на стул.
— Рассказывай.
— Для начала остынь после забега. — Киря подвинул мне чашку с кофе.
— Кирь, не томи. — Я взяла предложенное и сделала глоток.
— Как думаешь, где объявились вещички?
— В подпольной скупке?
— В ней. Правда, только украшения. Ноутбук пока не найден.
— Ну, его могли и с рук сбыть. Чай, не брюлики.
— Не исключаю. А цацки принес один юноша весьма сомнительного образа жизни и уже не раз попадавший в поле зрения органов. Ничего серьезного, — поспешил объяснить мой друг, увидев, что я хочу что-то сказать. — Но в этот раз обстоятельства интересные.
— И что же за обстоятельства?
— А сейчас сама послушаешь. И можешь даже поучаствовать. — Кирьянов поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер. — Это я. Давай задержанного ко мне.
Я ожидала увидеть какого-нибудь поддатого оборванца, но дежурный ввел молодого парня лет двадцати в утепленной джинсовой куртке и с модной молодежной стрижкой.
— Садись, — кивнул Володя.
Парень сел. Он слегка нервничал и оглядывался по сторонам.
— Ну, Витюша, — Киря со сладкой улыбочкой посмотрел на задержанного, — рассказывай.
— Да чего рассказывать? — пожал плечами парень.
— Все.
— Ладно. Я случайно увидел золотишко. Гриня как раз вышел на кухню. Матери его дома не было. Ну я и взял. Сегодня понес Потапычу, а меня и повязали.
— А поподробнее можно? — вмешалась я. — Что за Гриня?
— Да так, познакомились в баре. Он с девчонкой там был, разговорились. Вчера вечером случайно встретились, он пригласил к себе, пивка попить. Пошли к нему, попили.
— И ты попутно украшения прикарманил? — уточнил Кирьянов.
— Ну да.
— А ты знал, откуда эти цацки?
— Нет. Гриня даже не видел, что я их спалил.
— Они на видном месте лежали? — уточнила я.
— Не совсем. Гриня открыл дверцу шкафчика на кухне, достать пивные кружки. А цацки за ними лежали, в целлофановом пакетике.
— Таня, если тебе интересно, Гриня — это Григорий Илюшкин. Двадцати трех лет, работает кассиром в супермаркете. Живет с матерью. Она как раз была в ночной смене, скоро тоже должна подойти.
— Я думаю, она поподробнее расскажет, откуда у нее ворованные украшения.
— Ворованные? — удивился Витюша.
— Ворованные, — кивнул мой друг. — Притом из квартиры, где девочку-подростка убили.
— Е-мое. Это Гриня ее, что ли?
— Вот мы и выясним. Так что кровавое золотишко ты спер. Еще и продать пытался.
— А Потапыч-то все скупает, — усмехнулась я.
Потапыч держал скупку. На самом деле его звали Михаил Иванович Топилин, но из-за имени и отчества, а также внешнего вида (это был крупный и толстый мужчина с тяжелым и угрюмым взглядом) в криминальных кругах он был известен под кличкой Потапыч.
Когда парня увели, я вопросительно посмотрела на Кирю.
— Я жду подробностей.
— Я сам их жду. Видишь ли, Тамара Васильевна Илюшкина — подруга Ирины Евгеньевны Рахимовой. Это я узнал, когда устанавливал круг ее знакомых и ближайших друзей.
— И ты думаешь, она и ее сынок причастны к убийству и грабежу?
— Тань, у меня вопросов не меньше, чем у тебя. Ее сынка я видел. Тот точно не при делах. Ему не с руки таракана тапком пристукнуть, не то что человека завалить. А вот с его матушкой я очень хочу побеседовать и выяснить, откуда у нее драгоценности ее подруги. Так что, если интересно, посиди, дождись.
— А и подожду, — кивнула я.
Ждать пришлось недолго. Не прошло и получаса, как дверь кабинета открылась, и вошла невысокая плотная женщина слегка за сорок в бордовом пальто. Слегка покрасневшие глаза и усталый вид говорили о недосыпе. Еще бы — Кирьянов выдернул ее после ночной смены. Человек толком не успел отоспаться.
— Здравствуйте, — сказала она. — Я Илюшкина, вы мне звонили.
— Здравствуйте, Тамара Васильевна. — Володя привстал. — Проходите, присаживайтесь.
Женщина тяжело опустилась на стул, на котором до этого сидел незадачливый воришка Витя.
— Тамара Васильевна, вы понимаете, для чего я вас вызвал?
— Понимаю, — вздохнула Илюшкина. — Из-за того, что Гришка, бестолочь, водит к себе домой кого ни попадя. А ведь украшения-то не мои.
— Вот поэтому у меня к вам вопрос: откуда у вас эти украшения?
— Ой, это Иринки Рахимовой. Она мне их оставила на сохранение.
— А почему?
— Да у нее же как младшенькую убили недавно, Иринка сама не своя до сих пор. Кажется, на следующий день после похорон она пришла ко мне, принесла все эти цепочки с колечками и говорит: мол, можно пока у тебя полежит? А то я воров боюсь. У них же тогда деньги вынесли и ноутбук. Я и взяла. Жалко, что ли? Тем более что я все понимаю. А тут Гришка привел к себе домой этого козла…
— Рахимова вам так доверяет?
— Конечно. Мы знаем друг друга со школы, столько лет дружим. Кому же доверять, как не друзьям?
— Хорошо, Тамара Васильевна. Спасибо, вы нам очень помогли.
— А украшения как же? Они же не мои, а Иринкины.
— Когда мы со всем разберемся, мы все вернем владелице, — заверил мой друг.
— Тамара Васильевна, — сказала я, — вы только пока не говорите своей подруге о попытке кражи украшений. Не стоит пока ее волновать лишний раз, тем более, сами понимаете…
— Конечно, конечно, — закивала женщина.
— Если что, мы вам позвоним, — ободряюще улыбнулся Киря.
После того как за женщиной закрылась дверь, мой друг вопросительно посмотрел на меня.
— Мысли вслух будут? — поинтересовался он.
— Будут, Киря, будут. Но не сегодня. Мне надо еще кое-что проверить. И еще у меня просьба.
— Тань, все, что смогу.
— Не трогай пока Рахимову. В ближайшие день-два.
— Потом можно?
— Потом — можно. Я тебе позвоню.
— Что, мысли все-таки есть?
— Есть. Но мне нужны подтверждения и доказательства. Поэтому я пока тебе ничего не говорю. Но обязательно все расскажу. Ты же меня знаешь.
— Конечно, знаю.
— Ну, тогда я пошла. На связи.
— На связи. Извини, что испортил романтический выходной.
— Он у меня не последний, — усмехнулась я. — До встречи.
— До встречи.
Я вышла из кабинета. Сейчас — домой. Там меня ждут кофе, дневник Карины и куча мыслей, которые еще надо обдумать.
У меня было еще одно дело, но оно ждало понедельника. Потому что нужное мне учреждение сегодня не работало. Поэтому, придя домой, я сварила кофе и засела на диване с дневником Карины. И чем дальше я читала, тем больше убеждалась в правоте своей догадки. Точнее, не совсем своей.
12 августа.
Мне жаль мою старшую сестру. Она — несчастный человек. Кажется, она в какой-то момент совершенно потеряла способность радоваться жизни. Мне кажется это произошло, когда развелись мама с папой.
Алена тогда
