Халат, шапочка и фонендоскоп в это время лежали в сумке, а потом сумка, опустевшая в процессе переодевания в туалетной кабинке, сделалась плоской и похожей на папку для бумаг, ее Надежда Михайловна положила на сгиб локтя. Киреева собой осталась очень довольна, трансформация прошла успешно. Теперь можно смело двигать на этаж интенсивной терапии.
Полы халата развевались, фонендоскоп блестел, звонко цокали шпильки по чисто вымытой плитке пола. Сестра из-за высокой стойки поста посмотрела на нее и поздоровалась вежливо, а Надежда Михайловна ей в ответ слегка кивнула.
Да она сто очков вперед даст любому настоящему медработнику, по внешнему виду, естественно. Не то что вон та тощая коза в зеленой робе, которая вынырнула только что из бокового коридора. Сгорбилась, руки сунула в карманы, заляпанные сапоги торчат из-под коротковатых штанин…
Надежду Михайловну раздражали женщины, маскирующие отсутствие бюста сутулостью спины. Она говорила: «Уж если ты доска, то будь хотя бы обструганной, следи за осанкой».
А эта еще и в грязных сапогах. И штаны ей коротки. Чучело огородное, а не медработник.
«Зеленая роба» между тем нашла нужную дверь и притормозила перед ней, надевая бледные хирургические перчатки. Бросила косой взгляд по коридору. Ее лицо показалось Надежде Михайловне смутно знакомым, но она не могла вспомнить, где с ней встречалась.
Стоп, а что ей делать в Катиной палате? Ведь она в Катину сейчас вошла, правильно? Да, правильно, вот это номер двести семь, значит через две двери будет двести одиннадцать.
Что-то в памяти забрезжило, что-то, имеющее отношение к Катерине, что-то тревожное и неприятное. И тогда Киреева, наплевав на всю конспирацию, бросилась бежать вслед за подозрительной медсестрой, распахнула без стука настежь дверь палаты и оторопела.
Сутулая «роба» в правой руке держала крохотный шприц и прицеливалась воткнуть его иглу в тонкий шланг капельницы, спускающийся к изгибу Катиного локтя, а то что там на высокой кровати лежала Катя Позднякова, сомнений не было.
И тут Надежда Михайловна вспомнила, где и с кем она видела эту наглую девку, держащую сейчас смерть в миллиметре от тонкого желтого хоботка. Она вспомнила ее и осознала, зачем она здесь, и что собирается сию секунду сделать. А еще Надежда Михайловна поняла, что ни схватить ее за руку, ни отпихнуть она уже не успеет. Что сейчас произойдет непоправимое и страшное. Что этому злобному существу неважно, будут ли свидетели, не будет ли их — она здесь, чтобы убить.
И Киреева завизжала. Она завизжала так пронзительно и громко, что девка со шприцем от неожиданности дернулась, и этого мгновения Надежде Михайловне хватило, чтобы кинуться к ней и вцепиться в блеклые патлы.
Не прекращая яростно визжать, она отволокла брыкающуюся мерзавку к стене, подальше от Катиной кровати, а капельница, за которую та машинально ухватилась, опрокинулась с грохотом, и пластырь с руки отлепился, и игла выскользнула из вены, и трубка повисла безвольно рядом с простыней, и приборы запищали тревожно и монотонно, а потом в палату вбежали какие-то люди, много, и начали на Кирееву кричать, а она все визжала и дергала, и дергала ненавистные патлы, и слышала только противный треск выдираемых волос.
— Задержанная доставлена, — сказал сержант, заглядывая в кабинет. — Заводить, Марианна Вадимовна?
Путято положила в ящик стола предновогодний приказ по отделению, с которым всему составу надлежало ознакомиться и проникнуться серьезностью, и кивнула сержанту: — Давай, Дим, заводи.
— У меня для вас новость, — холодно произнесла она в сторону вошедшей, — Позднякова пришла в себя и сделала заявление.
— Ну и что? — удивилась задержанная.
— Вас привлекут за покушение на убийство. Теперь уже двойное.
— Глупости, — весело парировала она. — Не было покушения. Ни двойного, ни одинарного. Шприц не мой, его мне в клинике подбросили, чтобы оклеветать. Это ее подружка постаралась, увидела меня и решила случай использовать. Я тогда сразу же об этом и заявила, когда ее оттащили. Какая змея, надо же. Знаете, я собираюсь в суд на нее подать за нанесение увечий. Мне из-за нее придется теперь полгода косынку не снимать. Парики я не очень… А я ведь по-родственному туда пришла. Решила посетить недужную, исполнить, так сказать, долг милосердия. А меня избили и теперь еще и в страшных вещах обвиняют.
— А вы разве родственники? Хотя это неважно. По-родственному с апельсинами приходят, а вы со шприцем.
