сыном, и Гошка, заливаясь смехом, проворно убегал от Кузьмы прочь, думая, что это такая игра. Гном с ним играет в догонялки. Но когда в «игру» вступила Настя, ситуация приняла опасный поворот. Пусть неуклюжая из-за мешающего живота, но наделенная способностью брать в руки то, что ей необходимо, Настя ухватила Гошу за ворот рубашки и, тряся его так, что голова моего мальчика моталась из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы, быстро заговорила:

— Немедленно отдай мне трубку! Слышишь? Ты, маленький уродец! Верни мне трубку! Это не твое!

Одной рукой она держала Гошку за рубашку, другой выламывала ему пальцы, пытаясь вытащить из маленькой детской ладошки злополучный подарок Кузьмы. Кузьма суетился вокруг и советовал подруге, с какой стороны лучше зайти. Ноги женщины и ребенка разъезжались на мокрой траве, по перекошенным от напряжения лицам катились дождевые капли. У Насти почти получилось забрать трубку, когда Гошка вдруг дернулся, вывернулся из рубашки, оставив мокрую одежду в Настиных руках, и в одних штанишках со всех ног босиком припустил к воротам. Я скользила рядом и ласково приговаривала, чтобы он не пугался:

— Беги, Гошенька! Беги! Кто живет под потолком? Гном! Как встает он по утрам? Сам! Беги!

И мой мальчик бежал. Под секущими струями дождя он пробежал через газон, миновал бассейн и выскочил за ворота, которые забыл запереть его пьяный до беспамятства отец. В руке сынок по-прежнему сжимал трубку. Прохожих на улице не было. Отдыхающие попрятались в магазины и кафе, опасаясь подхватить простуду. Опустевшая набережная превратилась в ручей, и по нему малыш, ведомый моей призрачной рукой, устремился к ступеням лестницы, чтобы спуститься на пляж и, увязая в мокром песке, броситься к маяку. За Гошей бежала запыхавшаяся Настя, а передо мной, строя рожи и гримасничая, несся Кузьма, изо всех сил стараясь нам помешать.

— Что ты задумала, дрянь? — неистовствовал гном. — Лучше добром отдайте трубку!

Но я молчала, игнорируя его нападки. Берегла силы. Я манила сыночка и звала, делая все для того, чтобы он, приближаясь к маяку, не боялся и смотрел только на меня. И все у нас получилось. Мы благополучно добрались до круглой башни, взобрались на крылечко, толкнули дверь и побежали вверх по узким железным ступенькам, стараясь как можно скорее достичь смотровой площадки. Вымокшая насквозь Настя, грохоча по лестнице туфлями, с каждой секундой сокращала расстояние и уже тянула к Гошке руки, чтобы схватить его и силой отобрать трубку, но мы все же успели добежать до самого верха раньше, чем она нас настигла. Оказавшись на смотровой площадке, малыш в панике заметался, кривя губы и собираясь заплакать, ибо даже он понимал, что бежать дальше некуда и он попал в западню. Понимала это и Настя. Она уже не торопилась. Отдуваясь и держась за живот, Настя взошла на площадку, ухватила моего сына за волосы и, с силой дернув голову назад, прошипела ему в лицо:

— Ну что, добегался, придурок?

Я видела, как в глазах Гоши застыл дикий ужас, но ничего не могла поделать. Только говорила ему ласково:

— Не бойся, Гошенька! Все хорошо! Я рядом! Я с тобой! Кто с ним бегает вдоль крыш? Мышь!

Но сын меня не слушал. Он в ужасе смотрел на свою мучительницу. Злобный взгляд рыжей бестии буквально парализовал ребенка, целиком и полностью оказавшегося в ее руках. Свободной рукой Настя размахнулась и хлестко стукнула Гошу по залитому дождем и слезами лицу.

— Сам трубку отдашь или еще раз врезать?

— Не бойся, Гоша! Кидай трубку вниз, — выкрикнула я, увидев, как мокрая Настина рука поднимается для нового удара.

— Не вздумай, щенок! — дернулся Кузьма, все это время наблюдавший, как его подруга избивает малыша.

Но Гоша уже размахнулся и кинул. Глиняная трубка описала дугу и, пролетев мимо Насти, устремилась вниз.

— Ася! Что ты стоишь? Лови трубку! — вне себя от ярости прокричал гном.

И Настя, перегнувшись через низкую ограду, сделала инстинктивное движение вперед. Выпирающий живот сместил центр тяжести, и беременная, взмахнув руками и испуганно вскрикнув, белой птицей полетела вниз.

— Не-ет! — закричал Кузьма, устремляясь следом за любимой и пытаясь поймать ее в объятья. Терракотовая трубка упала на камни и на его глазах разлетелась на мелкие куски.

Я изо всех сил прижала к себе Гошу и так стояла, всем телом чувствуя, как бьется его маленькое сердечко. Через секунду раздался глухой шлепок и обезумевший крик Кузьмы огласил окрестности:

— Ася-я, не-е-ет! Мой ма-альчик! Вер-ни-те моего сын-а-а!

А в следующее мгновение постаревший на полвека Кузьма появился на площадке, безумно хохоча и рыдая одновременно. Поглощенный своим горем, нас он больше не замечал. Все, на что он был способен, это раненой чайкой звать с маяка своего не родившегося мальчика, как выдуманная им графиня Сокольская, печальную участь которой он мне предрекал.

— Все хорошо, маленький! Все хорошо! — говорила я, поглаживая Гошу по мокрой голове. — Сейчас мы потихоньку спустимся и пойдем домой. Кто живет под потолком?

— Это плохие стихи, злые, — вдруг прошептал Гоша. — Я люблю другие. Добрые. — И чуть громче зачастил:

Закончив читать, сыночек посмотрел на меня и уверенно добавил:

— Это добрые стихи про маленькую лошадку. Я знаю еще про воробья. И про ежика. И сам сочинил про медвежат.

У меня перехватило дыхание. Мальчик мой! Солнышко! Няня все ждет, когда можно будет Гоше прочитать что-то, кроме «Скрута», и томик стихов ожидает своего часа в детской. Значит, Гошенька не только читал, но и заучивал особенно понравившиеся стихотворения и даже сочинял похожие стишки сам!

Ознакомительная версия.