— Ну, вы просто героическая женщина, — похвалил ее Турецкий. — После такого потрясения найти в себе силы вызвать милицию…
— А что? Я же понимаю — прежде всего в милицию звонить надо. Ну а потом как сердце забилось, давление поднялось, голова закружилась…
— Спасибо вам. Вы очень сильно нам помогли..
Внезапно он услышал какие-то крики, вернее, разговор на повышенных тонах. Обернувшись, Александр Борисович заметил, что Комаров разговаривает с какой-то женщиной, беспрестанно прикладывающей к глазам носовой платок.
— Я имею право подойти к своему мужу! — восклицала она.
— Подождите Немного. Совсем немного, сейчас эксперты закончат работу и подойдете… — тактично успокаивал ее Комаров.
— Я имею право! Я его жена! — кричала женщина, всхлипывая.
— Минутку. Только минутку подождите, пожалуйста, — у Комарова явно кончались аргументы.
— Здравствуйте. Александр Турецкий, следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, — представился Турецкий, подходя к ней. — Я буду расследовать убийство вашего мужа.
Увидев Турецкого, женщина разрыдалась еще сильнее.
— Вы жена Евгения Николаевича? — не обращая внимания на ее всхлипывания, спросил Турецкий.
— Да, — сказала она сквозь слезы, — Татьяна.
— Татьяна…
— …Сергеевна.
— Татьяна Сергеевна, — как можно более проникновенно произнес Александр Борисович. — К сожалению, туда сейчас нельзя. Там работает эксперт. Вы можете помешать. А это затруднит следствие. Понимаете?
Женщина кивнула.
— Поэтому придется подождать. Но мне надо задать вам несколько вопросов. Это очень важно. Может быть, мы поднимемся в квартиру?
Татьяна Сергеевна с тоской посмотрела в сторону машины своего мужа и снова заплакала.
— Не волнуйтесь. Мужайтесь. Тут уже ничем не поможешь.
Она всхлипнула и кивнула.
Володина долго не могла попасть ключом в замочную скважину, поэтому Турецкому пришлось взять у нее ключ и открыть дверь самому.
Квартира следователя Володина оказалась довольно скромной, без всяких претензий. Полированная стенка, два ковра — один на полу в гостиной, другой прибит к стене. Журнальный столик с хрустальной пепельницей в центре, телевизор в углу. На нем — ваза. Обычная обстановка среднестатистической московской квартиры.
— Татьяна Сергеевна, — сказал Турецкий, когда они устроились в гостиной — Александр Борисович в кресле, а Володина на диване, — я вам сейчас буду задавать вопросы, а вы постарайтесь на них отвечать как можно более подробно. От этого зависит то, как быстро мы раскроем это преступление.
— Я понимаю… — сказала Володина, — я ведь жена следователя. Только, честно говоря, я сомневаюсь, что вы найдете убийцу.
— Почему вы так думаете? — возразил Турецкий. — Это преступление, так же как и вчерашнее убийство Константина Апарина, находится наличном контроле Генерального прокурора.
Татьяна Сергеевна с сомнением махнула рукой.
— Это же заказуха… — сказала она, — а такие убийства почти не раскрываются.
Турецкий вспомнил, что не далее как утром говорил то же самое Юре Гордееву.
— Но это мы раскроем, — серьезно ответил он, — это ведь наш коллега. И я сделаю все, что от меня зависит, уж поверьте.
«Только бы Гордеев не упустил его», — подумал Турецкий и достал блокнот.
— Хотелось бы верить, — ответила женщина.
— Скажите, вы не заметили ничего подозрительного в последние дни? Может быть, Евгений Николаевич был как-то взволнован или нервничал?
— А он всегда на нервах. Сами понимаете — работа такая.
— А вы сами кого-нибудь подозреваете?
Татьяна Сергеевна покачала головой:
— Муж никогда не делился со мной своими делами. Да и какой смысл — я все равно в этом ничего не понимаю. Я преподаватель русского Языка и литературы. Я очень далека от этого. Женя очень редко что-то рассказывал.
— Значит, ничего особенного вы не заметили?
— Нет. Ну вот только вчера, то есть уже сегодня, он вернулся взволнованный и сказал что Апарина застрелили.
— Он переживал?
— В общем-то, да. Но для него это было как облегчение.
— То есть?
Татьяна Сергеевна подумала, потом решительно сказала:
— Уже все равно… И тот и другой мертвы. К чему скрывать? У них были странные отношения… Женя очень зависел от Апарина, а тот часто пользовался этим.
— Каким образом?