— Да не приносила я шприц, ну зачем? Кстати, он пустой был, я успела заметить, когда его с пола подбирали. И апельсины ей ни к чему, она все равно ничего не ест, только испортятся, а я деньги зря потрачу. Я просто захотела ее навестить. Здоровьем поинтересоваться, посочувствовать, хотя, между нами, не заслуживает она теплых чувств. Неприятная, мелочная и склочная особа.
— Я оценила вашу открытость. Смело. Но не ново. Кстати, если воздушный пузырек в вену впустить, тоже что-то такое случается, а? Вы как медработник должны же это знать. И не надо никакие препараты вводить, согласны? И шприц при этом останется пустой.
Задержанная легко пожала плечами.
— А почему вы были в перчатках? Потому что знаете, как важно соблюдать чистоту и стерильность в этом отделении?
— Верно, — весело согласилась задержанная. — Перчатки надела, потому что, будучи медработником, знаю, как необходимо соблюдать чистоту и стерильность в этом отделении.
— Только вот этим творчеством вы занимались без перчаток, а напрасно, — и Путято помахала в воздухе веером из открыток.
— Да нет же, при чем тут я? Я их видела, конечно, когда мы вместе с мужем заходили, даже, может, и в руках держала, когда разглядывала, но ничего подобного я ей не посылала, поверьте, я выше этого. Что же касается происшествия в ее в квартире, ну, когда ей горшок башку проломил, так это, извините, тоже не обвинение, а чисто инсинуации и наговор. Ее слово против моего, правильно? Не может она мне простить, что я ей дорогу перешла, вот и мстит от бессилия.
— А почему вы решили, что речь пойдет о том случае? — невозмутимо поинтересовалась Путято.
— А я угадала просто! — усмехнулась задержанная.
— Какая у вас интуиция!.. Угадали правильно. Отпечатки ваших пальцев нашлись на осколках кувшина и на ручке плиты.
— Вряд ли нашлись, я тогда тоже в перчаточках была, — хмыкнула она, глядя на Марианну смешливыми глазами. И оценив возникшую многозначительную паузу вовсе расхохоталась:
— Я пошутила, расслабьтесь! Про перчатки я так, прикольнуться решила! Не было меня там позавчера, не было! Сейчас станете спрашивать, откуда я знаю, что это с ней позавчера случилось? Так ведь муж мне рассказывает все. И что с клушей этой произошло, тоже рассказал, как она чуть коньки по дури не отбросила, может, отбросит еще. Надо же такой идиоткой быть, тяжелые вазы на воздушный фильтр над плитой ставить, он же скользкий. Странно, что раньше на нее что-нибудь не свалилось, на эту придурошную. Вы знаете, а я заметила, что все москвички такие. Не те, кто приехал сюда и крутится, а кто тут с рождения. Наглые, ленивые и неприспособленные. Вы не находите?
— Всё? — невозмутимо спросила ее Путято. — Отсмеялись? Поумничали? Кстати, чтобы зажечь конфорку на той плите, недостаточно повернуть ручку. Плита у Екатерины Евгеньевны всегда с отключенным газом — по причине неисправности. Странно, что вы не обратили внимание на то, что нет шипения. Газ ведь должен зашипеть, когда отворачиваешь ручку. Проблемы со слухом?
Задержанная, выслушав новость, примолкла, уйдя в себя. Ответила отстраненно:
— У меня дома электрическая плита.
А потом встрепенулась и добавила:
— В любом случае, ко мне это никакого отношения не имеет. Хочу спросить, долго ли собираетесь продолжать беззаконие? Я на вас жалобу напишу в прокуратуру города. Со всеми подробностями.
— Ваше право, — пожала плечами Марианна.
Она сидела за столом, спокойно разглядывала глумливую физиономию напротив и думала: «Нагличает, дерьмо… Ну и Катерина!.. Какая же ты, Катерина, молодчага. Если бы не ты, Катька, бледный вид имели бы мы сейчас перед этой стервозиной. Бледный и неказистый».
А еще она подумала, что когда дела позволят, непременно зайдет к Поздняковой в больницу. Или позвонит. Просто так, без всякой служебной необходимости. В благодарность за то, хотя бы, что вот сейчас, в эту самую минуту, ей не приходится сжимать в бессильной ярости кулаки.
Она нарушила паузу:
— Позвольте мне закончить. Потерпевшая Позднякова пришла в себя и дала показания. В частности о том, что с некоторых пор ее квартира была оснащена системой видеонаблюдения. Изображение фиксировалось и передавалось в файлообменник Интернета. Видите ли, она знала, что ее бывший муж имеет обыкновение приходить в квартиру в ее отсутствие, и ей хотелось четко представлять, что он там в это время делает. Не напрягайтесь, в той комнате, которую он почему-то считает своей, веб-камер не было, это мы проверили. Так что обвинение в нарушении прав личности вы Поздняковой предъявить не сможете.
