скрывать. Но мною владело другое слепое чувство – отчаянье.
– При слепом отчаяньи не бегут, а стреляются, дорогая! Впрочем, тебе виднее. Нам сейчас трудно понять друг друга. Мы – не в отчаяньи, потому что мы победили. Да, мы – две девушки, никого не убившие, не избившие, не ограбившие и не обманувшие! И на нас идёт вся страна! Абсолютно вся – со всеми её спецслужбами и со всей её ненавистью, уродством, тупостью, подлостью! Если ты сейчас включишь любой канал телевидения, то услышишь всеобщий бешеный ор про то, что нас нужно высечь и посадить. Это нас-то – девушек, никому не сделавших зла! Что это такое, как не моральное дно после сокрушительного удара по голове? Мы всех победили! Всех! Всю страну! Огромную! Многовековую! Ядерную! Пипец!
– А ты ничего не путаешь?
– Нет! И я понимаю твою досаду. Наполеону это не удалось, а мы это сделали, потому что любовь к свободе сильнее пушек!
Рита опять поставила чайник. Было ноль сорок. Три собеседницы то позёвывали, то дёргали головами, стряхивая настырную дремоту. Их сонным глазам казалось, что свет луны норовит приподнять оконную занавеску и заглянуть. Было очень страшно. Вновь беря сигарету, Рита спросила:
– Как называется ваша акция?
– Панк-молебен, – сказала Маша, – её придумала я. Тащи ноутбук, посмотрим.
Рита сначала выпила кофе, потом сходила за ноутбуком. Маша нашла на Ютубе ролик, который набрал уже около миллиона просмотров. Рите он не понравился.
– Вы – действительно идиотки, – проговорила она, закрыв ноутбук, – те, кто предлагает вас высечь розгами, абсолютно правы. В тюрьме вам нечего делать, но отстегала бы я вас лично.
– А тебе нечего делать здесь, в двадцать первом веке, – сказала Настя, – живи в своём девятнадцатом и стегай там кого угодно, хоть свою жопу! Нас-то за что стегать? Мы – частицы Хикса, которые наделяют массой все остальные частицы.
– Да удавил бы их кто-нибудь! – заорала Рита, – кого вы, дуры, решили наделить массой? Злокачественные клетки? Вы думаете, что это пятно на мировой карте так разрослось, исключительно защищаясь и всем показывая пример высокой духовности?
– Девочки, я сейчас усну прямо здесь, – простонала Маша, зевая, – мы ведь с семи утра на ногах!
Рита заставила своих гостий вымыть посуду, после чего по очереди сходили в душ и улеглись спать на одном диване. Свет погасила Рита. Когда она подошла к выключателю, Настя, натягивая на себя одеяло, крикнула:
– Погоди! Я хочу ещё поглядеть!
– На что? – удивилась Рита.
– На эту комнату.
Маша уже крепко спала, отвернувшись к стенке, а Настя долго ещё рассматривала облупленный потолок, кое-где отклеившиеся обои, старую мебель, Верку со скрипкой и арсенал бутылок, который занял весь стол. Наконец, сказала:
– Я здесь хочу умереть.
И также уснула. А с Риты сон как рукой сняло. Вытянувшись между двумя бунтарками, прижимавшимися к её бокам упругими сиськами, она думала. Огонёк её сигареты и взгляд луны освещали комнату. Ноутбук остался на кухне. Когда часы за соседской дверью пробили два, Рита осторожно перебралась через Настеньку и пошла к нему.
Глава двадцать седьмая
В которой гвардия умирает, но не сдаётся
Рита, уснувшая около четырёх, просыпалась утром два раза. Сперва её разбудила Танечка, позвонив на мобильный. Это произошло, когда ещё не было половины десятого. Разговаривать Рита пошла на кухню. Сев там за стол, она закурила.
– Танька, рассказывай! Что стряслось?
Слово "стряслось" Таня не любила.
– Случилось то, что Верка – в психушке.
