их возьмут за задницы – не сегодня, так завтра.
– Точно, возьмут, – согласилась Настя, – но нам охота от них побегать. Пускай они отработают хоть копеек двадцать своей зарплаты!
– Да, хоть один кирпичик своих роскошных особняков, – поддакнула Маша, – они, поди, жопы отсидели над липовыми отчётами о предотвращённых терактах! Пускай побегают.
Таня, видимо одобряя эту идею, завела двигатель.
– Погоди, – приложила Рита ладонь ко лбу, пытаясь сосредоточиться, – ты к себе их, что ли, возьмёшь?
– А что ещё с ними делать? Сдать в зоопарк?
Две злостные хулиганки расхохотались.
– Нас не возьмут в зоопарк! – запищала Настя, – мы слишком много едим!
– Мы жрём до фига! – подтвердила Маша, – нас не прокормишь! А главное, не пропоишь. Мы пьём вино и коньяк. А марихуану работники зоопарка нам вообще откажутся доставать. Животным курить нельзя! От шмали они сразу поумнеют и разбегутся. Знаете анекдот? Устроился человек с херовой реакцией в зоопарк работать. Его поставили сторожить клетку с черепахой. На другой день черепахи нет. Этого урода спрашивают, в чём дело. Он говорит: "Я только открыл, а она вдруг как ломанётся!"
Этот анекдот рассмешил лишь саму рассказчицу и её подругу.
– Один из них был обкуренный, это точно, – сказала Настя, – скорее всего, черепаха.
– Танька, вези этих сук ко мне, – предложила Рита. Смех за её спиной резко оборвался.
– К тебе везти? – удивилась Танечка.
– Ну, конечно! Мне ведь теперь одной оставаться страшно, я тишины боюсь знаешь как? А эти тварюги будут всё время ржать и орать. Плюс к тому, этаж у меня – второй. Они легко смогут выпрыгнуть, если что.
Последняя мысль привела двух кощунниц в наидичайший восторг. Они разразились воплями одобрения.
– Молчать, дуры! – строго взглянула на них хозяйка машины. Потом взглянула на Риту, – а ты уверена?
– Да, уверена!
– А сосед?
– Да он уже отвалил назад, к своей девке! Я ведь его всему научила. Едем, Танечка, едем! Скоро машин на улицах станет меньше, и будет риск, что нас тормознут.
– Да мне даже лучше, – дёрнула плечом Танечка и дала задний ход, чтоб вырулить со стоянки. Сворачивая на Новый Арбат, она повторила, – мне даже лучше.
Центр был забит транспортом. "Мини Купер" двигался чуть быстрее прочих машин, так как глазомер у Танечки был отличный, и она втискивала своё крошечное авто в малейшую щёлку.
– Вас ведь там, в храме Христа-Спасителя, было пять или шесть, – опять повернулась Рита к двум сучкам, – где остальные?
– Да их не ищут, – махнула Настя рукой в кожаной перчатке, – засвечены только мы да Катька ещё. Но Катька шифруется по своей какой-то программе. Её, возможно, даже и не найдут.
– Мобильники отключили?
– Выбросили.
– А что им грозит по закону? – спросила Рита у Танечки. Та пожала плечами, трогаясь с места на светофоре перед Мясницкой.
– Да по уму – административка за мелкое хулиганство. Но могут и уголовку пришить. Скорее всего, пришьют – шум поднялся страшный.
– Сколько дадут?
– По-моему, хулиганство наказывается сроком до семи лет.
– Но это – маразм!
– Не спорю.
Под возмущённый вой с заднего сиденья Таня доехала до Садового. С трудом вклинившись в правый ряд, сердито спросила:
– Зачем вы, твари, всё это сделали? Ну зачем? Вам что, Красной площади было мало для обезьяньих плясок?
– Ты ведь сама говорила – надо бить так, чтоб у всех все зубы повылетали и искры из глаз посыпались! – заорала Настя, – ты собираешься отвечать за свои слова? Или мы одни во всём виноваты?
