банально прозвучат мои слова, – это тайна следствия.
– Вы расследуете убийство? – испуганно спросила девушка.
– Да, но…
– Ольга не может быть ни во что замешана, – проговорила она уверенно.
– Я уже поняла это.
– Оля вернётся домой через полгода. У них с Женей уже всё обговорено.
– Что всё?
– Планы на совместную жизнь.
– А кто жених вашей сестры?
– Евгений Бенедиктович Лафоедов. Он тоже работает в «Главной витрине». Только инженером.
– Что такое «Главная витрина»? Газета?
– Нет, что вы, – невольно рассмеялась Вера, – это наша обувная фабрика.
– Так ваша сестра в Италии стажируется?
– Точно! Набирается опыта.
– Понятно.
– Спасибо вам, Вера, что согласились поговорить со мной.
– Но вы ведь обещаете, что потом всё объясните?
– Обещаю, – заверила её Мирослава, – только у меня к вам маленькая просьба.
– Какая?
– Не нужно звонить сестре и рассказывать ей о встрече со мной.
– Почему?
– Потому, что вы только напрасно перепугаете её, и она не сможет работать спокойно. Вы ведь любите свою сестру?
– Конечно, люблю! – пылко проговорила Вера.
– Тогда потерпите. Расскажете ей всё, когда она приедет.
– Хорошо.
– Обещаете?
– Обещаю.
Мирослава ещё не вышла из подъезда, как зазвонил её мобильный. Она вздохнула, толкнула дверь и, оказавшись на уличном свету, включила связь.
Звонил Шура.
– Где ты там пропадаешь? – прозвучал его недовольный голос.
– А что? – спросила она.
– Это не ответ!
– Ты прав, Шурочка!
– Я звонил Морису и ничего не смог от него добиться, – пожаловался Наполеонов.
– Шур! Я отправилась в творческую командировку.
– Куда? – переспросил он изумлённо.
– На малую родину Ольги Савельевны Золотовой.
– Зачем?
– Из-за её отчества.
– Тебе чего, делать нечего? – спросил он. – Отчество Ольги, видите ли, ей не нравится! У неё папу звали Савелием!
– И отчима.
– И чё?
– Ничё, – передразнила она, – я пока тороплюсь в одно место. Но потом тебе перезвоню. – Мирослава уже хотела отключить связь, как Наполеонов закричал:
– Погоди!
– Гожу.
– Ты сейчас одна?
– Можно сказать и так.
– Тогда слушай! Я хотел тебя обрадовать!
– Чем?
– Нашёлся убийца домработниц.
– И кто это? – спросила Мирослава заинтересованно.
– Некий Евгений Юрьевич Расков.
– Что он говорит?
– Что может говорить псих! – взорвался Наполеонов. – Порет чушь!
– То есть?
– Говорит, что убивал их, принимая за домработницу, терроризирующую Малыша.
– Малыша?!
– Да! Ты, надеюсь, помнишь Малыша и Карлсона, живущего на крыше?
– Ещё бы, – усмехнулась она.
– Там ещё была вредная тётка!
– Фрекен Бок!
– Вот!
– Шура! Ближе к делу.
– Ближе так ближе, – пробубнил он, – этот отморозок мстил за Малыша. А Малышом он считает себя.
– Шура! Я что-то ничего не пойму!
– Приезжай сюда и всё поймёшь.
– Убийца домработниц сумасшедший?
– Я так думаю, но будет назначена экспертиза. Главное же не это, – вздохнул Наполеонов.
– А что?
– Он признался в убийстве двух женщин. Но не признаётся в убийстве домработницы Жанны Ирины Горшковой.
– Есть ли различие в трёх этих случаях?
– Мы не нашли. Кроме одного.
– Какого?
– На домработнице Жанны не найдено спермы. Преступник использовал презерватив.
– А в двух других?
– Не использовал.
– Как же это объясняет полиция?
– Преступник стал предусмотрительнее.
– Это сумасшедший-то стал предусмотрительнее?
– Всякое может быть.
– Шура! Ты на сто процентов уверен, что у тех двух ключи не были заменены дубликатами?
