нашел, где раздобыть яд. Даже платье! То странное платье…. Оно принадлежало Эмме, его выдал Куаду для участия в своих причудах.
— Турно так сказал?
— Да.
— А мальчишка месяц где был?
— По родственникам ныкался.
Эмиль с минуту гипнотизировал Кристофа, потом достал из кармана куртки вчетверо сложенную бумагу, расправил ее перед ним. Это была распечатка увеличенного кадра, на котором застыли Турно и некая тень в стеклянных дверях реанимационного отдела.
— Их было двое. И один поджидал другого.
Кристоф взял в руки листок.
— Ты видишь тень? Еще до того, как Турно зашел в палату Куаду, кто-то прыснул краской, клеем или лаком для волос в объектив камеры.
— Он мог сделать это сам, выйдя из поля зрения камеры.
— Нет, его позвали. Оглянулся так, словно его позвали.
— Он мог просто сделать вид.
Кристоф сидел, сосредоточенно гипнотизируя листок. Потом он сполз со стола и молча направился к выходу.
— Сидите здесь, — бросил он и хлопнул дверью.
Вера кинулась к Эмилю, схватив его за рукав.
— Скорее! Звони матери Тьерри, спроси, чем занимается Жаккар в театре.
Эмиль тотчас выхватил телефон из кармана, набрал номер.
— Не возьмет трубку, — проговорил он с горечью, пока шли гудки. — Она меня ненавидит.
— Ее сын — следующий в списке, она смилуется. Ты делаешь все возможное, чтобы предотвратить…
Эмиль вскинул руку.
— Здравствуйте, мадам Роллен…
Он вскочил со стула и принялся судорожно шагать из угла в угол. Коротко переговорив с актрисой, нажал отбой.
— Он их портной. Дизайнер по костюмам. Числящийся в отделе кадров не успевает обшивать все спектакли, Жаккар часть объемов взял на себя, и вот уже три года он подпольный костюмер театра Эссайон, мать его.
Вера почувствовала, как сердце замирает от этих слов. Вот он, инстинкт охотника!
— Костюмер? Эмиль, он костюмер! — вскричала она. — Ну как ты мог пропустить это! Зоя же сказала, что человек связан с одеждой.
На ватных ногах Эмиль дошел до кресла комиссара Герши и сел в него, глядя на Веру расширенными глазами.
— Он у меня под носом год уже крутится, — проронил он бесцветным голосом.
— Как можно было так проколоться? — упрекнула его она. — Почему ты не выяснил это раньше?
Он отправил ей укоризненный взгляд. За дверью раздались шаги, и Вера юркнула на свой стул.
Кристоф хлопнул дверью, повернул ключ в замочной скважине, потом обошел все стеклянные стены и опустил жалюзи.
Он молча прошел к Эмилю и вновь оседлал боком стол.
— Убедился? — спросил тот.
— Ага, тень есть. Значит, их там было двое…
— Я только что звонил матери Тьерри, актрисе из театра Эссайон. Вот уже три года мирный бухгалтер Жаккар подпольно обшивает спектакли.
Кристоф долго молчал.
— Это не улика, Эмиль, — произнес он наконец.
— Но кто-то же поджидал Турно в больнице! Это был Жаккар, теперь это ясно как день. Тебе не кажется, что Турно уж очень быстро во всем сознался? Жаккар заставил его взять на себя эти два убийства, чем-то шантажируя. Жаккар мстит всем, кто был причастен к пропаже его сына. Мне периодически исписывает стены, портит могилу нашего деда. Вера видела у него дома эскизы рисунков и аэрозоли!
— Вы были у него дома?
Вместо ответа Эмиль вынул флешку. Он выложил все их утренние обсуждения, рассказал про пожар в общежитии, вылизанную до стерильной чистоты квартиру, про то, каким безутешным был Жаккар целую неделю и как присмирел после.
— Что, если он прячет сына? А Франсуа Жаккар, проживавший в 2005 году в общежитии для беженцев, это тот самый Мелек Рафаэлли — помощник антиквара, исчезнувший после первого убийства, совершенного «Призраком Тюильри»? Он мог сначала сбежать в Алжир, убить кого-то и обрядить в свою одежду, рассовав по карманам личные вещи. А потом вернуться! Теми бесконечными путями, которыми проникают беженцы в нашу страну сотнями тысяч.
Кристоф, продолжая сидеть на краю стола со скрещенными на груди руками, вытянул губы трубочкой, пребывая не то в раздумьях, не то в нерешительности.
— Убедительно, но не слишком, — наконец сказал он. — Я бы скорее поверил, что Турно — «Призрак Тюильри». Хотя бы потому, что его настоящее имя звучит совсем иначе.
— Любой, даже малоопытный профайлер скажет, что матерый вор не может быть повернутым на убийствах девочек в средневековых платьях, — отрезал Эмиль.
Кристоф потер подбородок и вздохнул.
— Ан, дё, труа, солдат дё шоколя, — добавил он устало, понимая всю тяжесть выбора между этими двумя людьми, сделать который можно было, лишь доверившись детской считалочке. — Турно был достаточно убедителен… в том, что нечаянно совершил убийство в гневе. Он действительно был взбешен поступком сына. Тот участвовал в коллективном убийстве, в линчевании. Сыну Жаккара проломили голову камнем, и это сделал Адриен… Ты понимаешь, Эмиль?
— Он так сказал? Но ведь Куаду говорил…
— Куаду не было во время убийства. Он приехал, когда все уже случилось, и знать не мог, чем именно занимались его ученики на кладбище. Сознавшись в воровстве, Турно поведал, как остепенился, женился… Не хватало, чтобы в итоге он оказался «Призраком Тюильри», конечно… Но мы поработаем в этом направлении. Что ж…
— У него есть старшая дочь, — прервал Эмиль. — Ей двадцать. У него родился первенец в 2001 году, а убийства прекратились в 2005-м. Он не мог убивать девушек, когда стал семейным человеком. У него у самого росла дочь!
— С чего ты это взял? — усмехнулся Кристоф и обратил взгляд к Вере. — Знаменитый русский маньяк Чикатило был женат, когда совершил свое первое убийство. Верно?
Вера мотнула головой, тотчас покраснев.
— Ой, я не знаю, совершенно не интересовалась маньяками… до сегодняшнего дня. Но мы на курсе судебной психиатрии проходили Чикатило.
Едва она произнесла эти слова, в голове огненными буквами возникла биография чертового маньяка. Конечно же, она ее изучала, и Чикатило даже фигурировал в одном из экзаменационных вопросов. Но почему информация всплывает так несвоевременно, особенно когда неплохо блеснуть эрудицией?
— Турно выдал признание, потому что его шантажируют, — напирал Эмиль. — Дай мне поговорить с ним! Я смогу определить, врет ли он. И что скрывает.
— Чем его могли шантажировать?
— Ты меня не слышишь? Говорю же, у него дочь. Этого недостаточно? Мы теряем время. Пока настоящий убийца на свободе, возможно, в опасности семья Турно, семья Роллен, мы с Зоей! Ты хочешь, чтобы мой труп или ее, в конце концов, обнаружили в парке Тюильри у фонтана в нелепом платье и дырой в теле? Зоя уже, блин, была у него!
— У кого?
— У Жаккара! — Эмиль распалялся, видя, что дяде трудно расстаться с Турно и он уже предпринял шаг в сторону более удобной
