— Я считаю, что Вы ошибаетесь, Милли, — возразила Джейн. — Это была не удача, это были Вы сами. Мы читали Ваш отчет о произошедшем. О том, как Вы спали на деревьях каждую ночь. О том, как шли вдоль реки и продолжали идти, даже когда силы были на исходе. Вам каким-то образом удалось собрать всю волю, чтобы выжить, когда кто угодно другой бы уже сдался.
— Нет, — тихо ответила Милли. — Это был буш, сжалившийся надо мной.
Она взглянула в окно на величественное дерево, чьи ветви раскинулись, словно распростертые руки, защищающие все, что находилось под ними.
— Земля живая, она дышит. Она решает, жить вам или умереть. Ночью, в темноте, я могла слышать ее сердцебиение так же, как ребенок в утробе слышит биение сердца своей матери. И каждое утро, просыпаясь, я задумывалась, позволит ли земля прожить мне еще один день. Это единственное объяснение того, как мне удалось выжить. Потому что она мне позволила. Она защитила меня. — Милли посмотрела на Джейн. — От него.
— От Джонни Постхумуса.
Милли кивнула.
— К тому времени, как они, наконец, начали искать Джонни, было слишком поздно. У него было достаточно времени, чтобы исчезнуть. Несколько недель спустя они обнаружили внедорожник, припаркованный в Йоханнесбурге.
— Тот самый внедорожник, который не заводился в буше.
— Да. Механик позже объяснял мне, как это можно сделать. Как временно вывести из строя автомобиль так, чтобы никто не заметил проблемы. Что-то насчет коробки предохранителя и пластиковых реле.
Джейн посмотрела на Габриэля, и тот кивнул.
— Обесточить зажигание или реле топливного насоса, — подтвердил он. — Это было бы нелегко обнаружить. И это обратимо.
— Он заставил нас думать, что мы застряли, — сказала Милли. — Запер всех в ловушке, чтобы можно было убивать нас одного за другим. Сначала Кларенса. Затем Исао. Эллиот должен был стать следующим. В первую очередь он избавлялся от мужчин, оставляя женщин напоследок. Мы думали, что находились на сафари, но на самом деле это была охотничья поездка Джонни. И мы были дичью.
Милли перевела дыхание и содрогнулась.
— В ночь, когда он убивал остальных, я побежала. Я понятия не имела, куда иду. Мы находились за много миль от ближайшей дороги и от взлетно-посадочной полосы. Он знал, что не было ни единого шанса, что я выживу, поэтому просто свернул лагерь и уехал, оставив тела животным. Он забрал все остальное. Наши кошельки, фотоаппараты, паспорта. Полиция сказала, что он воспользовался кредитной картой Ричарда, чтобы купить бензин в Мауне. И картой Эллиота, чтобы купить продукты в Габороне.[108] Затем он пересек границу с Южной Африкой, где и исчез. Кто знает, куда он отправился дальше. С нашими паспортами и кредитками он мог бы выкраситься в шатена и сойти за Ричарда. Мог бы полететь в Лондон и пройти через иммиграционный контроль. — Она обхватила себя руками. — Он мог бы возникнуть на моем пороге.
Габриэль сказал:
— Соединенное Королевство не зарегистрировало повторного въезда Ричарда Ренвика в страну.
— Что, если он убил других людей, забрал другие личности? Он мог бы поехать куда угодно, стать кем угодно.
— Вы уверены, что Ваш гид на самом деле был Джонни Постхумусом?
— Полиция показала мне его фото из паспорта, сделанное всего два года назад. Этот был тот же самый человек.
— Существует очень мало его достоверных фотографий. Вы видели всего одну.
— Считаете, я ошиблась?
— Вы же понимаете, что люди на разных фотографиях могут выглядеть совершенно по-другому, иногда кардинально по-другому.
— Если это был не Джонни, то кто же тогда?
— Самозванец.
Она уставилась на Габриэля, потеряв дар речи от такого предположения.
Они услышали звон фарфора, когда ДеБрюн вернулся из кухни с чайным подносом. Заметив тишину в комнате, он спокойно поставил поднос на кофейный столик и бросил на жену вопросительный взгляд.
— Можно я налью чай, мамочка? — спросила Вайолет. — Обещаю, что не пролью.
— Нет, дорогая. На этот раз мамочка сама нальет его. Может, вы с папой посмотрите телевизор? — Она умоляюще посмотрела на мужа.
ДеБрюн взял дочь за руку.
— Давай посмотрим, что там интересного, ладно? — произнес он и вывел ее из гостиной.
