тридцати пяти лет от роду. Со мной-то он не очень откровенничал.
– Зачем он тебе? Считаешь, он год ждал, чтобы мстить начать? Неубедительно.
– Может, это тебе покажется убедительным, чтобы взять его под подозрение. – Варя вытащила из принтера распечатанный документ. – Знаешь, где трудится – сутки через трое – наш Звонарев?
– И где?
– На штрафстоянке охранником. Той самой, майор Павел Климов, куда отбуксировали после аварии машину Ляли Одинцовой, а она странным образом исчезла на ночь. Не в ней ли Одинцова была обнаружена Игнатовым на обочине за городом?
– Наконец-то нам с вами удалось встретиться, – широко улыбаясь, проговорил Климов.
Он сидел в кабинете Степанова – главного врача клиники – на мягком неудобном стуле с высокой прямой спинкой. Доктор – напротив, за своим столом, в белом халате, шапочке. Серьезный, неулыбчивый, высокомерный.
– Звучит весьма двусмысленно. Как будто вы наконец-то добрались и до меня, – красивое лицо Степанова исказила кривая ухмылка. – Когда уже у вас не осталось подозреваемых, н‐да…
– Ну, что вы, Александр Олегович! – воскликнул Климов, и его улыбка сделалась чуть натянутой. – Просто не беспокоили, учитывая вашу занятость. И уж поверьте, никто и никогда не рассматривал вас в роли подозреваемого. Но обстоятельства складываются таким образом, что мы всерьез опасаемся за вашу безопасность.
Климов заранее готовился и предполагал, что со Степановым будет непросто. Влиятелен, амбициозен, от встреч категорически отказывался, ссылаясь на занятость. Пришлось подключать тяжелую артиллерию. После звонка полковника Иващука Степанов выделил им двадцать минут в своем плотном графике.
– Безопасность? Моя безопасность? Вы серьезно? – Степанов надменно глянул на Климова. – С какой, простите, стати? Кто и что может мне угрожать? И от чего, собственно, вы можете меня уберечь!
Слушая доктора Степанова, Климов все больше проникался сочувствием к уволенному Волкову. Не просто с таким руководителем. Ох как непросто!
– Слышали о гибели Светланы Роговой? Вы с ее отцом состояли в приятельских отношениях еще со времен студенчества, – уточнил Климов, не давая Степанову возможности увильнуть от прямого ответа.
– Слышал, конечно, слышал. Бедная Света! Кто мог такое сотворить?
Голос стал печальным, но глаза по-прежнему смотрели на Климова холодно и настороженно.
– Кажется, все дело в наследстве? – неожиданно выпалил Степанов. – Светлана составила завещание в пользу своего жениха, и его подозревают в убийстве. Разве не так?
– Существует такая версия, – уклончиво ответил Климов. – Но параллельно с ней мы разрабатываем еще одну, и там все гораздо сложнее и запутаннее.
– Да? Как интересно! Впервые слышу, что полиция отказала себе в удовольствии пойти по более легкому пути. – Он подумал над своими словами, несколько смутился и буркнул: – Простите…
Климов с силой стиснул зубы и снова пожалел уволенного доктора. Даже мысленно пожелал тому дальнейших успехов – здесь бы он их точно не добился.
– Так что там с вашей параллельной версией? – Степанов выразительно глянул на золотые часы на запястье. – Учтите, мое время не безгранично.
– Незадолго до убийства Светланы Роговой с ней произошел несчастный случай. – Климов подумал и кивнул. – Да, именно несчастный случай.
– Что такое? Попробую угадать. – Доктор откинулся на спинку кожаного кресла. – Первая попытка не увенчалась успехом, и позже ее повторили?
– Немного не так, Александр Олегович…
Климов, не опуская подробностей, рассказал историю, в которую попала Рогова и Игнатов по пути на благотворительный концерт. Гладко выбритые смуглые щеки Степанова побледнели к концу его рассказа.
– Дикость какая! – только и выпалил он, стоило Климову замолчать.
– Действительно дикость. Кому могла прийти в голову идея запереть живого человека в морге! – Майор впился взглядом в лицо доктора.
Тому явно стало не по себе, но он молчал.
– Следствие располагает данными, что все произошедшее – месть.
– Кому и за что? – не дав ему договорить, выпалил Степанов.
– Ни за что, а за кого.
Климов полез в карман за фотографией Ивановой, положил на стол перед Степановым и ткнул в нее пальцем.
– За нее. Узнаете?
Бледность доктора теперь запросто могла соперничать с белизной его врачебного одеяния.
– Иванова, – еле выдавил он сквозь плотно сжатые губы. – Таня Иванова. Мы вместе учились в медицинском институте. Потом она ушла.
– Была вынуждена уйти по состоянию здоровья после одного дикого происшествия – ее заперли в морге двое шутников, и она провела ночь среди мертвецов.
Степанов неловко выкарабкался из-за стола и тяжелой поступью отошел к окну. Он встал спиной к Климову – руки в карманах халата, плечи опущены.
– Александр Олегович, скажите, как вам удалось избежать отчисления за этот поступок?
Он молчал долго. И, не повернувшись, ответил:
– Никому и в голову не пришло взять наши слова под сомнение. Это вышло случайно. Мы думали, что все вышли.
Он резко повернулся и глянул на Климова с раздражением.
– Ей всегда было больше всех надо! Всегда! Выскочка, возомнившая себя талантом. Постоянно высмеивала Игоря Рогова. Да, ему не давалась медицина, его от нее воротило. Родители настояли, он и поступил. Но это не повод смеяться ему в лицо. При всех!
– Он придумал отомстить ей за унижение подобным образом? Или вы вместе?
– Какая теперь разница? Игоря нет в живых. Тани тоже.
Степанов медленным шагом подошел к шкафу у западной стены, открыл дверцу, достал бутылку коньяка и стакан.
– Вам не предлагаю, – скрипучим голосом сказал он перед тем, как выпить. – Вы на службе. А я на сегодня… кажется, уже закончил.
Климов молчал, рассматривая доктора. Для своих пятидесяти лет тот выглядел молодо и спортивно – то ли порода, то ли уход за собой. Но на фотографиях, которые они с Вороновой с утра изучали, доктор выглядел почти ровесником сына-политика. Как ему удается при такой занятости, не отходя от операционного стола, сохранять молодость?
Снова всплыли в памяти нехорошие отзывы уволенного доктора Волкова. Может, тот не просто злословил из-за обиды и Степанов лишь снимает сливки с чужих достижений?
– Как вы узнали о смерти Тани Ивановой? – спросил Павел, когда доктор вернулся за стол.
– Из СМИ.
– Гм-м… Странно… Я не нашел ни единого упоминания о ее самоубийстве.
– Плохо искали, – жестко оборвал его Степанов и окинул Климова хмурым взглядом. – Так с чем вы ко мне пожаловали? Что следует из вашей версии: некто начал мстить обидчикам Ивановой? Рогов умер – расплачивайся его дочь. Так? Теперь моя очередь?
– Мы не исключаем такой возможности, Александр Олегович.
– Но прошло столько лет! Мы давно уже не студенты. Очень давно. Стоило столько ждать, чтобы начать мстить? И самой Тани нет в живых! – возмущенно восклицал Степанов. – Кому это надо?!
– Вот мы и пытаемся выяснить.
– Ага! Долго же вы собирались! Наверняка
