Ворон.
— Но ведь и друзья ее пропали, — взволнованно тарахтела заявительница. — Я к ним домой бегала, родители не знают, где они… Тоже на рыбалку пошли и не вернулись… А ведь у нас банда завелась, они на людей нападают, убивают, грабят, насилуют… Вот я и боюсь, что дети на эту банду нарвались!
Она старалась заглянуть Ворону в глаза, ожидая ободряющего ответа. Но вместо него ответил бомж.
— Где банда и где они! Забухали ребята, скоро вернутся…
«Это вряд ли», — подумал Ворон и, пожав плечами, подошел к окну и стал смотреть во внутренний двор, где трое милиционеров в форме заводили двух задержанных в железную калитку изолятора временного содержания. За его спиной мать Алины уже благосклонно беседовала с успокаивающим ее бомжом. Приятная ложь располагает к человеку куда больше, чем неприятная правда.
Через несколько минут дверь семнадцатого кабинета распахнулась и оттуда вывалился человек, как две капли воды похожий на воркующего с матерью Алины мужика. Даже лицо у него тоже было побито, только вместо синяка под глазом — свежие ссадины на скуле и подбородке. И вышел он странно — скорей вылетел, словно получил пинок под зад. Скорей всего, так оно и было.
— Воронов пришел? — спросил появившийся на пороге высокий, дерганый, будто на пружинках, оперативник. Это и был капитан Тонков, именно он опрашивал Ворона после убийства Коляшки.
— Да. Я это.
— Давай, заходи! А остальные ждите, я вызову!
Ворон зашел в маленький кабинетик. Напарника Тонкова на месте не было, поэтому можно было хоть как-то развернуть стоящий между двумя столами стул. Но как они допрашивают в этом пенале одновременно двух подозреваемых, представить было сложно.
— Напустил ты тумана, Воронов, — сказал капитан, доставая из сейфа тонкую папку и перебирая в ней страницы. — А мне за это жопу дерут!
— Какого тумана? Вы спрашивали, я отвечал…
— Вот какого. — Опер нашел нужный лист. — Ты говорил, что потерпевший опасался отца, тот угрожал ему убийством… Так?
— Нет, не так! Про убийство вообще речи не было. Ссорились, ругались, дядя Архип его поколачивал, это было. От колотушек я его у себя в комнате и спрятал.
— А чего ты тогда это подписывал? — раздраженно сказал опер, тыча ему в лицо листок со своими каракулями.
— Вы же сказали, что больше некому. Сказали, что ножи с кухни изъяли, а экспертиза следы пальцев покажет да пятна крови. Вот я и подписал… А оказалось, ничего экспертиза не нашла!
— Подожди, а ты откуда знаешь про экспертизу? — вскинулся опер.
— Да все знают. И соседи болтают, и родственники Архипа, и дворовая шпана… Так что я никакого тумана не наводил.
— Умные все! — Капитан стал писать новое объяснение.
Но Ворон уже завелся.
— И закололи Коляшку профессионально — точно, одним ударом! Дядя Архип так бы не сумел. И замок бы он выломал, а его кто-то открыл аккуратненько…
Тонков оторвался от бумаги и вскинул голову, обжигая собеседника взглядом в упор.
— Слушай, Воронов, ты меньше детективов читай! А то ты здесь на заговор мафии наговоришь! И так придется все переигрывать! Вначале шло хорошо, и вдруг прокуратура запросила материал, и оказалось, что в нем вообще ничего нет! Прокурор сказал, что я с этим мужиком местами поменяюсь! — Опер в сердцах махнул рукой.
— Это как? — поинтересовался свидетель. — Как местами поменяетесь?
— Как, как… Я — в изолятор, а этот Архип… Не знаю, на моё место, может, посадят, или куда повыше…
Ворон пропустил сарказм капитана мимо ушей и представил дядю Архипа опером районного угрозыска. А что, поднатаскался бы и работал не хуже других… Во всяком случае, не хуже этого Тонкова…
Капитан снова уткнулся в объяснение, буркнув напоследок:
— Так что ты масла в огонь не подливай! Что спрашиваю — на то отвечай, а лишнего не болтай!
Капитан закончил дополнительное объяснение, Ворон подписался. Про угрозу убийством теперь не упоминалось: вроде при первом опросе свидетель, находясь в шоковом состоянии, сгустил краски.
— А что будет с дядей Архипом? — спросил Ворон.
Тонков вздохнул.
— Да что… Придётся выпускать гада! — Он вложил объяснение в папку и спрятал в сейф, на глазах превращаясь из бесчувственного следственного механизма в обычного молодого парня.
— Слышь, а ты правда на зоне родился? — с любопытством спросил он.
— Правда! — кивнул Ворон.
— Да, дела… Чего только в жизни не бывает. — Капитан покрутил головой. — Ну ладно, свободен, больше, думаю, не встретимся.
Ворон только пожал плечами и ушёл, избежав рукопожатия, хотя опер напоследок ему руку протянул. Это был знак особого расположения, или обычная оперская хитрость.
* * *
Днем в офис позвонил Коряга.
— Когда ты вернешься? У нас накопилась уйма проблем!
— Думаешь, тут их меньше? — огрызнулся Ворон. — И мне приходится все разгребать. А в Карне я тебя оставил за главного! Или не справляешься?
— Крокодила с чужой головой никто не боится…
— О! Где ты научился таким философским штучкам? Не у Мадьяра, случайно?
— Ты что?! При чем тут Мадьяр?
— Да нет, это я так, к слову, — благодушно сказал Ворон. Никогда не нужно предупреждать врага о грозящей опасности. Наоборот, его следует успокоить. И хотя Морпех регулярно сообщал ему о делах на рынке и о косяках Коряги, виду он не подавал и закончил разговор мирно:
— Я тобой доволен, Коряга! И высоко ценю твою работу!
Коряга довольно засопел. Он тоже многократно смотрел «Крестного отца», но хуже понимал его суть. В его сознании экшен фильма вытеснял мудрость содержания.
* * *
К концу дня Ворон вышел на улицу и из автомата позвонил Марине. Звонить из офиса в последнее время он опасался. И подруга принимала меры предосторожности: послушалась совета и взяла больничный, сидела дома, а вечером приехала к нему в сопровождении старшего лейтенанта милиции в полной повседневной форме и с кобурой на поясе. Старлей был женского пола, плотного телосложения, с короткими, обесцвеченными перекисью волосами, ярко накрашенными губами и простецким лицом. Как ни странно, в форме она казалась гораздо красивей…
