Ознакомительная версия.
Эрманы расстроились. Как все интеллигентные люди и потомственные врачи, они считали своим долгом принимать близко к сердцу проблемы окружающих. Кроме того, они прониклись к Еве искренней симпатией.
– Постойте-ка… – спохватилась вдруг профессорша. – Кажется, папе пару раз присылала открытки подруга его сестры. У меня совершенно из головы вылетело!
– Какие открытки? – оживилась Ева.
– Поздравительные, разумеется. Но папа, скрепя сердце, ей не ответил, и открытки перестали приходить.
– Мой покойный тесть был чрезвычайно осторожен и щепетилен во всем, что касалось семейного благополучия, – важно произнес отец Альбины. – Он не мог поставить нас под удар.
Ева заволновалась. Не дай бог, «осторожный тесть», во избежание каких-то воображаемых неприятностей, выбросил драгоценные открытки!
– Где они? – замирая от страха, что патологическая забота Эрманов о собственной безопасности уничтожила все следы неугодной родни, спросила она.
– Должно быть, среди папиных бумаг, – нерешительно произнесла Ядвига Филипповна. – Если он их не выбросил. Пойду, взгляну.
Архив покойного хранился в лакированном ящичке с деревянной ручкой и старинными накладными замками, тронутыми ржавчиной.
– В таких ящичках некоторые земские доктора носили свои инструменты, – объяснил профессор. – Это реликвия. Жена складывает туда старинные безделушки, которые дороги ее сердцу, семейную переписку и фотографии.
– После смерти папы я ничего не стала перебирать, – со слезами на глазах вымолвила она. – Не смогла. У меня и теперь руки дрожат.
Среди содержимого заветного ящичка было много разных писем и открыток, подписанных женщинами. Сверяя даты на штемпелях и фамилии, профессорша отобрала две с поблекшими видами на заснеженный Кремль.
– Вот, кажется! – обрадовалась она. – Давние поздравления с Новым годом и Рождеством. Тогда было не принято отмечать Рождество… Как все в жизни меняется! Здесь есть обратный адрес, фамилия и инициалы.
– Вряд ли женщина еще жива, – профессор охладил энтузиазм Евы, с которым та потянулась к открыткам. – Больше четверти века пролетело.
Эрманы позволили Еве взять открытки себе.
– Если они вам помогут, мы будем счастливы, – сказали они, прощаясь. – Вы звоните, приходите, когда понадобится.
Ева благодарила, улыбалась. Она с чувством глубокого удовлетворения спрятала открытки в сумочку. И подумала: «Про скандал в “Элегии” Альбина, похоже, родителям не рассказала… как и о его трагическом продолжении».
Эксперт, зевая, давал Смирнову пояснения:
– Твоя «японская шпилька» не что иное, как китайская рукавная стрела. Где ты ее взял? Обчистил магазин восточных редкостей? Эта штуковина произведена в Китае. Видишь, на ней клеймо стоит? Возьми лупу, – посоветовал эксперт. – Работа тонкая, так не разглядишь.
Смирнов, вооружившись оптикой, уставился на стрелу. На месте, указанном экспертом, красовался выгравированный иероглиф.
– Знак дракона, – зевнул эксперт.
– Чего ты все зеваешь и зеваешь? – рассердился сыщик. – Не выспался?
– Выспишься тут с вами! Я полночи в Интернете просидел, искал аналоги твоей штуковины, а вторую половину корпел над книгами. Думаешь, мне часто подобные вещички приносят? Ты первый.
– Ладно, прости. Нервы! – оправдывался Всеслав. – Чего вспылил, сам не понимаю. Расследование у меня сложное, никак не разберусь.
На самом деле его раздражало все чаще накатывающее ощущение узнавания происходящего. Вот и это крошечное клеймо он уже где-то, когда-то видел. Где? Когда? И едва эксперт открыл рот, он уже знал, какие слова услышит: знак Дракона. Что это? Ясновидение прорезывается, или…
– О, черт! – не сдержался он. – Черт!
– Не ругайся, – миролюбиво произнес эксперт. – Не поможет.
Сыщик устало поднял глаза, обвел взглядом лабораторию, – стеллажи с книгами, столы с компьютерами, микроскопами и другими хитрыми приборами и приспособлениями, весы, ящики картотеки, круглые часы на стене, белые жалюзи на окнах, сероватые плитки пола, – где он их видел? В прошлый, позапрошлый визит к экспертам? Да! Но он уже когда-то стоял в такой же позе, с тем же недоумением на лице и в мыслях, держал в руках чертову стрелу… точно так же, как сейчас. И этого быть не могло, когда он приходил по другим делам.
– Что-то мне нехорошо, – пробормотал он. – Дай водички попить.
Эксперт сочувственно покачал головой, подал пластиковый стаканчик с минералкой.
– Тебе тоже выспаться не помешает. Забегался! Гляди, бледный какой.
