Андрей Константинов - Тульский – Токарев

Молодой человек протянул Вадиму слегка надорванный, но разглаженный листок уведомления.

– Когда вытаскивали – надорвали…

На квитанции стоял код города. Карандашом было написано «Челябинск».

– Я по справочнику перепроверил… – «Леха» смущенно улыбнулся и оглянулся на дверь – там, оперевшись о косяк, стоял Толя Гороховский, он слушал беседу где-то с середины и в тему врубился.

– Давай по-быстрому запрос в межгород организуем, выясним, что за адрес, – предложил приятелю Толя. Вадик только рукой махнул:

– Чего тут организовывать! Какая разница, что у них за фамилии и на какой улице они там живут?

– Может, они в розыске?

– Да хоть в двух! – Колчина уже несло. – Через час ласты скрутим – там и разберемся!

«Потерпевший» деликатно кашлянул в кулак:

– Вадим… вам виднее, но… соседи точно говорили, что квартира непростая…

– …А золотая?..

– Ну… вдруг там какие-нибудь шишки – их знакомые.

– Шишки? Это будет замечательно! Знаешь, на чем будут стоять шишки, когда в их квартире изымут ствол, антикварные часы и двух гопстоповцев?

Молодой человек улыбнулся, словно перед ним, измученным, наконец-то забрезжила надежда:

– Вадим… Вам виднее…

Колчин усмехнулся покровительственно:

– Да что ты мне все «выкаешь»… Будь проще, не в райкоме, чай… Опознать их сможешь?

«Леха» кивнул:

– Одного – точно смогу.

Вадим глянул весело на Гороховского:

– Толя, твои предложения?

Гороховский рубанул воздух ладонью:

– Атакуем!!!

– Заряжай!!! – Колчина аж затрясло с азарта. Он достал из сейфа ПМ и несколько картинно передернул затвор.

«Потерпевший» напрягся и вдруг сказал твердо:

– Я с вами!

Вадим одобрительно хмыкнул и подмигнул приятелю:

– Нравятся мне боксеры, Толя!

Гороховский для вида вроде как попытался возразить:

– Ты же говоришь, что у тебя со зрением неважно?

Парень набычился, как мальчишка, которого старшие братья не хотят брать с собой в поход:

– Я вас подбил, а сам тут отсиживаться буду?!

Колчин махнул рукой:

– Толя, да пусть с нами идет. Мало ли – жалобы потом, а он – лицо гражданское, отбрехаться поможет…

– А опознание? – почти сдался Гороховский. – Следователь вопить будет, как обычно…

Но Колчину уже море было по колено, он чувствовал себя боевым командиром на горячем коне, который нетерпеливо бьет копытами и рвется в атаку:

– Да кто им даст возможность вякать, что терпила с нами был? Ежели без шума возьмем…

Его азарт накрыл волной и Гороховского:

– Понеслось! Тем более что за ними – наверняка серия!

Вадика и Толю закружило и понесло – и донесло ровно до угла 5-й линии и Среднего проспекта. Пока шли, они наперебой рассказывали «Лехе» разные истории – как катались в лужах при задержаниях, как получали сковородками по загривкам на ночных вызовах. Опера были нервны и веселы, а «потерпевший», казалось, разделял их настроение. Вот только взгляд его поймать было трудно… Ну, да он ведь сам же говорил, что с глазами – беда, потому, наверное, и взгляд не фокусируется…

– Мужики, если все получится, я часы продам и… с меня – причитается.

Колчин замотал головой на ходу:

– Лех, ты это брось. Во-первых, купишь матери лекарства, во-вторых… А что, Толя, во-вторых?

Гороховский улыбнулся:

– Во-вторых, может, найдем что-нибудь, не подлежащее учету.

Колчин подмигнул «Лехе»:

– Ты ведь свой человек?

– Надеюсь…

Вадим рассмеялся заразительно:

– Свой-свой… Он же, Толя, Темку Токарева, Палыча сына знает – рекомендация исчерпывающая… Так что – если лишнее изымем… короче, сами поделимся.

Гороховский кивнул и даже предвкушающе облизнул губы:

– А те шишки нам еще коньяк носить будут, чтобы мы не обнародовали их гостей. А то – зашлем представление в соответствующие инстанции…

– А если шибко партейные – то можем и в соответствующие органы! – поддержал коллегу Колчин, и оба опера снова рассмеялись. О том, что «Леха» даже не успел заявление написать, они не думали. Да и зачем время впустую тратить на «…прошу привлечь к уголовной ответственности двух преступников…». Вадим как решил – мол, возьмем, так сразу и материал создадим, пока следователь едет. Потому что бывает, что и «не возьмем», а заявление уже написано, приходится его не регистрировать, а это уже сокрытие – то есть уголовное, между прочим, преступление.

Когда троица подошла к парадной, молодой человек ткнул пальцем на окна второго этажа:

– Первое, второе, третье – от лестничной площадки.

Вадим присмотрелся и через прозрачную, не до конца задернутую тюлевую занавеску действительно разглядел часы на серванте. Разглядел и рассмеялся:

– Я же говорил – все просто в жизни… Значит, так: Леха, если они добром в плен будут сдаваться, ты их не бей в сердцах. А то у тебя удар не простой, поставленный, потом будем рапорт писать, что они на нас с топорами кидались, а мы приемы самбо применяли. Ну, а если по-хорошему не получится, тогда уж…

– Тогда как придется. Пошли! – перебил приятеля Толя.