Через мгновение они услышали, как в соседней комнате включился телевизор, взорвавшийся раздражающе веселой музыкой. Хотя поднос с чаем стоял перед ней, Милли не сделала ни одного движения, чтобы разлить чай, продолжая сидеть, обхватив себя руками, все еще ошарашенная этой новой неопределенностью.
— Хэнк Андриссен из Интерпола сообщил нам, что когда полиция показала Вам это фото, Вы все еще находились в больнице. Вы все еще были слабы и восстанавливались. И прошло несколько недель, с тех пор, как Вы в последний раз видели убийцу.
— Вы думаете, что я ошиблась, — мягко сказала она.
— Свидетели часто ошибаются, — произнес Габриэль. — Они плохо помнят детали или забывают лица.
Джейн подумала обо всех благонадежных очевидцах, которые так уверенно указывали не на тех подозреваемых или давали описания, которые впоследствии оказывались совершенно неточными. Человеческий мозг был экспертом по восполнению недостающих деталей и уверенно превращал их в факты, даже если эти факты были всего лишь выдуманы.
— Вы пытаетесь заставить меня сомневаться в самой себе, — проговорила Милли. — На снимке, который они показали мне, был Джонни. Я помню каждую черту его лица. Она перевела взгляд с Джейн на Габриэля. — Возможно, сейчас он живет под другим именем. Но где бы он ни был, как бы себя не называл, я знаю, что он не забыл меня.
Они услышали, как Вайолет радостно засмеялась, когда телевизор заиграл неумолимо веселую мелодию. Но здесь холод так глубоко обосновался в комнате, что даже солнечный свет второй половины дня, льющийся в окно, не мог его рассеять.
— Вот почему Вы не вернулись в Лондон, — поняла Джейн.
— Джонни знал, где я жила, где работала. Он знал, как найти меня. Я не могла вернуться.
Милли обернулась на звук смеха своей дочери.
— И здесь был Кристофер.
— Он рассказал нам о том, как вы познакомились.
— После того, как я вышла из буша, он был тем, кто оставался со мной. Кто день за днем сидел у моей больничной койки. Он тот, с кем я смогла почувствовать себя в безопасности. Только он один. — Она посмотрела на Джейн. — Зачем мне было возвращаться в Лондон?
— Разве у Вас не осталась там сестра?
— Но теперь это мой дом. Здесь мое место. — Она посмотрела в окно на дерево с распростертыми ветвями. — Африка изменила меня. Там, в буше, я по кусочкам растеряла себя. Она стирает тебя как шлифовальный камень, заставляет сбросить все ненужное. Она сталкивает тебя лицом с тем, кто ты есть на самом деле. Когда я только попала сюда, то была просто глупой девицей. Суетилась из-за обуви, сумочек и кремов для лица. Потратила годы, ожидая, когда Ричард женится на мне. Считала, что все, что мне нужно для того, чтобы стать счастливой — это обручальное кольцо. Но потом, когда я думала, что умираю, то нашла себя. Свою истинную сущность. Я оставила прежнюю Милли там, и не скучаю по ней. Сейчас моя жизнь здесь, в Тоувс-Ривер.
— Где Вам все еще снятся кошмары.
Милли сморгнула.
— Крис рассказал вам?
— Он сказал, что Вы просыпаетесь от собственного крика.
— Потому что вы позвонили мне. Вот почему это началось снова, вы все вернули.
— Это значит, что оно все еще там, Милли. На самом деле вы не оставили это позади.
— Я была в полном порядке.
— Действительно были? — Джейн обвела глазами комнату с аккуратно расставленными на полках книгами, с вазой цветов, стоящей точно в центре камина. — Или это просто место, чтобы спрятаться от мира?
— После того, что произошло со мной, Вы бы не спрятались?
— Я хочу, чтобы Вы снова были в безопасности. Единственный способ — найти этого человека и запереть его подальше.
— Это Ваша работа, детектив. Не моя. Я помогу настолько, насколько смогу. Я посмотрю на любые фотографии, которые Вы привезли. Отвечу на все вопросы. Но я не поеду в Бостон. Я не уеду из своего дома.
— И мы никак не сможем изменить Ваше мнение?
Милли посмотрела ей прямо в глаза.
— Вообще никак.
Сегодня ночью они остаются в нашей гостевой спальне. Если что и может заставить меня почувствовать себя в безопасности, то это полицейская и федеральный агент Соединенных Штатов, находящиеся под моей крышей, но я вновь не могу заснуть. Крис лежит рядом со мной и глубоко дышит, теплая успокаивающая фигура в темноте. Какая роскошь так крепко спать каждую ночь, чтобы утром просыпаться свежим и свободным от удушающей паутины дурных снов.
Он не шевелится, когда я поднимаюсь из кровати, тянусь за халатом и выскальзываю из нашей комнаты.
