говорил с Варей по телефону.
– И оба, что странно, довольны друг другом. Хотя еще недавно ненавидели. Чудные дела твои, Господи! – выдохнул он, щурясь на яркое солнце. – Ты вот замуж вышла. И за кого?! За Маслова!
– Он хороший, – уверенно откликнулась она и счастливо рассмеялась. – Он мне завтрак готовит, прикинь! В жизни никто, кроме мамы, этого не делал.
– И я бы не стал, – кисло улыбнулся Климов.
– Я знаю. Поэтому и вышла за Маслова, а не за тебя.
– Я тебя и не звал. Но… – Он шевельнул босыми пальцами в густой траве. – Но если бы ты позвала, я, может быть, на тебе и женился бы.
– Ой, прекрати, Климов! – Варя захохотала. – Тебе не удастся испортить мне настроение. У меня медовый месяц. Я на море и… И кажется, счастлива.
– Как-то быстро все, Воронова. – Он мысленно подсчитал. – Прямо за месяц все произошло. И ты уже замужем!
– Так бывает, – выдохнула она как-то странно.
Он тут же подумал: вот теперь у нее точно такой же голос, каким бывал у него, когда он…
К черту! Не надо ей завидовать. Если только чуть-чуть и тому, что она сейчас на море, а он за городом.
– А что Степановы после перенесенного потрясения? – уже без подозрительной томности поинтересовалась Варя. – Как себя ведут?
– Ты знаешь, почти праведно! – воскликнул Климов.
Уход Сергея Степанова из политики и шефство над семьей погибшего по его вине мужчины удивляло. Павел всегда считал, что люди не меняются, а Сергей вдруг отличился. И папа не отстал: открыл в своей клинике отделение, где совершенно бесплатно оперирует и лечит.
Но сейчас Климов удивился не этому. Красивая женщина, застывшая с пакетами у калитки, привлекла его внимание. Он точно знал, что когда-то очень сильно любил ее. И она его. Но потом они расстались: она сбежала к его другу. Делала попытки вернуться, но он их пресек.
И вдруг опять она! У его забора, с пакетами, из которых торчат перья лука, ананасовый и рыбий хвосты. Стоит, не решаясь пройти пару метров по дорожке. И смотрит так…
– Воронова, перезвоню.
Павел убрал телефон в задний карман заношенных до ветхости штанов, которые обожал и носил только здесь, и пошел к калитке.
– Так-так-так… Алена? Мне не привиделось? Ты – здесь?! В этом, как ты говорила всегда?.. Ум-м… Дай бог памяти… – Павел прижал пальцы ко лбу. – Загородном захолустье? Так? Я ничего не путаю?
– Хватит выделываться, Климов. Забери лучше пакеты. Они тяжелые, – проворчала Алена, ступая навстречу ему босиком по тропинке.
– Ты босая?! – ахнул он и опустил взгляд на свои ступни. – Прямо как я?
– Прямо как ты. – Она вложила в его руки пакеты и пошла к дому. – Я теперь все буду делать как ты. Жить по твоим законам. Может, все и выйдет тогда у нас.
– Это по каким таким законам я живу? – Он сразу заподозрил подвох, поднимаясь на крыльцо следом за ней.
– По правильным, Климов. – Она остановилась, отряхнула ступни и вдела их в свои тапочки, которые он так и не посмел выбросить. – Ты все делаешь правильно. И всегда поступал правильно. Я поздно это поняла. А потом вдруг осознала, что это меня как раз в тебе и устраивало. Нравилось очень. Любила я тебя за это именно. И таким…
– Но ты же устала от меня, – напомнил Павел, входя в дом. – Если устанешь снова, как быть? Что тогда станешь делать?
– А я… – Алена глянула на него с нежной улыбкой. – Стану гулять босиком по траве. Говорят, помогает…
