с серверами, заполняли пустой офис зеленым мерцанием.
В начале вечера Матео пережил один из самых тяжелых моментов в своей жизни. Набравшись смелости, он пригласил всю команду на собрание и объявил, что принял окончательное решение о закрытии компании. Накануне он оплатил все счета поставщиков, завтра утром каждый сотрудник получит годовую зарплату.
Теперь в карманах у Матео было пусто, зато совесть его не мучила. Пока он в одиночестве бродил по офису, ему вспомнились первые дни, проведенные в Италии. Сухогруз, на который он сел в Дананге, после двух месяцев в море пришвартовался в Салерно. Матео был одним из самых молодых беженцев на борту.
В возрасте десяти лет он зарабатывал на хлеб, продавая контрабандные сигареты посетителям портовых кафе… пока не попался полицейскому патрулю.
Матео вырос в детском доме и не боялся будущего.
Этим вечером хакеру вспомнились слова, которые однажды сказал ему отец, вернувшийся с поля: «Судьба – загадочная сила, но не полагайся на нее. Твою участь определит то, что ты выберешь из предложенного жизнью».
Этим вечером Матео надеялся, что сделал правильный выбор. Звонок в домофон вывел его из раздумий. Он заказывал пиццу. Взяв трубку, попросил курьера подняться на третий этаж. Нашел в кармане банкноту на чай, открыл дверь на лестницу – и застыл при виде Екатерины с сумкой у ног. Она улыбнулась и бросилась в его объятия.
* * *
21:00, Окрестина, Минск
Заключенные вернулись в камеру. В это время на Окрестина выключают свет. Койка Дженис стоит вплотную к койке Ирины, та лежит к ней спиной. Она натягивает колючее одеяло на плечи и ругается: в камере холодно.
– Ирина, – шепчет Дженис.
– Что тебе?
– Хочу тебя поблагодарить.
– Ты, похоже, не расслышала, что я тебе сказала за столом, – бросает Ирина немного агрессивно.
– Я вытащу тебя отсюда.
– Ну конечно, – отвечает Ирина, поворачиваясь. – В тележке с бельем?
Их лица всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Оранжевый свет фонаря, стоящего за окном, льется сквозь решетку и падает на их тощие подушки.
– С кем это ты разговаривала, ты с ним спала?
Дженис колеблется. В голове мечутся противоречивые мысли. Тревожные мысли о том, что Ирина могла втереться к ней в доверие, чтобы потом ее предать. Но выбора у нее нет, и она рискует.
– Это один из ключевых членов оппозиции, – признается она. – Почему, думаешь, я так рисковала?
– Побег с Окрестина, – шепчет Ирина. – Такого точно еще не бывало.
– Но есть одно условие: мне нужно позвонить.
Ирина пододвигается еще ближе. Их лица почти соприкасаются.
– У девчонки из второго блока есть мобильник, – шепчет она. – Она пользуется расположением надзирателей, и это окупается. Если ты знаешь кого-то на воле, кто может перевести деньги ее близким, она продает поминутную связь по конскому тарифу. Но тут как с телефонными картами, сначала платишь, потом пользуешься.
– У меня никого нет, и я должна позвонить до полудня, – тихо сообщает Дженис.
– Тогда мы никогда не сбежим, – вздыхает Ирина.
Она целует Дженис, гладит ее по волосам и улыбается в ответ на ошарашенный взгляд.
– Нежности тут не хватает больше всего, скоро увидишь.
Она поворачивается спиной и натягивает одеяло на голову.
Дженис лежит с открытыми глазами. Руки сжаты в кулаки. Поднялся ветер, свет с улицы мерцает на потолке камеры. По щекам журналистки катятся слезы.
Рим
Воскресенье, 6:00, Рим
Екатерина просыпается с первыми лучами солнца. Матео спит, его дыхание щекочет ей затылок, она еще чувствует внутри его тепло. Одна рука обвивает ее талию. Ей хотелось бы, чтобы это мгновение безмятежности длилось вечно. Он открывает глаза, делает глубокий вдох, трет щеки и пристально смотрит на нее. Она улыбается и прикладывает палец к его губам, чтобы он помолчал.
– Не спрашивай, выспалась ли я, просто скажи, что ты меня хоть немного любишь.
– Я тебя люблю, – блаженно отвечает он.
Она дарит ему долгий поцелуй, а потом гладит по лбу и встает.
– Подъем, у нас сегодня много дел. Но сначала сварим кофе, и побольше.
* * *
Вильнюс
Диего и Майя не смыкали глаз. Они всю ночь напролет резались в покер. Майя уделала Диего. Они сидят на маленькой кухоньке съемной квартиры, проверяют телефоны и раздраженно смотрят друг на друга. Диего пожимает плечами, берет кружку с кофе и удаляется в гостиную. Садится перед ноутбуками, заходит на форум и ждет. Майя заглядывает в комнату и незаметно проскальзывает в ванную.
* * *
8:00, Киев
Близнецы сидят в гостиной. От углей, едва багровеющих в камине, поднимается тонкий дымок. На низком столике стоит бокал с последними каплями коньяка. Витя заснул прямо в инвалидной коляске; Алик, растянувшись во весь рост на старом кожаном диване, храпит, как пьяный матрос. Илга поднялась к себе в середине ночи. Звенит звонок. Витя открывает сначала один глаз, потом другой.
– Что это? – спрашивает он у брата.
– В дверь звонят, – отвечает Алик, зевая.
– В такое время?
Алик потягивается, как большой ленивый кот, который плоховато выспался.
– Открой, Илга спит, а я с этого дивана не встану.
Витя ругается, что, впрочем, он делает часто, и с силой раскручивает колеса, выкатываясь в холл. Звонок звенит снова.
– Да иду я, иду! – раздраженно кричит он.
Откатывается назад, открывая дверь…
– Особняк, частный самолет – что еще ты от меня скрываешь? – спрашивает Корделия, уперев руки в боки. На ней пальто цвета зеленых яблок.
– Какой еще частный самолет? – переспрашивает Витя с выпученными глазами.
– А как, по-твоему, я сюда так рано добралась? Я вылетела в пять утра. Думаю, стоило это чертовски дорого, но это ты выясняй у брата, он во всем виноват. А я пока схожу в душ, буду ждать тебя в комнате. Я быстренько, минут на пять. Попроси Алика занести чемодан, он весит целую тонну. – Она пылко целует его и гладит по щеке. – Я по тебе скучала, дурачок. Как думаешь, Илга сможет испечь нам блинов? Есть хочется зверски!
И с этими словами она, насвистывая, поднимается по лестнице.
Витя разворачивает кресло. Алик наблюдает за ним от двери в гостиную. Он с кряхтеньем поднимает чемодан Корделии.
– Там что, дохлый осел? Этот чемодан весит целую тонну! – восклицает он.
– «Сатком», – отвечает ему Корделия. – Комп со спутниковой антенной, если угодно. Пропускная способность не для кибератаки, но на то, чтобы следить за операцией в прямом эфире, хватит. Быть немыми в такой день – еще ладно, но глухими и слепыми… Ни за
