Самого лучшего тебе, Бородушка!
Е."
Надеюсь, что и ты счастлива, Леночка!..
Шестьдесят шестой год запомнился и еще одним событием, которое если и не определило мою судьбу, то уж точно дало толчок к тому, что пряталось где-то глубоко во мне. Именно воспоминание о "Бородушке" и подвигло меня рассказать о том событии. Первый раз в жизни я отпустил бороду. Я был деятельным юношей, неугомонным и любознательным. Учебы и занятий спортом мне было мало, и я, вспомнив Омский драмкружок и опыт поступления во ВГИК, решил заняться художественной самодеятельностью. Благо в университете это было просто.
Каждый год в МГУ проводились смотры факультетской художественной самодеятельности и ответственное жюри выбирало лучшие коллективы, которые и выходили в финал. Чаще всего в финал попадали физический и экономический факультеты. Помните извечную борьбу между "физиками и лириками"? В годы моей учебы она достигла апогея. И мне посчастливилось быть в самой гуще этой борьбы, которая, на мой взгляд, просто выдумана. Как можно сейчас всерьез воспринимать вопрос, занимавший тогда умы самых достойных людей? Кто важнее: физики или лирики? Для меня этот вопрос не существует!
Уверен, что не профессия определяет суть человека, а его отношение к жизни. Даже крупный ученый-физик может по складу характера вполне оказаться лириком, и в мировой практике есть тому многочисленные примеры. Не надо далеко ходить - в моей студенческой юности был весьма впечатляющий пример - Сергей Никитин.
В те годы мы с ним были в разных "командах": он в команде физического факультета, я - экономического. То мы становились лауреатами университетского смотра, то они. Всерьез занявшись художественной самодеятельностью, я постепенно возглавил ее и организовал агитбригаду экономического факультета. Имя уже опыт работы с бит-группой "Грифы", я создал вполне приличный и весьма мобильный джаз-оркестр, с которым мы много поколесили по Подмосковью.
В это время я познакомился с Владимиром Высоцким, популярным пока еще только у знатоков. Готовился ежегодный вечер студентов экономического факультета. Составить программу концерта было поручено мне. Наша агитбригада собралась в помещении профкома, чтобы обсудить и утвердить не только номера, приготовленные силами собственной художественной самодеятельностью, но и решить, кого пригласить на второе отделение концерта. После долгих дискуссий кто-то подкинул идею пригласить Высоцкого.
- Ага, сейчас: так он и побежал к нам! - подлил масла в огонь вечно сомневающийся наш факультетский профорг. - Да и денег осталось кот наплакал...
- Я его сам приглашу! - неожиданно вырвалось у меня.
Я был влюблен в песни Высоцкого, особенно в его песни о спорте. Услышав предложение пригласить его к нам на концерт, я настолько загорелся этой идеей, что никто меня бы не остановил.
Совсем недавно я смотрел художественный фильм, посвященный Высоцкому, кажется, он называется "Страсти по Владимиру". В нем рассказывается о переживаниях номенклатурного работника, в учреждение которого пригласили Высоцкого. Позднее, наверное, были такие инциденты, и даже много, но когда мы задумали пригласить его, никакого запрета со стороны властей и партийных органов, по крайней мере в университете, не ощущалось. Единственное, чего мы опасались, так это ажиотажа вокруг его имени, а потому и держали все в тайне, чтобы вечер нашего факультета не превратился в вечер всего университета.
Не помню всех деталей добывания заветного телефона, но вскоре я созвонился с Высоцким и договорился о встрече. Я обладал полезной информацией: Высоцкий еще ни разу не выступал в МГУ. Правда, потом выяснилось, что моя информация была неточной и он уже выступал на одном из факультетов. Моими самыми весомыми доводами были: "Во-первых, Высоцкий никогда не выступал на экономическом факультете МГУ, а во-вторых, я очень хочу, чтобы он выступил..."
Высоцкий сказал, что в тот вечер уже выступает и не может людей подвести, - я отвечал, что прекрасно его понимаю: тоже как бы артист, а потому знаю, что можно спокойно совместить оба выступления. Он: трудно петь без перерыва. Я: будет перерыв - там он занят в первом отделении, у нас - во втором. Он: не успею - ехать далеко. Я: пришлем за вами "Волгу".
Короче говоря, после долгой дискуссии я его уболтал, и мы сошлись на том, что у нас он будет петь во втором отделении, но не более чем полчаса, за ним приедет "Волга". Услышав, какую сумму выделил нам профком, от гонорара отказался, но сказал то ли в шутку, то ли всерьез, что без бутылки водки он петь не будет...