— Насколько я знаю, по поручению Апарина он отмазывал некоторых людей, которые попали в поле зрения прокуратуры. Вы понимаете, это было не совсем законно… Женя не хотел этого делать, но приходилось. Муж пытался избавиться от этой зависимости, но не мог. Он даже уволиться не мог.
Она снова заплакала.
— Вы думаете, эти убийства как-то связаны с общими делами Апарина и вашего мужа?
— Я почти уверена. Я много раз ему говорила, что нужно уволиться и уехать из Москвы… Но как-то раз он мне сам сказал, что не может. Апарин не пустит.
— Значит, не было никакой надежды?
Татьяна Сергеевна еще раз всхлипнула и сказала:
— Знаете, я вспомнила. Когда Женя пришел сегодня ночью домой и рассказал мне про убийство Апарина, он был в каком-то возбуждении. Мне даже показалось, что он рад.
— Ну что ж, — заметил Турецкий, — его можно понять. Апарин мертв, а, значит, ваш муж освободился от зависимости.
— Я тоже сначала так подумала… И даже спросила, а не станут ли подозревать его в убийстве? Да и у меня, грешным делом, мысль мелькнула, а может быть, сам Женя его застрелил…
— Он вам не сказал, что ночью стреляли и в него тоже?
Татьяна Сергеевна подняла глаза:
— Нет…
— Никаких подозрений у нас в отношении вашего мужа не было. Я сам его допрашивал ночью.
— Ну, теперь-то уже все равно…
— Так что вы говорили? Он пришел возбужденный…
— Да. Сначала рассказывал мне про убийство Апарина, а потом и говорит: скоро, говорит, мы с тобой совсем иначе заживем. Я спросила, а что такое? Он ответил, что у нас будет много денег. Я сначала подумала, что он шутит, а он гнул свое. Мол, вот съездит в командировку, и все у нас будет иначе.
— А куда? В какую командировку?
— Вы не поверите. Он сказал, что собирается в Париж. Ну кто же серьезно к такому отнесется? Я тогда подумала, что это шок. А вот сейчас вспоминаю — лицо у него было серьезное. Я Женю хорошо знаю. Он не шутил…
Турецкий кивнул. Он тоже понимал, что Володин не шутил, когда говорил о командировке в Париж. Но что он там собирался делать? С кем общаться?
Расспросив Татьяну Сергеевну, Турецкий вместе с ней спустился во двор. Труп отправили в морг, Татьяна Сергеевна уехала туда же.
— Где вещи, которые обнаружили на трупе и в машине? — спросил Турецкий Комарова. — Что-нибудь интересное есть?
— Да нет… Я все уложил в пакеты. В машине сумка была, там бумаги разные, записные книжки.
— Дай-ка посмотреть.
В сумке Володина обнаружилась папка с делом Лучинина, записная книжка и ежедневник.
Турецкий открыл ежедневник и посмотрел последние записи. На странице, датированной сегодняшним числом, значилось:
1. Адрес Лепшева.
2. Билет в Париж (виза).
3. Поговорить с Лучининым.
«Насчет Лучинина — неплохая мысль», — подумал Турецкий и, оставив Комарова составлять протокол осмотра места происшествия и забрав с собой кое-что из вещдоков, уехал. У него было еще много дел.
Прежде всего Турецкий заехал в МУР, к Грязнову-старшему. Секретарша, конечно, сразу пропустила Александра Борисовича в кабинет начальника Московского уголовного розыска.
— Саша, у меня ни минуты свободного времени! — закричал Вячеслав Иванович, увидев Турецкого. — Зайди ближе к вечеру.
— Исключено, Слава, время не ждет, — ответил Турецкий.
— Твое не ждет, а мое, значит, может подождать? — воскликнул Грязнов. — У меня совещание, потом надо ехать в МВД, потом еще куча дел!
— Слава, — Турецкий подсел к письменному столу Грязнова, — ты слышал, конечно, про вчерашнее убийство начальника московского РУБОПа Константина Апарина?
— Естественно! Обижаешь… — Грязнов потихоньку начал понимать, что просто так ему от Турецкого не отделаться. — Об этом во всех выпусках новостей сообщили.
— Ну и ну! — удивился Турецкий. — Значит, начальник МУРа узнает о происшествиях на вверенной ему территории из выпусков новостей? Вот это да! Ты только налогоплательщикам об этом не рассказывай.
— Каким еще налогоплательщикам? — не понял Грязнов, у которого, судя по груде бумаг на столе, действительно было дел по горло.
— На деньги которых и существует вот эта ваша контора, — Турецкий сделал жест рукой, показав на кабинет Грязнова.
— Ну ладно, — согласился Грязнов, — когда увижу живого налогоплательщика, ни за что ему ничего не расскажу… Саша, говори, зачем пришел. А лучше не надо говорить, у меня дел полно…
