— И не сказали?
— Что я, дурак?
— А я видел, как двое мужиков ночью возле ихнего дома крутились, — вмешался дедок в семейных трусах и белой майке. Леонидов похолодел, а дедок, вытирая пот со лба, заявил: — А что мне на них, кидаться? Оба — здоровые лбы, наверняка бандиты. Свяжешься, потом и самого пришибут. Один такой огромадный! Кулаки, как гири!
— А ко мне Павел Андреевич звонить приходил часов в восемь вечера, — неожиданно сказала женщина лёт сорока. В ее одежде Алексей не обнаружил ничего примечательного. Зато слова… — Это было в тот вечер, когда его убили. Он все с каким-то Аркадием Михайловичем по нашему телефону разговаривал, что-то про жену, которой плохо, потом отдал мне деньги за звонок и ушел. Я тоже не стала говорить милиции. Должно быть, сами найдут, нам-то зачем лезть?
— Правильно! Я тоже видела какую-то большую машину, когда мы с Витенькой в лес пошли шишки для самовара собирать. Ну пристали ко мне и дед, и внук: давай им самовар обязательно на шишках! Какая разница? Пошли. Такую машину — и оставили без присмотра в лесу! Только не знаю, к писателю', или не к писателю приехали, вроде как спрятали в елках, а может, за кустики пошли, или тоже за шишками. — Женщина в тренировочных штанах и резиновых шлепанцах на босу ногу, высказавшись, развернулась к продавщице:
— Ну что, торгуете уже?
— Заказывайте, женщина. — Продавщица достала из кармана калькулятор и подвинула к себе «малахитовую шкатулку».
— Бабушка первая занимала. Берите, бабушка!
— А что за машина-то в лесу была? — осторожно вмешался в разговор Леонидов.
— А? — Женщина в тренировочных штанах посмотрела на него, но, не установив личность, отмахнулась. — Джип какой-то, крутые на них гоняют.
— Будут тебе крутые шишки собирать! Мужчина в подтяжках, стоявший в очереди за бабулькой, подержал ей сумку, пока туда складывали хлеб, и сказал продавщице:
— Девушка, а мне пива. Пять бутылок. Дальше разговор перекинулся уже на цены и ассортимент, люди рассматривали дату выработки на банках с консервами, вздыхали, услышав, сколько чего стоит, и интересовались, свежий ли хлеб. Алексей тоже взял два батона, бутылку подсолнечного масла без холестерина и пару пива. Ему уже было невесело.
«Чего только не узнаешь, стоя у «Газели» с продуктами! — сокрушался он на обратном пути. — Оказывается, только я спал, а люди за шишками для самовара в десять часов вечера ходили! И главное, все молчат, ну что ты с ними сделаешь? Правильно: никто не хочет связываться с милицией, да еще летом. Все приехали отдохнуть, а тут убийство. Не нужно здесь, в деревне, никакого расследования, только по-I кой и тишина. Ах, Вера Валентиновна, была ты | все-таки здесь! Это твои «Жигули» четвертой модели мужчина в подтяжках чуть бампером не зацепил. А Гончарову, значит, звонил сам Паша, только голос своего любимца профессор, почему-то не узнал. Хотя, что тут странного? Голос Клишин слегка изменил, а профессор — человек рассеянный. Только звонил Павел Андреевич почему-то в восемь часов вечера, то есть, заранее, когда Алла Константиновна вообще еще на даче не появлялась. Как раз к десяти Гончаров и подъехал. Но зачем все это? И что за джип был в лесу? Имеет отношение к писательскому делу, или нет?».
Дома он сдал жене купленные продукты, открыл бутьшку пива, и, утоляя жажду, невзначай поинтересовался:
— Саша, ты не знаешь случайно такого Демина?
— Демина? Довольно-таки распространенная фамилия. Какого-нибудь, конечно, знаю.
— Макс Демин. Не учился ли он с Клиши-ным в одной школе? Вообще, были у него друзья с именем Максим, Макс?
— Друзей было мало, но ни одного Максима. Я не помню такого человека, Леша, он не из школьных приятелей.
— Что ж, попал пальцем в небо. Жаль. Почему-то я уверен, что они — давние знакомые. Тот приятель, что гостил на даче у Клишина, и разговор с которым он описал, без сомнения, Демин. Такая доверительная дружба бывает со школьной скамьи.
— Или со студенческой.
— Тоже верно. Михин найдет, на то он и опер, и неплохой..
Утром он поехал в Москву. Из-за собственной глупости пришлось совершить крюк: сначала Алексей заехал домой, где в почтовом ящике и в самом деле лежала телеграмма. Жена сказала, что поезд приходит вечером. Но заглянув в телеграмму, Алексей понял, — остается очень мало времени. И сломя голову помчался на вокзал. Вид у него был такой, что сошедшая с поезда мама подозрительно спросила:
— Что-то случилось?