Когда я принес эту весть на факультет, меня хотели качать, словно я стал олимпийским чемпионом. На водку у нас хватало с лихвой, с назначенным им временем тоже все получалось - в нашей власти было чуть сдвинуть начало вечера, но где взять "Волгу"? Идею такси отмели сразу.
И меня осенило: Наташа! Она уговорит своего отца, который ее обожает, предоставить для Высоцкого "Чайку". Наташа взяла с меня слово провести, кроме нее, еще трех ее подруг и пообещала "уломать" отца. Я гордо объявил нашему профоргу, что добыл для Высоцкого "Чайку", которая не только привезет его, но по окончании его выступления доставит туда, куда тот захочет.
Не знаю как, но слух о том, что на вечере будет Высоцкий, просочился едва ли не накануне праздничного вечера. Загудел, словно потревоженный улей, не только наш факультет, но как будто и весь университет. Какие, к черту, занятия: все рыскали в поисках лишнего билетика, а ко мне приставили троих крепких ребят, пресекавших все попытки контакта со мной жаждущих незнакомцев. В те дни у меня столько появилось "самых близких людей", что мне спокойно можно было выдвигать свою кандидатуру если не на пост первого секретаря райкома партии, то уж на место секретаря парткома факультета. Сколько же на меня тогда обиделось народу!..
Несмотря на то что в первом отделении были неплохие номера, принимавшиеся всегда на "ура", в этот раз они получали "дежурные" аплодисменты: все ожидали второе отделение, и когда я объявил антракт, зал взорвался такими овациями, словно на сцене появился, скажем, Аркадий Райкин.
Высоцкий был аристократически точен. Увидев меня, он развел руками:
- Ну, старик, удивил! Я и про "Волгу"-то не очень верил, но чтобы "Чайка"...
- Володя, а вы бы не смогли попеть чуть побольше... - Я решил воспользоваться его благодушным настроением, но Высоцкий нахмурился, и я тут же добавил: - "Чайка" вас будет ждать до конца и отвезет, куда скажете!
- Да Бог с ней, с "Чайкой", Виктор! - махнул он рукой.
Я подумал, что он не соглашается, и пришла пора напомнить о том, что его просьба выполнена:
- Между прочим, мы и водки прикупили...
- И много? - с серьезной миной спросил он.
- Два литра...
- Два литра? - Он усмехнулся. - Да это ж только на полчаса хватит!
- А мы "гонца" пошлем! - серьезно вставил я.
- Господи! - воскликнул Высоцкий. - Да шучу я! Вот стакан, возможно, я выпью, для бодрости!
- Сейчас?
- Ну!
Я налил стакан водки, пододвинул к нему бутерброды. Он сделал несколько глотков, нюхнул бутерброд, потом довольно крякнул и взмахнул рукой:
- Я готов петь! Объявляй!
Вместо тридцати минут он пел более двух часов. Такого трудягу на сцене я никогда не видел ни до, ни после. Зал был забит битком: сидели не только на дополнительно поставленных стульях, но и на полу в проходах. Каждая песня сопровождалась такими овациями, что казалось, стены сейчас рухнут. А Высоцкий, словно улавливал дыхание и эмоции зала, и со стороны казалось, что выступает он играючи. Но мы за кулисами видели, как пот в буквальном смысле ручьями лил по его лицу, на глаза легла усталость, но стоило ему выйти на сцену, как они вновь освещались каким-то блеском, и никто из зрителей не замечал этой усталости. Бурная реакция зала его вдохновляла...
Казалось бы, наше общение было кратким и деловым: один разговор до концерта, второй - перед самым концертом, но в моей душе эти минуты оставили особый след. Более наши судьбы не пересекались никогда, но еще одна встреча была.
Произошла она за несколько дней до его смерти. В то время я работал на картине "Экипаж", снимавшейся под названием "Запас прочности" режиссером Александром Миттой. Мы ехали куда-то с директором картины Борисом Криштулом. Борис Криштул был легендарной личностью. На картине популярна была такая присказка: "Криштул оплачет!"
Зайдет речь о деньгах, которые требуются для каких-то закупок по смете картины, а в ответ несется эта фраза, родившаяся из комичной оговорки Александра Митты, сказавшего однажды вместо "оплатит", "оплачет". Надо заметить, что Криштулу действительно довольно часто приходилось оплакивать затраты по картине...
Так вот, едем мы по Садовому кольцу и останавливаемся у светофора на площади Восстания, у высотного дома. Я сидел с водителем и глядел по сторонам. С моей стороны рядом с нами остановился "Мерседес" бежевого цвета. По тем временам таких машин ходило по Москве не очень много - не то что сейчас. Мне нравился "Мерседес", и, скользнув глазами по машине, я вдруг увидел за рулем Высоцкого.