– Дуры вы! Дуры! Мозги у вас для чего? Чтоб уши не отвалились от головы? Я вас призывала брать пример с Паганини, а не с юродивых! На дворе – двадцать первый век!
– Сама ты овца безмозглая! – ныла Настя. Подруга вторила ей. Трафик на кольце был повеселее. Уже на подъезде к Таганской площади Настя с Машей велели Тане остановить перед магазинчиком и купить им пива. Радиожурналистка ответила таким матом, что три её пассажирки глянули на неё с испугом.
Свернув под арку двора, она разъярённо вдавила в пол педаль тормоза.
– Вылезайте! Я тороплюсь!
– Да ты до подъезда-то довези! – возмутилась Рита.
– Тебя одну довезу. А эти две мрази пусть выметаются!
Рита вышла с девчонками. Развернувшись, Таня дала такой старт, что из-под колёс полетела грязь с подтаявшим снегом.
В квартире не было ни души. Рита ожидала, что две овцы наполнят её безумием, но девчонок перед порогом словно вдруг подменили. Они спокойно вошли, беззвучно разделись и с благодарностями воспользовались приглашением Риты пройти на кухню для чаепития. Пока чайник закипал, а Рита готовила бутерброды, две её гостьи скромно безмолвствовали.
– Что с вами? – полюбопытствовала она, наполняя чашки, – вас по башке ударили, что ли?
– Слушай, в квартире точно никого нету? – спросила Настя. Этот вопрос Риту удивил. Взглянув сперва на одну, затем на другую бунтующую малышку, она ответила:
– Никого. А что?
– Это очень странно, – сказала Маша, – у меня чувство, что кто-то здесь всё же прячется.
– Да, да, да, – закивала Настя, глядя по сторонам, – и у меня тоже. Либо здесь кто-то прячется, либо кто-то глядит снаружи в окно! Возможно, фонарь. Надо занавеску задёрнуть.
– Дуры! – вспылила Рита. Штору она всё-таки задёрнула, и девчонки сказали, что теперь лучше. Однако, прежнее разудалое настроение не вернулось к ним. Поели они, тем не менее, с аппетитом. Поскольку он не ослабевал, Рита, закурив, открыла им пару банок рыбных консервов, порезала ещё хлеба, вымыла несколько огурцов.
– Ваша мотивация игры в прятки, в которой вам суждено проиграть так или иначе, не убедительна, – заявила она, подлив в кружки чая, – пускай за нами побегают! Детский сад, притом для дебилов – вот что это такое.
– Ты, как я вижу, необразованное мурло, – заметила Настя, хрумкая огурцом, – даже Кастанеду не прочитала!
Маша презрительно усмехнулась, громко рыгнув ароматом сайры. Рита смутилась.
– Да, не пришлось. Точнее, пыталась, но заскучала. Пяти страниц даже не осилила. А какая связь между Кастанедой и беготнёй от ментов, которые всё равно поймают?
– Главное правило воина звучит так: «Стремись к совершенству, которого не достигнешь, и пусть бесполезность этого не ввергает тебя в уныние!» Ещё есть вопросы?
– А что такое стремление к совершенству? – пожала плечами Рита, – по мне, так шагом к нему было бы не бегать от палачей, а плюнуть им в рожи! В природе любого бегства – даже заведомо бесполезного, даже самого ироничного, всё же есть элемент боязни. И ничего, кроме этого элемента, могут не углядеть в вашей беготне.
– Но главный элемент бегства – свободолюбие, – возразила Маша, – и бесполезное бегство – это слепая любовь к свободе. А по-другому любить свободу нельзя – только всей душой, только фанатично и только слепо! И бесполезное бегство в данном контексте смотрится символично. Ты не находишь?
– Мне, как Наполеону, эта идея претит, – заявила Рита, сбивая пепел, – претит, и всё! Хоть убейте.
– А разве ты не бежала после разгрома при Ватерлоо? – спросила Настя.
– Бежала, и ещё как! Не буду
