что до сих пор не нашли того, кто его застрелил, так еще и меня терзаете!
– Виолетта Григорьевна, успокойтесь, пожалуйста, мы как раз и вызвали вас для того, чтобы найти того, кто застрелил вашего мужа, – сказала я. – А что вас привезли в полицию в такое позднее время, так это вынужденная необходимость, поверьте.
– На самом деле, Виолетта Григорьевна, это их работа, ничего с этим не поделаешь, – вступил в разговор адвокат Самохваловой – невысокий худощавый мужчина средних лет в безукоризненно сидящей на нем черной пиджачной паре.
– Ладно, спрашивайте, – милостиво разрешила Самохвалова.
– Виолетта Григорьевна, – начала я, – вы знаете этого мужчину? – я указала на Нефедочкина.
– Его? – Виолетта слегка сощурилась. – Ну вроде бы я где-то его видела… Сейчас вспомню… Ах да. Конечно же, у Черемысленниковых. Как будто бы он служит у них. Вот только кем, не припомню… Да и зачем мне это надо?! – раздраженным тоном спросила она. – Еще не хватало, чтобы я знала чужую прислугу!
Я внимательно наблюдала за ее реакцией. Да, так сыграть очень трудно, почти невозможно. И все же…
– А вы, Константин Львович, знаете эту женщину? – обратилась я к Нефедочкину.
– Это Виолетта Григорьевна Самохвалова, вдова убитого Александра Кирилловича, – спокойно ответил управляющий.
– При каких обстоятельствах вы познакомились?
– Что?! Я познакомилась с этим?! – снова вскричала Виолетта. – Да вы с ума, что ли, сошли? Я же сказала, что на прислугу я не обращаю внимания! Алексей Сергеевич! – обратилась она к адвокату. – Сделайте же что-нибудь! До каких пор меня будут здесь изводить глупыми вопросами?! Я же ясно сказала: прислуга меня не интересует!
Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Господа, – начал адвокат, – моя клиентка сейчас не в состоянии отвечать на ваши вопросы. Давайте перенесем беседу.
– Это не беседа, – буркнул Кирьянов под моим требовательным взглядом. – Вы, Виолетта Григорьевна, напоили супруга сильнодействующим медицинским препаратом, в связи с чем у него развился сердечный приступ, – и он демонстративно пролистал папку с материалами дела. Виолетта побелела, заискивающе взглянула на адвоката.
– Предъявите, пожалуйста, доказательства, – попросил тот корректно. Володька хмыкнул:
– Флакон с сердечными каплями, обнаруженный под окном вашей клиентки. На нем отпечатки ее пальцев, – заявил он. – И это – лишь одно из доказательств, которыми мы располагаем, – ну да, блефует, ну так куда деваться? – Хотелось бы уведомить вашу клиентку: добровольное признание позволяет значительно занизить степень вины.
Вот так Кирьянов! Прессует с таким невозмутимым лицом! Молодца.
Виолетта беспомощно моргнула мокрыми ресницами и выдохнула сквозь слезы, не обращая внимания на предупреждающие жесты адвоката:
– Я не хотела-а-а…
Киря только кивал в ответ на ее признания. Адвокат ничего не смог сделать со стремлением своей клиентки облегчить душу. И только к финалу беседы потребовал отпустить ее под подписку. Кирьянов согласился: запирать истеричку в камере, как ему казалось, не стоит.
– Хорошо, – обреченно вздохнул Кирьянов, глянув искоса на меня, – вы можете быть свободны.
Виолетта под руку с адвокатом, который поддерживал ее, вышли из кабинета. Кирьянов вызвал охранника, тот зашел в кабинет, а мы с Володькой вышли в коридор.
– Ну, что? Убедилась? – спросил меня Кирьянов.
– Убедилась. Буду искать настоящего убийцу.
– Ты сейчас отправляйся спать, – посоветовал Кирьянов, – а поиски продолжишь утром.
Да, Киря прав. Нужно поспать хотя бы часа три. Иначе я просто не выдержу напряжения бессонной ночи.
Дома я, как была в одежде, так и рухнула на постель.
Утром проснулась довольно бодрая. Посмотрела на часы: половина девятого. Ладно, нормальный подъем, если учесть события предшествующей ночи. Я встала с постели, сняла с себя вчерашнюю одежду и, пройдя в ванную, бросила ее в стиральную машину. Затем встала под душ и простояла под ним минут десять, не меньше, чередуя холодную и горячую воду. После контрастного душа я энергично растерлась махровым полотенцем и прошла на кухню. Теперь надо что-то сообразить на завтрак, ведь рядом нет Аделаиды Петровны с ее бесподобными пирогами, блинчиками и прочими вкусностями. Я открыла морозилку и вынула оттуда два голубца. Вот, Таня, возвращайся к своему привычному меню, побаловалась, и хватит. Покончив с голубцами, я сварила чашечку кофе. Обычно, смакуя этот напиток, я размышляю, сопоставляю факты, делаю выводы и намечаю план дальнейших действий. Но сейчас я решила отступить от заведенного порядка. Сначала я, не спеша, маленькими глотками, как и положено, выпью арабику, а уже потом займусь делом. Так я и сделала. Допив кофе, я отнесла чашку на кухню. Потом вернулась в гостиную и вынула пачку «Парламента». Но закурить я не успела: мой сотовый стал подавать сигнал.
– Алло, – сказала я.
– Татьяна Александровна? – раздался женский голос.
– Да, это я.
– Татьяна Александровна, доброе утро, это Анастасия Черемысленникова. Помните, мы говорили с вами об аудиторской проверке компании?
– Да, конечно. Как обстоят дела в этом плане?
– Аудит закончен, Татьяна Александровна, данные о состоянии компании у меня. Но это, сами понимаете, не телефонный разговор.
– Конечно, не телефонный разговор, понимаю. Вы сейчас где находитесь? В коттедже?
– Нет, я в городе, недалеко от нашего офиса.
– Тогда давайте с вами встретимся, – предложила я.
– Хорошо, – согласилась Анастасия. – Где именно?
– Около офисного здания, если мне память не изменяет, находится кафе «Лира».
– Да, есть такое кафе.
– Я подъеду туда минут через десять, – сказала я.
– Я буду вас ждать, – сказала Анастасия и отключилась.
Я в темпе оделась, причесалась и нанесла дневной макияж. Потом спустилась во двор и, сев в свою машину, завела мотор.
Анастасия уже была в кафе и сидела за столиком у окна. Перед ней стояла чашка с дымящимся чаем. Надо мне тоже что-нибудь заказать. Чай я пить не буду, а вот пирожное и апельсиновый сок не помешают. Проходя мимо кассы, я подозвала официантку и сделала заказ.
– Отнесите вон на тот столик у окна, – попросила я.
– Хорошо, сейчас все сделаю, – откликнулась молодая симпатичная девушка.
– Еще раз доброе утро, Анастасия, – поздоровалась я, отодвигая стул и садясь за столик.
– Не совсем оно доброе, – заметила девушка.
– Вы имеете в