Смирнов стоял посреди лаборатории со смешанным чувством растерянности и острого беспокойства, вспомнил совет Евы обратиться к восточному магу, проконсультироваться по поводу «состригания волос», «сажи» и «перьев дракона». «Хочешь, чтобы меня на смех подняли?» – возмутился тогда Всеслав.
Теперь его мнение изменилось.
– Ты не знаешь какого-нибудь мастера по восточным ритуалам и прочим китайским премудростям? – спросил он у эксперта.
Тот, на удивление, не засмеялся, живо поддержал сыщика:
– Это ты правильно решил: надо поговорить с профессионалом. Сейчас я залезу в базу данных, найду подходящего человека. Одну минуту! Держи адрес, – засиял радостью эксперт. – Восточный маг Огулов слывет знатоком восточной философии, искусства, мифологии и всяких колдовских тонкостей. Поет мантры, очищает карму и обладает способностью открывать «третий глаз». Иди, пообщайся, может и тебе откроет!
– Издеваешься? Давай!
Смирнов взял у эксперта листок с адресом и вышел из лаборатории.
На улице стояла настоящая весна: тротуары высохли на солнце, в лицо дул теплый, душистый ветер, окна домов весело блестели, девушки улыбались, шли навстречу, стуча каблучками легких сапожек.
«У меня помрачение рассудка, – думал, глядя на них, Смирнов. – Люди живут простой, обыкновенной жизнью, никуда не лезут, не сушат себе мозги… и счастливы! Неужели, нельзя забыть обо всех этих скрытых силах, тайных связях, знаках судьбы, драконах и наслаждаться красотой мира, смеяться, любить?»
«У тебя не получится, – ответил ему внутренний голос. – Реальность, которую ты созерцаешь, двойственна, как инь и ян. Она содержит и свет, и тьму. Зрячий не может добровольно стать слепым. Ты и вправду хочешь видеть только одну сторону бытия?»
– Нет, – выдохнул Всеслав. – Конечно же, нет! Это мгновение слабости. Было и прошло.
Увлекшись диалогом со своим вторым «я», он не заметил, как оказался на улице, указанной экспертом. Покровский бульвар… шум голых деревьев, акварельные фасады домов с облупившейся после зимы краской… хорошо!
Табличка «Белый маг Огулов» украшала толстую бронированную дверь с глазком.
«Магия магией, а броня не помешает, – подумал Смирнов. – Правильный подход!» Он нажал на кнопку звонка, и раздался мелодичный звон колокольчика.
Вид господина, который без единого вопроса открыл дверь, опрокинул все представления сыщика о магах. Огулов оказался маленьким, упитанным и абсолютно лысым. Его обтянутый кожей череп блестел, как намазанный маслом. Одежду мага составляли зеленые бархатные шаровары и такая же куртка, подвязанная поясом.
– Я частый детектив, – сразу представился Смирнов. – Хочу у вас проконсультироваться.
Маг, будто немой, кивнул и жестом велел следовать за ним. Он привел гостя в комнату, утопающую в полумраке и сплошь уставленную мягкими диванами с множеством подушек из парчи и атласа. Посреди этого диванного царства горели на подставке полтора десятка свеч.
Сидеть было низко, неудобно, но только гостю. Хозяин с барской небрежностью развалился на подушках, уставившись на сыщика узкими глазками. Тот решительно перешел к делу.
– Вам знакома эта вещица? – Смирнов протянул магу рукавную стрелу.
Огулов взял ее, поднес к свету.
– Разновидность тайного восточного оружия, – с легким акцентом произнес он. – Им кто-то воспользовался?
– А как вы думаете?
Маг сверкнул глазами.
– Проверяете мои способности? – усмехнулся он. – Что ж, ваше право. Стрела, похоже, чистая. То есть крови на ней нет, если вас именно это интересует.
Они замолчали, исподволь изучая друг друга. Первым прервал паузу господин Огулов.
– Я ощущаю присутствие Дракона, – сказал он.
Смирнов вздрогнул от неожиданности.
– Где?
– Здесь… там… – маг повел в воздухе руками. – Везде.
– Что вы имеете в виду? – опешил сыщик.
– Я говорю то, что чувствую, в отличие от вас. Зачем вы пришли?
– Спросить о Драконе…
– Он повсюду.
Всеслав прокашлялся, так по-дурацки он давно не выглядел. Спросил, ужасаясь собственной глупости:
– Может ли женщина… быть Драконом?
– Дракон приходит и уходит, когда ему заблагорассудится. Он может быть прекрасной женщиной или наивным ребенком, дуновением ветра… эхом в лабиринте улиц. Когда он становится человеком – берегитесь! Силы такого человека удесятеряются, он превращается в сверхъестественно чуткое и ловкое существо, хитрое, опасное. Не переходите ему дорогу!
Ознакомительная версия.