– Мы проверили, нет.
– Ага.
– Что ага?
– Ничего!
Мирослава замолчала. А потом спросила:
– То есть на Ирине Горшковой нет никаких следов ДНК?
– Никаких. Кроме рвоты.
– Какой рвоты?
Воцарилась долгая пауза. Наконец Мирослава не выдержала:
– Ты что, уснул?
– Нет, – ответил он нехотя, – можно сказать, никакой. Она найдена за несколько метров от места преступления, и её взяли то ли от отчаяния, то ли по наитию.
– И она не принадлежит Раскову?
– Нет.
– Я должна ненадолго задержаться здесь.
– Зачем?
– По наитию, – неопределённо отозвалась Мирослава и отключила связь.
– Язык Эзопа! – выругался Наполеонов и попытался перезвонить ей. Но она предусмотрительно отключила телефон.
Мирослава же, остановив первого попавшегося ей навстречу прохожего, дружелюбно улыбнувшись, спросила:
– Не подскажете, как мне добраться до обувной фабрики «Главная витрина»?
– Очень просто, – улыбнулся ей в ответ пожилой мужчина, – вон видите, трамвай идёт?
Мирослава посмотрела в ту сторону, в которую он указывал, и кивнула:
– Вижу.
– Сейчас он остановится на остановке. Идите туда, сядете на любой трамвай и доедете до нужной остановки, она так и называется, «Главная витрина».
– Спасибо вам большое!
– Не за что, – отозвался он.
Фабрику Мирослава увидела сразу, как только сошла с трамвая. Подойдя к проходной, она решила не спрашивать у охранника, как ей найти главного инженера. Судя по всему, сейчас начнётся обеденный перерыв. И если её интуиция подсказывает ей правильно, то жениха Ольги Золотовой она узнает без всякой подсказки со стороны, так как отлично помнила фоторобот, составленный бомжом.
Так и вышло, Лафоедов вышел одним из первых. У Мирославы перехватило дыхание – на мужчине была куртка, очень похожая на мех волка! Он уверенным шагом направился к дороге, остановился у бровки, зачем-то оглянулся. Мирослава, сделав вид, что разговаривает по телефону, сфотографировала его. Загорелся зелёный свет светофора, и Лафоедов перешёл дорогу. Благо народа уже шло много, Мирослава не боялась попасться ему на глаза, скорее опасалась упустить его из виду. К счастью, путь его был недолгим. Мужчина зашёл в кафе и заказал готовый комплексный обед.
Мирослава села позади него и, решив, что ей тоже не мешает подкрепиться, заказала полпорции супа харчо и картофельное пюре с кусочком камбалы. На десерт взяла чай и коржик, напомнивший ей школьный буфет. С едой она управилась первая и стала поджидать Лафоедова, краем глаза увидела, как он взял свою меховую куртку и двинулся к двери. Она поспешила за ним и, как бы обгоняя его, слегка толкнула.
– Извините, пожалуйста.
– Ничего страшного, – ответил он, не почувствовав, как она вырвала несколько волосков из его шубы.
Мирослава, не оглядываясь, устремилась к остановке. А когда он прошёл мимо, вернулась в кафе. Посуду со столика, за которым обедал жених Ольги Золотовой, ещё не убирали, Мирослава, проходя мимо, сделала вид, что нечаянно зацепила рукой стакан, и уронила его на пол. При этом, роняя, она успела подхватить его и стукнула легонько о пол так, чтобы он разбился только на две части.
– Какая вы неуклюжая! – сердито выговорила ей тут же появившаяся официантка и крикнула: – Тётя Маша!
– Девушка, извините меня, пожалуйста, – жалобно проговорила Мирослава, назвав девушкой тётку, которой было за пятьдесят. Быстро сунула ей в руку деньги, проворно схватила две половинки, опустила их в плотный пакет, устремившись к выходу, заверила: – Я сама всё выброшу.
– Ну, если только так, – проговорила женщина и махнула рукой, подавая знак старенькой бабульке, которая торопливо семенила к
