— Если ты осознал свое положение — продолжала она, — и стремишься к его изменению, то «Система» готова помочь тебе.
Ларисе не нравилось простонародное название «Параскева», она и другие сотрудницы называли фирму «Система». Грач, услыша это, поощрил их выдумку. Чем меньше звону, тем безопаснее, рассудил он.
— Но готов ли и ты отдать достижению цели всю свою страсть, постоянство, время, талант, все, что ведет к успеху? — продолжала она. — Много денег бывает лишь у того, кто дружен с терпением и неутомимостью, кто не отличает удач от неудач, кто твердо решил, что добьется цели и назначил дату своего успеха. Готов ли ты?
За ее словами светилась стратегия, продуманная сильном умом, с которым нельзя было не согласиться. «Барин», его почерк!
— Что я должен делать?
Она отставила вазочку и бокал с водой, словно расчищая оперативный простор, положила на скатерть руки с переплетенными пальцами.
— Нам известно, что ты хочешь иметь группу, чтобы выступать на сцене. Так?
— Та-ак, — удивленно протянул он.
— Группа у тебя будет. В короткое время она должна стать лучшей в столице. Тебе помогут.
Виктор кивнул.
— Дальше?
Лариса помолчала.
— Твоя основная цель заключается в том, — медленно проговорила она, словно повторяя заученный текст, — чтобы через посредство своей группы воздействовать на зрителя в нужном направлении. Впереди кое-какие региональные выборы. «Система» не хочет их проиграть.
«Ого!» — Виктор молчал.
— Согласен? — осведомилась Лариса.
«Как будто я могу отказаться!» — подумал он.
— Согласен.
Лариса приняла это, как должное.
— Записная книжка с собой? Пиши номер моего мобильника, номер абонентского ящика, адрес электронной почты. Что, у тебя компьютера нет? Купи, подключись в Интернету, заимей собственный сайт, шли тексты прямо с монитора. Теперь запомни, или тоже запиши. Каждый день ты составляешь отчет о встречах, идеях, потраченных деньгах, даешь анализ результатов, свои соображения, планы, опасения. Каждую неделю за этим столом ты будешь получать деньги и отчитываться передо мной устно и письменно. Запомни: каким бы шикарным ты ни стал, каждую неделю, если ты в Москве, мы встречаемся за этим столом.
— Я могу приступить к работе?
— Чем скорее, тем лучше. И со своими людьми работай каждый день, каждую минуту. Композиторы, писатели, певцы, музыканты, артисты, психологи, экстрасенсы — все должны волчком крутиться за свои деньги. Понятно?
Она испытующе посмотрела ему в лицо. Окаменев, он выдержал взгляд. Она кивнула.
— Выборы состоятся второго августа. Когда будет генеральная репетиция?
— Двадцатого июля.
— О'кей.
После щелчка сумочка ее раскрылась, на свет появилась пачка, обернутая простой газетной бумагой, перетянутая синей резинкой. Лариса передала ее под столом.
— Это на первую неделю. Действуй. Все.
Женщина поднялась и пошла так же деловито и жестко, как и разговаривала.
Он остался сидеть. Денежную пачку, глянув по сторонам, сунул в карман брюк. Опрокинул последнюю рюмку, зажевал жесткой лимонной корочкой.
— «Система», — думалось ему. — Пусть. Значит, я готов, если «они» пришли сами. Пусть так. Я сделаю втрое против их ожиданий. И выйду на Барина. Тогда и посмотрим, кто есть кто. Виктор Селезнев — не подотчетный клерк.
Выставка «Народный исторический быт» открылась в нескольких залах на втором этаже, и сразу привлекла внимание москвичей и иностранцев. Каждый зал показывал свою тему. Открывал показ уголок настоящей избы с подлинными лавками, печью, посудой, ухватами и прялкой, за которой сидела мастерица и пряла пряжу из кудели, поплевывая на пальцы; рядом за настоящим «кросном» ткали льняное полотно. В следующем зале был «покос» с копной настоящего сена, косами, вилами, телегой, туесами и многими другими вещами. Был крестьянский двор с муляжами коровы, свиньи, овец и кур. Мастера плели корзины, девушки вышивали, все одетые в нарядные народные одежды. Исторические подлинные справы выставлялись на манекенах в «березовой роще», возле них толпились женщины, с умилением разглядывая швы, стежки, сборки, вышивку и кружева. Здесь у Агнессы был один квадратный метр стенда и два своих манекена, она переодевала их через день, чтобы показать всю коллекцию. У ног ее «барышень» стоял плакатик с извещением о том, что перед зрителями находятся научно-восстановленные рукотворные наряды разных областей России.
В отличие от прошлых лет это была выставка-продажа. Музей решил тоже зарабатывать деньги.
