неопровержимый аргумент после завершения спора.
Я решила продолжить размышления об этом вечером после работы – если не буду переключаться, сойду с ума. Клиенток у меня на сегодня больше не было, но доставили новую партию камней, и с ними нужно было разобраться.
Поэтому от школы я направилась к центру, где располагался мой кабинет, но внутрь так и не зашла. На парковке меня уже ожидали.
Матушка Ларина всегда умела привлечь к себе внимание, но очень грамотно. Не как базарная тетка или городская сумасшедшая, а как царица, пусть и самопровозглашенная. «Порше», на котором она сейчас ездила, был выполнен на заказ и выкрашен в дивный жемчужный цвет. Издалека кажется просто белым, но подойди поближе – и уже ни с чем не перепутаешь.
Я и не перепутала, номер ее машины я тоже знала. Каковы шансы, что она оказалась возле моего кабинета случайно? Да никаких, ноль, встреча со снежным человеком и то вероятней! А если я еще надеялась на чудо, она быстро отняла эту надежду, появившись у меня на пути.
– Иоланта, здравствуй. Мы можем поговорить?
С ответом я не спешила, я внимательно вглядывалась в ее лицо, пытаясь понять, что именно ей нужно. Если она настроена поорать на меня, то я – пас. У меня сейчас не самая простая ситуация в жизни, не хватало только ее оперных арий!
Однако она, похоже, осталась спокойной. Это был визит вежливости накануне холодной войны. Ясно с ней все! Все-таки секретарша у Влада прикормленная, мигом доложила, кто к нему приходил.
Раз матушка Ларина засуетилась, значит, на Еву она делает особенно крупную ставку. Это не очередная девочка, с которой она пытается его познакомить, это очень желанная, прямо-таки нужная невестка. Собачка с безупречной родословной, на которую вдруг зарычала я – дворняга без роду, без племени.
Так просто это не закончится, поэтому я неохотно согласилась:
– Хорошо, давай поговорим.
Я была одной из немногих, кто обращался к Эльвире Лариной на «ты». Думаю, ее это неслабо бесило. Я же не считала это хамством, я считала, что история, связывавшая нас, допускает такое обращение. Хотя эта дамочка умеет быть страшной! По-моему, ее даже некоторые родственники побаиваются. Влад так точно в детстве опасался, а сейчас он уже ничего не боится. Андрей… он не боялся ее, когда был под кайфом. Иногда я думаю: уж не потому ли он начал?.. Не винит ли она меня за то, в чем тайно виновата сама? Но я, конечно же, никогда не скажу этого. Как бы я ни относилась к Эльвире, ни одна мать не заслуживает такого удара. Уж лучше пусть считает злодейкой меня! Мне от этого ни холодно, ни жарко, пока она болтать не начинает.
Мы прошли в кофейню, расположенную неподалеку от офисного центра. Место было достаточно дорогое, чтобы матушка Ларина не побрезговала ступить туда своей туфелькой из крокодиловой кожи, и достаточно тихое, чтобы мы могли поговорить по душам.
– Иоланта, что ты делаешь? – спросила она, когда официант принял заказ и оставил нас наедине.
– Ответ будет слишком пространным, так что тебе придется уточнить.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Что за игру ты затеяла с моим сыном?
– Я бы спросила, откуда тебе известно о моих с ним делах, если бы это не было так очевидно. Причин для беспокойства нет, я заходила просить его об одолжении. Это связано с работой, ничего такого не было.
– А на балу тоже не было ничего такого?
Если она надеялась этим устыдить меня, то зря, я и бровью не повела.
– На балу все было очень целомудренно. Один танец – и все, мы с ним после этого даже не говорили. Пожилая монашка не докопается! И ты не докапывайся, хотя ты, прямо скажем, не монашка. Я прекрасно знаю, чьи интересы ты лоббируешь. Но сражаться тебе нужно не со мной, а с Владом, чтобы он принял твою протеже. Тогда – все, совет да любовь!
По-моему, ситуация была очевидной. Но мамаша Ларина не отступала.
– Ты действительно считаешь, что все? Ты настолько слепа? Ты, конечно, и раньше была дурой, но пора бы повзрослеть!
– И почему я обязана это выслушивать? – холодно осведомилась я. – Что помешает мне уйти?
– Совесть, надеюсь! Что, скажешь, я не права?
– Насчет моих интеллектуальных способностей? Надеюсь, что нет.
Матушка Ларина рассмеялась, но не зло, а с какой-то болезненной горечью. Только это и удержало меня на месте.
– А разве ты не была дурой тогда? Боже, да все видели правду, кроме тебя! И я видела. Один мой сын тебя любил, другой просто пользовался тобой. А ты была слишком глупа, чтобы отличить одно от другого!
Вот этого я не ожидала. У нас с ней уже случались эмоциональные разговоры, но об этом – никогда. Мамаша Ларина будто вытолкнула меня на тонкий лед: в прошлом я была не так уверена, как в настоящем. Может, и следовало бы встать и уйти, но я просто не могла.
Я была скорее слепа, а не глупа. Я думала только о своей любви и не замечала всего остального. Сложно сказать, почему получилось именно так. Возможно, из-за того, что Андрей был старше. Влад оставался нескладным подростком, а он уже был молодым мужчиной, объективно привлекательным. Может, мы с Владом стали меньше общаться из-за его тренировок. А может, все дело как раз в том, что мы общались слишком много. Я выросла рядом с ним, как с братом, я не воспринимала его в этой роли. Мне нужно было время, чтобы посмотреть на него по-другому.
А для него все было иначе. Но он же скрытный, он не скажет! Он видел, с каким обожанием я смотрела на Андрея, и просто не лез во все это. Одному богу известно, что он чувствовал, когда на похоронах Андрея я рыдала у него на руках и кричала, что мне никто не нужен и я больше не хочу жить, причин нет! После этого он и уехал.
Как странно… Я впервые подумала о том, что мамаша Ларина, возможно, ненавидела меня не из-за смерти Андрея, а из-за того, что я сделала с ее младшим сыном.
– Какая разница, что было тогда? – глухо спросила я, не глядя на нее. – Все давно прошло. Это было почти полжизни назад – для меня и для него. Теперь мы просто друзья.
– Если ты веришь в это, ты еще глупее, чем я думала!
Ух ты, у моей глупости в ее глазах появилась градация!
– Я не буду
