Приготовься раскошелиться.
Карлсен нахмурился.
– Но я не хочу двоих.
– Теперь уже поздно.
Она затянулась.
Пришла хозяйка и привела номер один. И, прежде чем позволить девушке войти в комнату, тихо назвала сумму. Карлсен отсчитал из заднего кармана. Женщина проверила деньги, кивнула и велела номеру один заходить. Бледное создание опустилось рядом с Карлсеном с другой стороны.
Как только шаги удалились на безопасное расстояние, номер три обратилась к Адаму:
– Она не говорит по-английски. Просто покажи ей снимок и дай денег. Мне можешь меньше, я не в обиде. Она работала с Теей прошлую неделю, у меня были каникулы. Навещала маму. Эта мышка – новенькая, хотя уже успела поотбивать клиентов. На прошлой неделе брали только её. Так что…
Карлсен показал фотографию Коннора. Номер три объяснила номеру один, чего он хочет. Другой рукой норвежец достал деньги.
Номер три взяла свою долю.
– Остальное дай ей.
Номер один, не задавая вопросов, положила вознаграждение в бюстгальтер и всё теми же полными невинности озерцами глаз посмотрела на снимок. Карлсен чуть наклонился к девушке, и его ноздрей коснулся знакомый запах. Где-то он его встречал… А, так это же духи с вербеной местного производителя, такими же пользовалась миссис Робинсон!
Номер один наконец решительно покачала головой.
– Вы уверены? – спросил её Адам.
В ответ прозвучал какой-то лепет.
– Этого парня точно не было. Такого кудряша, говорит, упомнила бы, – номер три курила, таращась в одну точку в стене. – У тебя осталось двадцать минут. Я ещё неплохо пою. Хочешь послушать?
Через две минуты Карлсен вернулся из зазеркалья. Сапожник вручил «готовые» ботинки.
– Ну? Как дела? – поинтересовался Матей, только они оказались на улице. – Это то, чего ты хотел?
У Адама с трудом подбирались слова для ответа:
– Боюсь… в общем… я совершенно сбит с толку.
Матей свистнул.
– Вот оно как. Не беда. Война-то смогла кончиться, и это уладится, вот увидишь.
Карлсену пришлось согласиться. Война и впрямь кончилась.
Они шли по снегу вдоль улочки, уже подходили к кондитерской, когда Матей бодро заметил:
– Ещё открыто. Не возражаешь, если я по-быстрому загляну?
Адам кивнул.
Он был в самом деле сбит с толку. При чём тут сапожная лавка? Да ни при чём! Тогда откуда она взялась? Со снимка. Со снимка Вероники Бёрч. От неё он узнал, что Коннор разговаривал с мордоворотом. От неё узнал про мордоворота. А при чём тут этот тип вообще и какое он может иметь отношение к смерти миссис Робинсон? Вот именно – тут никакой связи. И духи эти, с ароматом вербены. Он же их на самом деле никогда прежде не встречал, он узнал о них из рукописи мисс Бёрч. Все эти факты подобно красным селёдкам [35] залетели к Адаму в голову будто по команде, словно бы наяву писался детективный роман, а им, Рупрехтом, кто-то управлял и отвлекал от основной проблемы. Рупрехт зашёл в тупик. Рупрехт…
Мимо прошёл тот самый мордоворот. Они сцепились взглядами. Верзиле хватило доли секунды, чтобы нахмуриться и заподозрить худого норвежца невесть в чём. Карлсен не мог отвести от него глаз. Вот он, живой, в чёрной одежде, руки в карманах. Идёт в сторону сапожной мастерской. Стоило его догнать? Для чего? Чтобы узнать, о чём они с Коннором беседовали! Адам Карлсен было пустился вслед, но тут же осёкся: в карманах не осталось денег. Навряд ли ему что-то расскажут за спасибо.
Незнакомец первым оторвал взгляд – он уже подходил к своему логову. Мало ли что с этим типом не так, наверняка подумал он. Вот над ним зазвенел колокольчик, теперь он уже скрылся внутри лжемастерской.
Из кондитерской выскочил Матей с улыбкой до ушей. В его руках источали запахи корицы и ванили два золотистых куска яблочного пирога.
– Держи. Это всегда помогает.
Пирог, невероятно сладкий и вкусный, почти таял во рту. Карлсен поблагодарил.
– Мама всегда говорила: из любой ситуации есть как минимум два выхода. Когда я не могу что-то долго решить, то всегда покупаю себе этот пирог. Мне кажется, он и есть один из двух выходов.
– А что на самом деле имела в виду твоя мама?
Матей пожал плечами:
– А кто её знает. Я никогда не справлялся со сложными задачами, потому даже не берусь рассуждать на эту тему. Мне по душе моя версия. Вот он, мой ответ всем трудностям!
Он рассмеялся и впился зубами в пирог.
Карлсен смотрел на него, пока жевал. Внезапно его челюсти замерли. Он как будто совершенно по-новому увидел Матея.
– Чтоб меня…
– О да, я же говорил! – просиял Матей. – У них ещё осталось, я могу взять, если хочешь.
– Сколько тебе лет, Матей?
– Двадцать, – ответил югослав. – А тебе?
– И мне двадцать.
– Понятно. Ну так что, брать ещё?
– Так в этом всё дело?..
Карлсен только что схватил ускользавшую так долго деталь, мысли засуетились, забегали по извилинам, головоломка начала складываться легко и просто. Вырвался глубокий вздох. Медные глаза вспыхнули.
– Мне нужна аптека. Далеко отсюда до Трёхмостовья?
– Совсем рядом, пешком минут семь.
– Нам нужно спешить! Надеюсь, что она ещё там…
В вопросах топографии и времени Матей был необычайно точен. Как он и обещал, через семь минут перед ними высилась церковь францисканцев. Карлсен сориентировался, пробежал за угол, оказавшись на узкой мощёной улочке, покрытой льдом, и к глубочайшему облегчению обнаружил свет в аптечной витрине. А внутри была всё та же гордо взиравшая на мир вокруг себя женщина. Карлсен, запыхавшийся, поприветствовал её самыми радостными возгласами. В ответ она слегка приподняла брови.
– Вы меня помните? Да, конечно, вы же всё ещё не говорите по-английски… Матей, пожалуйста, спроси у неё вот что…
В вопросе, который Матей перевёл без особых трудностей, он не усмотрел ничего необычного, впрочем, как и в ответе, который дала дама за прилавком. Он лишь не вполне понимал, почему Карлсен так интересовался этим. Но вот – опять этот блеск за толстыми линзами. Норвежец был чем-то озарён, ошеломлён, озадачен.
Он поблагодарил женщину. Молодые люди вышли на вечерний мороз.
– Если поторопимся и не попадём под снегопад, то через час уже будем в отеле, – пообещал Матей.
Это были все слова, сказанные между ними по пути в отель. Карлсену долго не верилось в свою находку, но иных объяснений он не видел. Все слова и поступки обрели смысл только сейчас.
Но как проверить, правда ли это?
К ужину в «Мамонте» Карлсен прибыл с десятиминутным опозданием. Гости отеля звякали приборами, из-под рук пианиста во фраке