Втроем они быстро поднялись на второй этаж. Гороховский прильнул ухом к двери и поднял руку, призывая всех к тишине:

– Кажись, кто-то дома. Значит, так: мы вдвоем под залегендированным предлогом заходим, ты, Леха, – туда, – он показал на пролет между вторым и третьим этажами. – Когда нужно будет – позовем, чтобы ты аккуратно глянул на их хари… Поехали!!!

Вадим по-милицейски смело позвонил в дверь – звонок красиво защебетал иностранным птичьим голосом. Дверь открыл парень в тренировочных штанах и футболке.

– День добрый, уголовный, знаете ли, розыск вас беспокоит, – представился Колчин, сунув парню в нос удостоверение и быстро его спрятав. Парень даже рот не успел открыть, как Вадим уже оказался в прихожей. Анатолий юркнул между коллегой и открывшим дверь парнем и сразу же бесцеремонно пошел по коридору.

На кухне он увидел второго парня – в махровом халате, доскребавшего яичницу со сковородки. В раковине лежала гора грязной посуды, а на подоконнике стояли пустые бутылки из-под крепленого марочного вина.

Парень у двери наконец-то среагировал:

– А в чем, собственно говоря, дело?

Колчин его вопрос проигнорировал, заглянул в комнату и скороговоркой начал спрашивать сам:

– Документы есть? Вы здесь прописаны?

В гостиной он увидел часы на серванте.

– Так как насчет паспортов?

– Ради бога… только… по какому праву? Почему вы без разрешения… – остолбенело бормотал парень, следуя за Колчиным по пятам.

Вадим осторожно обнял каминные часы и вынес их на кухню:

– Старинная вещь! Давно по ней время определяете?

– Во-первых, это – хозяев… – начал было первый парень, но Колчин не дал ему договорить:

– А во-вторых, – вы из Челябинска?

– И что из этого?! Что происходит?! Поставьте часы откуда взяли, немедленно!!!

Вадим вплотную придвинулся к парню и тихо, но весомо сказал:

– Ебало закрой!

Второй парень возмущенно вскочил и сделал было движение по направлению к Колчину:

– Что?! Да как вы…

Договорить ему не дал Гороховский – он схватил парня за шиворот махрового халата и отшвырнул к подоконнику:

– Не дергайся! Тебе по-русски объяснили – уголовный розыск!

Парень осекся и оторопело прижался к холодильнику.

Колчин победно огляделся и поддернул штаны:

– Вот что, гаврюши, быстренько одеваемся, берем документы, все вещи, мыльно-рыльные принадлежности и гуськом двигаем в отдел!

– На вашем месте я бы показал, где хранится ствол, чтобы потом, при обыске, мебель хозяйскую не двигать, – добавил Толя.

– Ну знаете!!! – снова вспыхнул один из парней, и Вадим сразу же хватил его за шиворот и вытащил в коридор. Гороховский проделал ту же операцию со вторым.

– Стоим ровно, нюхаем обои!!!

Озираясь на двух прикрепленных к стенке, Толя выглянул из квартиры на лестничную площадку и махнул рукой «Лехе». «Потерпевший» спрыгнул с подоконника и через мгновение оказался в прихожей. Увидев Леху, Колчин заорал:

– Прижались лбами толоконными!!!

Потерявшие дар речи от ошаления парни беспрекословно выполнили команду. Толя подвел «Леху» на метр к задержанным. «Потерпевший» аккуратно осмотрел парней, будто обнюхал, и уверенно указал пальцем на одного. Толя жестом показал ему, чтобы шел на кухню. Через полминуты туда же выглянул Колчин:

– Так, Леха, забирай «клоки» и дуй в отделение, там у кого-нибудь из оперов жди нас. Домой не спеши – тут геморроя еще часа на четыре…

«Леха» молча поклонился, восторженно потряс руку Колчину, схватил часы и вышел из квартиры. Потом Гороховский вспомнит, что, уходя, он как-то странно улыбался, прикусывая зубами верхнюю губу.

Вскорости двое оперов и парочка задержанных гостей Ленинграда прибыли в отделение. Начав опросы и проверки, сыскари очень быстро растеряли весь свой азарт, потому что выяснились следующие обстоятельства: братья Смирновы приехали пару дней назад к своей тетке. Ее муж работал ни много ни мало проректором Университета по работе с иностранными учащимися. Хотя это-то как раз еще не очень смущало – настораживало то, что часы эти, с лошадкой, французские, конца XVIII века, стояли на серванте в квартире около двух лет. А до этого они еще Бог знает сколько лет стояли в той же квартире на фортепиано. Проректор по работе с иностранцами, вызванный срочно с работы, очень нервно все это написал в заявлении. Ну а самое хреновое было в том, что заявитель «Леха» с часами до отделения, естественно, не дошел. А его данных не было не только на отсутствующем и, следовательно, не зарегистрированном заявлении, их вообще не было, потому что с нервяка Колчин забыл фамилию, которой представлялся «терпила», а Гороховский ее вообще не расслышал…