две крупные, одна – поменьше.
Если допустить, что Регину убили профессионалы и теперь они пришли за мной, моя участь была бы незавидной. Плохо освещенный подъезд, с одной стороны – густые заросли сирени, с другой – темные окна магазина, в такое время уже закрытого. Да со мной что угодно могли сделать, а никто и не услышал бы!
Но профессионалы и не выходили бы вот так пафосно на встречу со своей жертвой. Это было мальчишеское поведение – и, присмотревшись внимательней, я обнаружила, что противостоят мне именно мальчишки.
Причем знакомые. Я их видела всего раз, но этого хватило. Сынки Евгении – не помню, как их зовут. Они вообще Харитоновы? Или в их случае отец известен, и они записаны на него? Я этого не знала, да и не хотела знать. У меня все равно была проблема, пусть и меньшая, чем я ожидала.
Некоторые считают, что дети на серьезные преступления не способны. Такая вот магия: пока несовершеннолетние – ангелочки просто, а исполняется восемнадцать – и все, сразу берут верх гены папаши-уголовника. Но природа так не работает. Подростки – это довольно опасная группа. У них уже есть физическая сила, однако еще нет личных ценностей и опыта, достаточного для истинного милосердия. И все эти вопли – «онижедети!» – никак не помогут их жертвам.
Вот и три братца были далеко не белыми и пушистыми. Я видела, как они били свою бабку. Если они сотворили такое с родственницей, что они могут сделать со мной? Нет, об этом лучше не думать. Это не тот случай, когда можно показывать страх.
Я не отшатнулась от них и не попыталась бежать, хотя определенной части меня этого жуть как хотелось. Но так я показала бы, что боюсь их, и лишилась даже крошечного шанса на уважение. Поэтому я продолжила стоять на месте, спокойно, глядя на них с недоумением, граничащим с презрением. Мол, чего это вы, детишки, тетю беспокоить решили, тетя и отшлепать может! При этом я без труда определила, кто у них главный: тот, что постарше да покрупнее. Ему я и смотрела в глаза.
Не могу сказать, что это мигом их смутило. Но я видела, что моя уверенность повлияла на них. Чтобы закрепить результат, я перехватила инициативу и начала разговор.
– Что вам здесь нужно?
– Поговорить с тобой, – отозвался старший. То, что ответил именно он, подтвердило мою догадку насчет их лидера. – Внушение сделать!
– Да? И какое же?
– Чтобы ты прекратила вертеться возле нашего дома и нашей семьи!
А вот это уже хорошо. Это не его слова и не его решение, подростки видят мир немножко иначе. Значит, их сюда прислала мамаша. Евгения – холодная расчетливая стерва, алчная, но далеко не дура. Она не станет рисковать свободой своих сыновей. Думаю, им приказано запугать меня, но не трогать.
Не самый наивный план, они и правда выглядят устрашающе. С кем-то другим сработало бы, со мной – нет.
– Это не в ваших интересах, – заявила я, окончательно выбивая их из колеи. – Вам нужно, чтобы я там вертелась, раз никто другой этого не делает.
– С чего это?
– Потому что вы вряд ли верите, что ваша тетя Регина действительно покончила с собой. Насколько вы хорошо ее знали? Могла она так поступить или нет?
Мальчишки настороженно переглянулись, доказывая, что я попала в точку. Я терпеливо ждала, не торопила их и не болтала больше, чем нужно. Мне нравилось наблюдать, как они разговаривают без слов. Вероятно, они умнее, чем я думала.
– Как вас зовут? – поинтересовалась я. Без имен было уже не обойтись, имя – это тот мостик, который помогает избежать драки.
Старший опять ответил за всех:
– Я – Миха, это – Алекс, это – Егор.
– Мое имя вам известно.
– А вы… правда Иоланта?
О, он перешел на «вы», значит, я сделала шаг вверх в пищевой цепи.
– Правда. Ну так что, Михаил? Права я или нет? Ваша мама об этом не думает, ей сейчас не до того, но вы-то знаете.
– Не то что знаем… допускаем, – неохотно признал он. – Мы думали, что это бабка наша могла… Того… Столкнуть ее!
Не самая плохая версия, которая позволяет взглянуть на их жестокость по отношению к Полине Харитоновой в новом свете. Если они действительно винили ее в смерти Регины, понятно, почему они ей вломили, когда она попыталась добраться до Наташи!
Не думаю, что в трезвом уме Полина причинила бы вред детям или внукам. А вот в нетрезвом – совсем другое дело. Я видела ее вспышку агрессии, она реально не понимала, где находится и что делает. Так что она вполне могла бы столкнуть Регину с крыши, даже не отдавая себе отчета, что убивает ее.
Могла бы – но не сделала. Во-первых, Регина прекрасно знала свою буйную мамочку и никогда не пошла бы с ней на крышу. Во-вторых, после нападения Полины на руках жертвы обязательно остались бы синяки. Ну а в-третьих, и это главное, стычка с Полиной никак не объясняет всего бардака, который творился в жизни Регины в последние недели.
– Это не она, – покачала головой я. – Подозреваю, что здесь все намного серьезней.
– Как это?
– Вам пока лучше не знать, я расскажу, когда придет время. Скажите мне вот что… Не ведет ли Наташа себя подозрительно со времени смерти матери? Я понимаю, что она пережила большое горе. Но вам никогда не казалось, что она что-то скрывает?
Казалось – я это увидела до того, как старший ответил мне. И чем больше их мыслей и подозрений я угадывала, тем сильнее становилось доверие ко мне. Их мамочка не одобрит, но чего она не знает – то ее и не расстроит.
– Ну, есть такое…
– Я хотела бы поговорить с ней наедине. Без вашей мамы и без бабушки. Думаю, вы знаете причину. Кто-то должен выяснить, что она скрывает, иначе это сильно ей навредит.
Они еще посомневались, но это скорее для видимости. Красивое отступление, чтобы не сдаваться слишком быстро. Потом они дали мне нужные сведения.
Аделаида Викторовна и правда была не в том возрасте, чтобы приглядывать за правнучкой круглые сутки. Евгения могла бы, но все ее свободное время отнимали забеги по судам и битвы со страховой. Поэтому Наташу определили в школу с группой продленного дня.
Официально я все равно не имела права говорить с ней – что там, что в квартире. Но территорию школы охраняют далеко не бойцы коммандос, пробраться туда будет не так уж
