борода.
Эта борода, и краска на куртке, и вообще весь облик выдавали в нем художника. Но что-то в нем показалось Марианне знакомым, хотя она готова была поклясться, что не встречалась прежде с этим человеком…
Странный посетитель бросился к столу, оперся на него руками и выдохнул:
— Где он?
— Он? — растерянно переспросила Марианна. — О ком это вы?
— Не о ком, а о чем! — проворчал незнакомец. — Ты знаешь, о чем я говорю!
— Марианна Петровна! — пискнула Люся от двери. — Я его пыталась удержать, но он… вызвать охрану?
И тут Марианна вспомнила, где видела прежде этого человека. Она видела его на фотографии…
Она кивнула Люсе — сама разберусь — и пристально посмотрела на вновь пришедшего. Ну да, конечно, фотография…
На фотографии, где были двое молодых парней не больше двадцати лет, один — с реденькой бородкой и большим, лихо заломленным беретом на голове, а второй — попроще, в мятых брюках и студенческой брезентовой куртке…
Правда, там этот человек был гораздо моложе, но берет такой же и так же лихо заломлен. А может, даже тот же самый берет — судя по его состоянию, этот берет немногим моложе своего хозяина…
— Ничего, Люся, я сама разберусь! — уверенно повторила Марианна.
— Точно?
— Да, да!
Люся исчезла за дверью, а Марианна взглянула на посетителя и показала ему на стул:
— Садитесь, Павел Питиримович!
— Некогда сидеть! — прохрипел тот, но все же сел и попытался взять себя в руки. Правда, это ему плохо удалось. — Так где он? — повторил Питиримыч, отдышавшись. — Я знаю, он у тебя… у вас. В кладовке я проверил, там нет, а потом уборщица сказала, что убирала осколки гипсовые. Я все и понял.
— Я и не отпираюсь, — проговорила Марианна как могла спокойно. — Череп у меня.
— Тс-с-с! — зашипел художник и испуганно огляделся по сторонам. — Не надо вслух про него говорить!
— Ну, если на то пошло, вы сами такой шум подняли, наверное, в Москве слышно…
— Да потому что опасный он очень! Да еще они за ним, понимаешь, гоняются… мою мастерскую вверх дном перевернули… я сам-то от них с трудом убежал…
— Да кто же такие они?
— Не знаю, — честно признался Питиримыч. — Знаю только, что они за него на что угодно готовы. Вообразили, понимаешь, что он им принадлежит по справедливости, и на все готовы, чтобы его заполучить. А я так полагаю, что надо его обратно отвезти, туда, где мы его нашли, и в курган закопать. Потому что он очень опасный, будит в человеке все самое плохое — злобу, ненависть… Вот, думаешь, почему я в жизни ничего такого особенного не достиг? — спросил он. — Хотя талант у меня признавали о-го-го какой! Да потому, что все он перед глазами стоял! Какую картину ни напишу — все он выходит, как будто сам на холсте проступает! Нет, я тебе точно говорю — от него все зло!
«Ну, мне-то он, конечно, поможет отомстить за смерть отца, очень на это надеюсь, — подумала Марианна. — Впрочем, как только он сделает свое дело, так и правда мне больше не будет нужен…»
— Главное, они всегда узнают, где он! — продолжал Питиримыч. — Чуют они его, что ли… На меня вышли, хоть я так его запрятал, сюда явились, хоть и не нашли ничего, так что к тебе тоже непременно придут, это только вопрос времени. А люди они очень опасные, особенно девица у них страшная… видела, такая, в капюшоне…
— Хорошо, Павел Питиримович! — проговорила Марианна, когда художник замолчал. — Я отдам вам его. Сделайте, как сами считаете правильным.
— Я же говорю — надо его обратно закопать! Мы же его из могилы вытащили — так надо его на место положить. Да ты ведь про это знаешь, тебе друган мой все разболтал.
— А вы найдете то место?
— Непременно найду! У меня тот курган перед глазами до сих пор стоит и вся дорога к нему… я поеду на поезде до Ростова, выйду на станции Степная Падь и дальше, как тогда шли…
— Ну хорошо, давайте так и договоримся. Когда вы собираетесь туда ехать?
— Да хоть завтра. Ростовский поезд в шесть часов отходит. Привези… привезите мне его прямо на вокзал, не хочу с ним под одной крышей ночевать.
— Хорошо… — Марианна помедлила, — только не завтра, а через два дня. Я вам позвоню, одно слово скажу: «Огдо». Так вы и будете знать, что в этот день к ростовскому поезду я с ним подъеду.
— Не тяни только с этим делом. Опасно очень!
С этими словами художник ушел, а Марианна поручила то, что не доделала, Люсе и уехала на встречу с Гусевым. Нужно было получить снимки и перехватить Вячеслава после работы.
Вячеслав вышел из лифта на подземной парковке, направился к своей машине. Когда он нажал на кнопку ключей и машина ответила приветливым сигналом, Марианна вышла из-за колонны.
Вячеслав попятился.
— Это ты… вы… — промямлил он удивленно.
— А ты кого ожидал увидеть?
— Да никого, — Вячеслав взял себя в руки. — Просто вы так неожиданно появились…
— Что, ты разве не рад? — Марианна глумливо усмехнулась, наблюдая за переменами его лица — испуг, появившийся в первый момент, сменился чисто мужским интересом, а потом — неуверенностью. — Нужно было срочно увидеться, — проговорила Марианна деловым тоном.
— Надо было позвонить… — протянул он. — Я сейчас все равно не могу… у меня срочное дело…
— Ты что, вообразил, что я по тебе соскучилась? — Марианна не смогла скрыть презрение.
— А тогда зачем?.. — в голосе Вячеслава послышалась настороженность мелкого, но опасного хищника, который не может решить, кто перед ним — добыча или другой, более опасный хищник.
«Ого, как заговорил, неужели о чем-то догадался?»
— А вот зачем! — и Марианна вытащила из сумки конверт с фотографиями, протянула Вячеславу.
— Что это?
— А ты сам посмотри!
Фотографии были очень хорошими, Гусев все сделал на высшем уровне. Глядя на эти снимки, ни у кого не возникло бы сомнения, что парочка занята самым недвусмысленным делом.
Вячеслав вытащил фотографии из конверта, бросил на них взгляд — и лицо его снова переменилось, теперь на нем был откровенный страх и еще удивление.
— Откуда это?
— Это мне принесли сегодня утром, — ответила Марианна ледяным тоном. — Скажи честно, ты к этому не имеешь отношения?
— Я? — Вячеслав отшатнулся, как от удара. — Да как вы могли такое подумать?
— Да запросто!
— Но зачем мне это?
— Ну, мало ли что пришло тебе в голову… впрочем, пожалуй, это для тебя чересчур.
— А чего они хотят? Денег?
— Нет, не денег. Все намного сложнее.
— Но