Рита закашлялась.
– Как в психушке? В какой?
– В тринадцатой. В Люблино. Такая вот новость.
– Да как она очутилась там?
– Очень просто. Наша вчерашняя передача наделала много шума, и экзорцист приехал из Троицы в Новодевичий ночью, да прямо сходу провёл вторичную процедуру изгнания. Вроде всё получилось, но Верка съехала. И к ней вызвали в половине второго ночи психиатричку. Словом, её увезли из монастыря в тринадцатую.
– Пипец! Это ещё хуже, чем монастырь! А с каким диагнозом?
– Что-то вроде тяжёлого нервного потрясения. Говорят, что долго держать не будут. Неделю – максимум. Есть ещё одна новость.
– Ещё одна? Твою мать! Я зря сегодня проснулась. Ну, добивай!
Таня рассмеялась.
– Вас, Маргарита Викторовна, кувалдой вряд ли убьёшь! Ты сперва скажи, как вы там?
– Они ещё спят. Ну, какая новость?
– Тот дирижёр, у которого Верка оставила свою скрипку, десять минут назад позвонил на радиостанцию и сказал, что он её отвезёт в театр на Перовской и под расписку отдаст директору. Попросил прислать репортёров.
– Вот это, конечно, вообще шок! Действительно, шум подняли. У тебя всё?
– Да, всё. А что, разве мало?
– Да по сравнению с тем, что есть у меня – вообще ничто.
– Тьфу на тебя! Брешешь! Наверняка вы всю ночь бухали.
Сделав затяжку, Рита задрала ноги на стул, ловко подогнула их под себя и села на пятки. По полу гулял ветер.
– Короче, я тут нарисовала схему.
– Какую?
– Слушай. Веркин сосед Крупнов, влюблённый в неё без памяти, от неё узнаёт про способ, который использовал Паганини якобы для того, чтоб вызывать чёрта…
– С помощью кошки?
– Да. Этот старикашка, который десятки лет тем только и занимался, что раскрывал тайну группы Дятлова, сразу понял, что Паганини подобным образом вызывал не дьявола, а Луну.
В ответ на недоумение Танечки Рита передала ей рассказ её шефа о бешерхенах – древнем народе, который исповедовал культ Луны. А затем продолжила:
– Меня ночью вдруг осенила одна идея. Я стала рыть в интернете про этих лунопоклонников, бешерхенов. И ты прикинь – нахожу их символ, вытесанный на камне! Знаешь, что это? Кошечка, слизывающая кровь!
– Сколько было времени, когда ты этим занималась? – спросила Танечка.
– Не то два, не то три. Я уже не помню.
– Ты перед этим ром пила или виски?
– Мы пили вечером только чай. Чуть попозже, ночью, я пила кофе.
– Тогда, пожалуйста, объясни мне, дурочке – как на камне вытёсывается кровь?
– Да элементарно! Изображается нож, с которого что-то капает. Кошка слизывает уже упавшие капли. Если бы я пила ночью ром, то предположила бы, что с ножа стекает не кровь, а сперма. Чему ещё с ножа течь-то, если не ей? Я могу продолжить?
– Нет, стой. В интернете есть, значит, символ этого племени? Но нигде не упоминается ни одной строкой, что на горе Дятлова тысячу лет назад стоял храм Луны, в который вожди однажды вошли без глазных повязок и испугались так, что отъехали? Ну зачем ты меня смешишь?
– Танька! В интернете есть миллиарды гораздо более ярких и интересных историй, связанных с прошлым этой горы. Ну, одна история в эти миллиарды не просочилась. Что здесь такого странного?
– А как Веркин сосед всё это разнюхал?
– Он был геологом. Он сто раз облазил эти края вдоль и поперёк! Ты думаешь, мало общался с местными? Кстати, последним фотографическим снимком, который сделал сам Дятлов, был как раз снимок луны! И на этом снимке видна какая-то аномалия.
– Продолжай!
Но Рита сначала слезла