Даша, одетая в вышитую воронежскую блузу-рубашку и пеструю домотканую юбку, с тремя рядами зеленых бус из малахита, водила экскурсии и отвечала на вопросы. Обстановка была праздничная, выставка нравилась и приносила доход. На четвертый день работы она встретила Агнессу с поздравлениями.
— Пляши, подруга, твоими вещами заинтересовались два канадца. Они хотят купить все, что ты предложишь. У тебя осталось что-нибудь дома?
— Только то, что мне дорого и не продается.
— Отлично. Значит, можно им предложить двенадцать комплектов. Нет, десять. Два приобретет музей.
«Вот и деньги на лечение»- подумала Агнесса.
— Добрые вести, — она обняла Дарью. — Ты мне поможешь с ними торговаться?
— Увы, теперь это моя вторая специальность. Пять процентов от продаж идет в фонд музея, пришлось научиться.
— Прибыльно?
— О чем ты говоришь? — Даша жалобно посмотрела на Агнессу.
В дальнем начальном зале на блестящем паркете анфиладного пространства появился Николай. Пиджак его был расстегнут, прядь волос падала на лоб. Упругим шагом он двигался по центру, ища глазами Агнессу, с интересом вбирая необычные для себя впечатления. Посетительницы оглядывались на него. Он увидел Агнессу, помахал рукой и прибавил шагу.
«Так вот как мы ходим по гостиной»- улыбнулась она.
— Мой жених Николай, — представила его Даше.
— Какая прелесть! — воскликнула она, раскрывая накрашенные ресницы и протягивая ему обе руки в перстнях и браслетах. — Примите мои поздравления! Ах, я должна расхвалить вам вашу невесту. Она — художник золотые руки, самая изысканная мастерица. Ей пора защищать диссертацию, а не губить время на эту противную рекламу. Уговорите ее, обещаете?
— Непременно! Особенно после всего, что я здесь увидел… Я впервые на подобной выставке и поражен ее содержательностью. Примите мое восхищение, — он учтиво наклонил голову.
— Спасибо, — Даша расцвела.
— Где твои работы, дорогая?
Агнесса провела его по залам, показывая своих «барышень», стоящих в полных праздничных уборах: кокошниках, рубахах, сарафанах, паневах, душегреях и передниках.
— Я рад, что увидел это, — серьезно сказал Николай.
— Теперь это товар, а не только образы, — усмехнулась она. — Какие-то канадцы хотят купить все на корню.
— Тебе помочь?
— Мне Даша поможет.
— Будь осмотрительна, вокруг мастеров часто крутятся проходимцы.
Она пожала плечами. Николай посмотрел на нее.
— Поедем обедать? Я на машине.
Они приехали на Мясницкую, в Большой Харлампьевский переулок, спустились по ступенькам под вывеску «Шашлычная». Подвальчик был старинный, окошечки в аршинно-толстой кирпичной кладке стен выглядели, словно округлые бойницы, крепкая дубовая дверь с латунными накладками была также закруглена по верху, как бочонок. Посетителей было мало. В мягком полусвете звучала тихая музыка.
— Что будешь есть? — спросил он.
— Первое, второе, третье, — ответила Агнесса.
— Умница.
Они заказали овощной салат, куриный бульон и цыплят-табака, на сладкое клубнику с кремом. Николай смотрел на нее.
— Какое счастье быть помолвленным и с каждым днем влюбляться в свою невесту. Скажи, а ты… привыкаешь ко мне? Честно.
Он напрягся. Агнесса молчала. Именно сейчас, в эту самую минуту увиделось ей то высшее человеческое в нем, чему доверилась она в первую же минуту, оно светилось в его глазах, надо лбом, в чертах его и вокруг него, неизъяснимое, как цветение божества в человеке.
Николай ждал.
— Если честно, — призналась она, — то мне не верится.
— Что сделать, чтобы поверилось?
— Ничего. Пусть будет как будет.
Николай положил ладонь на ее руку, пожал легонько, почти неощутимо. Они помолчали.
— Твоя подруга Лада… как она?
— Она выиграла первый конкурс среди арфисток на исполнительское мастерство, теперь готовится к конкурсу по игре с оркестром.
— Я должен открыть тайну своего друга, Агнесса. Она мучает меня. Игорь женат, знаешь?
Агнесса опустила глаза.
— Ей станет легче не от этой вести. Она свои камни перетопит сама.
… К четырем часам в дашином кабинете были разложены все десять комплектов. Кабинет стал похож на одежную лавку. Покупатели не задержались. Два упитанных канадца вошли в просторный кабинет. Даша представила Агнессу. Канадцы принялись перетряхивать вещи, щупать ткань, швы, смотреть на свет, на просвет, вблизи, издали. Один из них почти не знал по-русски, другой изъяснялся свободно. Перетряхнув свой «английский», Агнесса давала пояснения.
