Он должен был понимать, что обручальное кольцо привлечет всеобщее внимание к нему.
— Я тоже задумывался об этом, — проговорил Бакли. — Однако мне приходилось иметь дело с клиентами, проявлявшими чрезвычайную расчетливость в отношении следствий и выгод сделанных ими ходов. Джефф мог не сомневаться в том, что кольцо не сможет послужить достаточным основанием для его осуждения — потому что, строго говоря, так оно и есть. Но теперь, после того, как было найдено тело Аманды, он может наконец унаследовать ее трастовый фонд, не обращаясь ради этого в суд, который признает ее покойной, однако выставит его на осуждение общества.
— Пять лет назад этот фонд составлял около двух миллионов долларов, — проговорила Хенсон.
Лео присвистнул.
— Теперь на этом счету существенно больше.
— А существует ли какой-нибудь способ проанализировать записанный на ленте звонок и установить, принадлежит ли он Джеффу? — спросила Лори.
Марлин покачала головой.
— Исказитель голоса можно купить в любом магазине соответствующего оборудования. Как я уже говорила, насколько нам известно, могла звонить и женщина. Мы проследили звонок, он исходил из пустышки — незарегистрированного, одноразового аппарата. По информации, полученной из сотовой сети, звонок прошел через мачту, расположенную в двух кварталах отсюда. Так что сделать его мог любой из тех, с кем вы беседуете здесь. Итак, никакой пользы из этого извлечь невозможно, — продолжила Хенсон. — Могу ли я надеяться на то, что вы трое сохраните при себе содержание нашего разговора? Не заставляйте меня пожалеть о нем.
Моран заверила ее, что они ни в коем случае не проболтаются о том, что полиция считает виновником Джеффа, однако как только она закрыла дверь за детективом, то подумала, что совершенно не может представить себе, что звонил именно Хантер. Все-таки получалось, что они чего-то не понимают.
Когда Лори вместе с отцом вышла из номера Алекса, она спросила у Лео, не хочет ли он прокатиться с ней в автомобиле после того, как они свозят Тимми в аквапарк.
— Зачем так долго ждать? — ответил тот. — Я только что видел Джерри, гордившегося тем, что они с операторами досрочно отсняли здешнюю обстановку. И к моему удивлению, Джерри объявил, что ждет не дождется возможности свозить Тимми на ту четырехэтажную водную горку, которая так заинтересовала нашего мальчика.
— Сейчас спрошу у Джерри, не пошутил ли он или действительно хочет остаться с Тимми, чтобы ты мог составить мне компанию, — решила Моран.
— При всей любви к собственному внуку я в свои шестьдесят четыре года не чувствую никакой симпатии к водяным горкам. А ты, Лори, лучше устрой себе перерыв и проведи свободное время с Алексом. Ты снимала весь день.
— Это так, однако мне нужно кое-что сделать, и мне будет спокойнее, если ты будешь рядом со мной. Только ты должен пообещать, что на этот раз командовать буду я.
53
Лори в третий раз постучала в дверь.
— Я знаю, что вы дома.
Она заглянула в окно дома Джереми Кэрролла, однако в гостиной никого не было. Впрочем, не было заметно и никаких признаков того, что хозяин расстался со своей коллекцией снимков.
Продюсер отошла к краю крыльца, чтобы увидеть, остается ли ее отец во взятой напрокат машине, стоявшей на противоположной стороне улицы.
Она хотела, чтобы он держался в пределах видимости на тот случай, если дела примут жуткий оборот, однако подумала, что скорее уговорит Джереми открыть ей, если будет просить об этом в одиночестве.
Подходя к дому по дорожке, женщина заметила, как шевельнулись шторы, и поэтому не намеревалась уходить, не получив ответа.
— Я знаю, что вы не сделали Аманде ничего плохого! — воскликнула она. — Простите нас за прошлую настырность, но я подумала, что вы захотите помочь нам. Пожалуйста!
Дверь приоткрылась на дюйм. Глаза Джереми посмотрели на Моран из-под неухоженной каштановой челки.
— Вы точно одна? — спросил он, не скрывая страха.
— Да, обещаю.
Кэрролл распахнул дверь и отступил на шаг, пропуская Лори внутрь дома. Оставалось только надеяться на то, что она не совершает жуткую ошибку.
* * *
— Мне не понравился тот мужчина, который был с вами, — проговорил Джереми сразу же, как только гостья уселась рядом с ним на диван в его гостиной. — Он показался мне офицером полиции.
— На самом деле это мой отец, — проговорила Лори, считая, что эти слова сойдут за объяснение. — Вы правильно встревожились… люди действительно могут отнестись к вам с подозрением, если узнают, что вы снимали Аманду и ее друзей без их ведома. Теперь я поняла вас. Вы занимаетесь фотографией, потому что люди не безразличны вам. Вы хотите видеть их такими, какие они есть, в самые искренние мгновения их жизни, а не когда они улыбаются, глядя в объектив фотоаппарата.
— Вы совершенно правы. Мне неинтересно видеть лица, которыми люди отгораживаются от мира. Я хочу правды.
— Вы сказали, что избавились от снимков своих соседей, когда поняли, что они искренне расстроены своими фотографиями. А как насчет фотографий Аманды?
Джереми, моргая, смотрел на Лори. Он все еще не доверял ей.
— Я видела вас на пленке, отснятой камерой внешнего наблюдения, — добавила женщина. — Она прошла мимо, и вы повернули следом за ней. Аппарат был при вас. Как художник, вы не могли не сделать нескольких снимков.
— Мои работы — не просто снимки, как те любительские фотки, которые вывешивают в Инстаграм. Они — мои произведения, мое искусство.
— Простите меня, Джереми, должно быть, я употребила неверное слово. Однако Аманда была прекрасной и, что более важно, умной и сложной личностью. Вам известно, что она перенесла очень тяжелое заболевание?
Фотограф покачал головой.
— Лимфому Ходжкина. Она была очень и очень больна. Аманда потеряла целых двадцать фунтов и долго не имела сил подняться с постели.
— Как это ужасно… — печально проговорил Кэрролл.
— Это рак иммунной системы. Он не дает телу бороться с инфекциями. Аманде повезло в том, что она сумела полностью выздороветь, и она понимала это. И потом говорила подругам, что теперь хочет насладиться жизнью во всей полноте.