— Абсолютно! — коротко ответил он женщине, давно уже привыкшей к его манере выражать мысли и чувства.
— Ой, Лешка, темнишь, — погрозила она пальцем.
— Как отдохнула? — спросил Алексей и погрузился в санаторно-курортные впечатления. Выслушав все (то есть сделав вид), радостно сказал: — Мама, как я рад, что ты наконец с нами! Как нам тебя не хватало!
На что мама с иронией ответила:
— Абсолютно.
От его услуг в качестве шофера она категорически отказалась. Сказала, что всю жизнь прожила без машины и на дачу к снохе как-нибудь доберется сама. А он пусть идет и спокойно работает. Потом мама вновь начала взахлеб рассказывать об отдыхе на юге. Вечером, когда уставшая родительница улеглась наконец спать, Леонидов позвонил "Наде. Заказав компьютер, Алла Константиновна предусмотрительно оставила ему номер домашнего телефона.
— Надя, это Алексей Леонидов, — тихо сказал он, услышав в трубке знакомый голос.
— А…
— Вы заняты? — Он слегка насторожился. Голос у девушки был странный. Какой-то безжизненный.
— Просто не хочу ни с кем говорить.
— Что-то случилось?
— Да, случилось.
— С вами?
— Нет, у дяди инфаркт. Уже второй. Все плохо, Алексей Алексеевич.
— Когда же он…
— Позавчера. Пришла из университета вечером, а он лежит в прихожей, даже до телефона не смог дойти.
— Почему в прихожей? У него кто-то был?
— Не знаю, какая мне разница? Я только сейчас из больницы приехала, вещи кое-какие собрать. Он в реанимации, эту ночь не спала и сегодня вряд ли удастся.
— А ваши родители? Они не приедут?
— Мама сегодня должна выехать, а мой отец… Он умер год назад. Тоже инфаркт. Ну почему у них, у Гончаровых, такое слабое сердце? Ведь дяде всего только пятьдесят пять, папе немного за шестьдесят было. Почему?
— Надя, вы плачете? Я приеду к вам, хотите?
— Вас тут только не хватало, — сердито сказала она. — Я сама, привыкла.
— В какой больнице он лежит?
— Да какая разница? Сами виноваты! Вы и этот ваш… Михин. Как же, отравителя нашли!
Убийцу! Может, Михин приходил, и дяде стало плохо. Обязательно было говорить все эти гадости про Аллу?
— А дядя ничего не рассказал? О том, кто у него был?
— Вам бы только это. Человек при смерти лежит, а вы о своих делах, о том, как бы схватить преступника. Да сколько можно?!
— Надя, а Демина вы знаете?
— Что?!
— Макс Демин…
— Я не… — Она вдруг бросила трубку.
Алексей услышал гудки, попробовал перенабрать номер, но к телефону больше не подошли. Он решил завтра обзвонить больницы и выяснить, где именно лежит Аркадий Михайлович Гончаров.
«Ну что я уперся в этого Демина? Найдется, не иголка. У Клишина друзей было мало, не жаловали его мужики, да и я бы не жаловал, если бы раньше узнал про историю со своей собственной женой. Об их школьном романе. Когда рядом ходит такой экземпляр, как Павел Андреевич, поневоле чувствуешь себя ущербным. Интересно взглянуть на его приятеля, что там за отношения? Они говорили о женщинах. Если вспомнить тот отрывок. Приятель жаловался на то, что не может найти достойную невесту. А не Демин ли это? Не у него ли заключительный акт драмы? Так что, опять женщина? Ревность? Какого-то кусочка не хватает во всей этой истории. Наверное, я не внимательно читал. Барышеву позвонить? Нет, Серегу дергать нельзя, ему сейчас не нужны приключения. Не до игры в детектива. Придется самому. В ущерб собственной работе. Да дался мне этот Клишин! Но есть еще Надя. Соня… Чтоб ее! Надо установить, какая между ними связь. Демин — Соня — Клишин. И? Кто еще?»
Проснувшись, Алексей обнаружил, что мама уже уехала. На столе лежала записка: «Уехала на дачу. Не стала тебя будить. Позавтракай и езжай на работу. Мама».
Как будто он забыл бы позавтракать! Или поехать на работу! А мама, ранняя пташка, уже понеслась к снохе и внуку. Наверняка с тяжелыми сумками. И чтобы он не опоздал на работу, делая крюк через вокзал, не стала его будить. Она дорожит его новой работой. Равно как и его семьей. Складываются у нее отношения со снохой или не складываются, значение имеет только то, что единственный сын живет в семье, где его любят и ценят. За это мама будет бороться.
