сделать так, чтобы он видел, что она осталась на ночь с кем-то из своих приятелей… Но это скорее было похоже на игру… Был бы Женька посмелее, порешительнее, что ли, заделал бы ей ребенка, женился бы на ней, и все были бы в шоколаде. Но у него, полагаю, оставался перед Ириной какой-то страх, что ли, или такое вот плебейское обожание… Ирина была как бы продолжением Константина Николаевича, его работодателя, которого он очень уважал и по которому до сих пор тоскует… Вы понимаете, о чем я?
– Скажите, Тамара, у вас есть предположения, кто мог бы убить Ирину, причем таким жестоким образом?
– Нет. Вообще не представляю себе, кто бы это мог быть. Возможно, кто-то из соседей или тех, кто часто бывает у соседей. Макс узнавал про это ваше дело, там такой дом, такие соседи… Все друг друга знают, следят… Возможно, пришел какой-нибудь сынок или племянничек соседки, который знал все про Ирину, про брошь, зашел утречком, чтобы поздороваться с девушкой, да и разрубил ей голову топориком или чем там… Жуткая смерть. Потом забрал брошку.
– Вы знаете кого-нибудь из окружения Ирины, я имею в виду женщин, у кого рыжие волосы, хрупкая фигура? Дело в том, что эта брошь появилась…
– Ах да! Ну, конечно! Катя Слепова выкупила брошь.
– Откуда вам все это известно?
– У моего мужа хорошие связи. А тут же могло все коснуться Женьки, ну вот я и попросила Макса все узнать и держать меня в курсе.
– А сама Слепова не могла?
– Катя? Нет, конечно. Мы с ней не знакомы, понятное дело. Где была я, а где – она. Это сейчас я немного поднялась, а тогда… Просто жена водителя. Так вот, Катя – нет, не могла ни украсть, ни убить. Она хорошо воспитана, богата, любит драгоценности…
Они еще немного поговорили об Ирине, о Табачникове, и в конце разговора Тамара сказала, что готова в любой момент повторить свои показания, лишь бы только они помогли ее бывшему мужу оказаться вне подозрения.
– Женя – он хороший, в сущности, безобидный человек, но без характера и очень, просто очень зависим был от Кречетова. Возможно, он считает, что я предала его, бросила, но ведь и он тоже изменял мне с Ириной. Думаю, у них в какой-то момент было все серьезно, и он даже подумывал о женитьбе на ней. Точно не могу припомнить, от кого я это узнала, но, скорее всего, от него же, когда он был пьяным. Или же от Леры…
– Лера?
– Ну да, Валерия, она работала поваром у Константина Николаевича. Моя мама была ее подругой, мы с ней и помогли ей устроиться в дом Кречетова. Но мамы вот уже полтора года нет, и я сильно грущу по ней. И когда мне становится особенно грустно, я приезжаю к Лере, мы вспоминаем мою маму… А уж как она любит Анечку, дочку мою. Она ей как бабушка.
Тамара посмотрела на настенные часы, нахмурилась.
– Вы ждете кого-то?
– Нет! Муж в командировке, но минут через двадцать он выйдет со мной на связь по скайпу…
– Хорошо. Спасибо вам. Да, еще один вопрос: вам что-нибудь известно о личной жизни Константина Кречетова? Он, случайно, не был женат? Или же у него была подруга, которая надеялась получить в случае его смерти…
– Я поняла. Конечно, у него были женщины. Не могу сказать, чтобы Женя рассказывал мне какие-то подробности, но я точно знаю, что он отвозил Константина Николаевича на какую-то квартиру, и по дороге они всегда покупали цветы, конфеты, подарки… И в театр тоже он никогда не ездил один, его всегда сопровождали молодые и красивые женщины.
– Так значит, ваш бывший муж мог бы рассказать нам об этой стороне жизни своего шефа?
– Не уверена. Знаете, если бы он захотел, то сделал бы это и раньше. Полагаю, что официальной наследницы, я имею в виду жены, у Кречетова не было.
Ну это Журавлев и без нее знал. Официально Кречетов был не женат. И официально у него была всего лишь одна наследница – племянница Ирина.
С чувством, что он просто теряет время, беседуя с Тамарой, Александр собирался было уже уйти, как вдруг услышал:
– Скажите, а кто займется похоронами Ирины?
Вопрос был неожиданный. И как бы не по адресу.
– Не знаю. – Он задумался. Может, Таня? Но тогда ей придется связаться с доверенным лицом Кречетова, Семеновым Геннадием Петровичем, поговорить с ним о деньгах. Хотя Таня же еще не вступила в права наследования… – Возможно, Семенов Геннадий Петрович. А почему это вас так интересует?
– Уверена, что все это устроит, в том числе и встретится с Семеновым, мой Женя. Думаю, он уже сейчас собирает деньги, суетится. Он ведь любил Ирину. Я все это говорю к тому, что хотела бы ему немного помочь. Подождите минутку, я сейчас принесу деньги. Вы сможете ему передать? – Она легко поднялась и вышла из комнаты. Вернулась, на ходу заворачивая что-то в прозрачный полиэтиленовый пакет. – Вот, пожалуйста, передайте это ему. А я свечку поставлю за упокой души Ирины. Жалко ее, конечно. Совсем молодая же была.
Александр вернулся в машину, закурил, потом, созвонившись с экспертом Ларой, развернулся и поехал к ней в лабораторию. По дороге думал о Соне, о том, что напугал ее сегодня, вероятно, своим образом жизни, работой, зато дал ей возможность увидеть собственными глазами, кто он и чем занимается. И что если она, зная все это, все равно согласится выйти за него замуж, тогда он станет самым счастливым человеком на свете.
Конечно, можно было сразу отправляться к девчонкам в поселок, а там уже уговорить Соню поехать с ним. Но вдруг она устала, ведь она только что, наверное, добралась до дома, приняла душ, Таня покормила ее, и вот они сейчас сидят, разговаривают, Таня строит планы или допрашивает подружку о нем, об Александре, спрашивает, что они делали в Москве, была ли у них возможность остаться наедине, целовались ли… Они такие, эти девчонки!
Лару он застал в маленькой комнате-бытовке, где стояла тумбочка и маленький диван. На этот раз она была без медицинского халата и ужасного, в бурых пятнах, фартука. На ней были бирюзового цвета брючки и белая, в пальмах, летняя блузка. Светлые волосы ее были растрепаны, что делало ее моложе, милее. На тумбочке стояла чашка с кофе и блюдце с печеньем.
– Когда звонил тебе, не надеялся застать здесь, – сказал Александр. – Чем порадуешь?
– Я ждала тебя с
