- Они вам вечно надоедают, со знанием дела за вами шпионят! Мне всегда кажется, будто они из полиции. Допустим, вы хотите совершить преступление, которое останется нераскрытым. Это невозможно, если у вас есть горничная! Она подметит какую-нибудь маленькую деталь, и ваше преступление будет раскрыто, а вы скажетесь перед судом присяжных.
Меня забавляет игра с огнем. На самом деле опасности вовсе нет. Мое упоминание о суде оставило Улисса абсолютно равнодушным. Он со всей серьезностью, тоном заботливой тетушки интересуется, как же я поддерживаю в доме порядок.
- О, я отлично справляюсь! - говорю я. - У меня есть свои маленькие привычки. Знаете, старые холостяки…
И спрашиваю, взяв щипчиками сахар:
- Сколько вам кусочков?
Он удивленно смотрит на меня, качает головой и тоскливо вздыхает:
- Понятия не имею. Да, я не знаю даже, сколько кладу сахара в кофе. То есть, сколько клал раньше…
- Я кладу вам один, - я бросаю кусочек сахара в его чашку. - Вы скажете, достаточно ли.
Ставлю сахарницу на место и добавляю притворно отеческим тоном:
- Напрасно вы так поддаётесь унынию.
- Вы полагаете, для этого нет причин? - с горечью произносит он.
- Нет, потому что, хоть я и не разыскал ваш паспорт, зато принес кое-что очень, очень интересное.
Он оставляет свою чашку и смотрит на меня сияющими глазами.
- Ох, правда? Вы что-нибудь нашли?
Я вытаскиваю из-за стола чемодан и, потрясая им, торжествующе произношу:
- Да, вот это!
Радость, звучащая в моем голосе, заставляет его встать. Он медленно, осторожно приближается ко мне, не отрывая от чемодана зачарованного и в то же время подозрительного взгляда.
- Этот вот чемодан… вы нашли его… - бормочет он. - И думаете, что…
Он, будто испугавшись, не заканчивает фразу, и она повисает в воздухе.
- …что он вам принадлежит? - говорю я. - Да! А чемодан - это всегда жутко интересно, это значит - масса вещей, вещей личных… Понимаете?
У него во взгляде все та же подозрительность.
- Да, разумеется. Только почему вы думаете, что это мои чемодан?
- Послушайте, за это говорит многое. Сегодня утром я отправился в Управление порта. Я отлично знаю начальника, Бушара. Я рассказал ему, что вчера вечером на "Корнуэйе" прибыл один мой друг и что он забыл на пароходе чемодан. Мне подумалось, что у вас наверняка был с собой чемодан, о котором вы после происшествия забыли. Бушар тут же навел справки, и, в самом деле, выяснилось, что на палубе "Корнуэйя" найден чемодан. Мне его показали, и я сразу сказал, что эго ваш, что он соответствует описанию, которое вы мне дали. Поскольку мы с Бушаром друзья, никаких проблем не было, и чемодан отдали мне.
Улисс смотрит на меня строгим взглядом. Он явно не одобряет мой обман. Должно быть, с тех пор, как он страдает амнезией, он забыл и о том, что цель оправдывает средства.
- Все-таки у нас нет никакой уверенности, что это мой чемодан, - ворчит он.
- Конечно, нет, но сейчас мы это выясним. И знаете, как? Чемодан не заперт. Я успел в него заглянуть. Среди прочего есть один костюм. Вы его примерите, и если он вам подойдет…
Он продолжает смотреть на меня осуждающе. Мне ясно, что он не в восторге от методов, которые я использую в нашем расследовании. Но еще я знаю: мне нужно лишь чуточку его подтолкнуть, чтобы подвести к желаемому результату. Улисс - что называется, "жалкий человек". Жалкого человека узнаешь по полному отсутствию характера, он нерешителен, трусоват. Однако, если себя не закалять, ослабеешь.
- Ну что, посмотрим? - мой голос звучит резко. Я ставлю чемодан на ковер, не дожидаясь ответа, раскрываю его и достаю костюм. Совершенно новый костюм из шерстяной ткани в клетку. Похоже, его ни разу не надевали. Разворачиваю пиджак и показываю Улиссу словно трофей. Он смотрит, разинув рот.
- Вот костюм! Что скажете? Не дурен, а?
Улисс, как зачарованный, разглядывает пиджак, и я уверен, его больше не волнует, к каким методам я прибегнул.
- Вы в самом деле думаете, что это может быть мой пиджак? - лепечет он.
- Примерьте, увидим.
Он решается, протягивает руку. Помогаю ему надеть пиджак, подталкиваю к зеркалу рядом с диваном.
- Смотрите!
Пиджак сидит безукоризненно, и Улисс с детским восхищением разглядывает свое отражение.
- Да, конечно, он мне как раз! Как раз! Как раз! Он повторяет… "Как раз!", все громче и громче, не в состоянии произнести ничего больше, и мне начинает казаться, что он никогда не замолчит.
- Вы в нем настоящий лорд, мой дорогой! - говорю я, продолжая внимательно его разглядывать. - И пиджак этот принадлежит вам!
- Правда, вы так думаете? - спрашивает он возбужденно.
Я щупаю ткань и обращаю его внимание на качество. Английская шерсть, это несомненно.
- Вот видите, я не был каким-нибудь там бродягой!
- Подождите-ка! - Мне приходит в голову одна мысль - Нагните голову!
Как я и думал, к изнанке пиджака пришита этикетка с именем портного: Вальпазьян, улица Сент-Оноре, 30, Париж.
- Ну что ж, вы не английский лорд. Вы одеваетесь у портного в одном из шикарных районов Парижа, что ничуть не хуже. Видите, мы потихоньку продвигаемся.
Тем временем Улисс, не отрываясь от зеркала, не устает любоваться собой.
- Поразительное ощущение - моя собственная одежда. Когда знаешь, откуда она, где куплена. Никогда бы не подумал, что испытываешь такое удовольствие. На грани сладострастия. Словно кусочек собственной кожи…
Я соглашаюсь с ним и замечаю:
- В этом несчастье нормальных людей. Они ко всему привыкают. Они, как правило, щедро одарены, а заявляют, что несчастны. Вот, возьмите! Иметь глаза! Разве господь дал человеку что-либо более удивительное, чем способность видеть? Весь день перед тобой - широкоэкранное кино, в цвете и объеме! И что же? У всех у нас есть по два глаза, а мы не находим в этом ничего необыкновенного. Лишь слепые мечтают о счастье иметь глаза.
Но Улисс меня не слушает. Он вернулся к чемодану и больше не сомневается, что этот большой черный чемодан принадлежит ему.
- Взглянем на остальное? - спрашивает он с азартом во взоре.
- Действуйте, мой друг, это же ваше!
И вот мы оба, стоя на коленях, опустошаем чемодан, называя вслух каждый предмет, который вынимаем.
- Пуловер… Будильник… Пара носков… Белая рубашка… Туалетный прибор…
Список вещей, позволяющий составить представление о человеке. Говорят, личные вещи делают личность, и это действительно так.
Улисс более чувствителен, чем я, к этой персонификации найденных предметов. Он осторожно притрагивается к ним, словно ласкает.
- Интересно, - говорит он вдруг, - у меня такое впечатление, будто я стал… как бы это сказать, значительней, что ли. Да, именно, значительней!
Он встает, выпрямляясь, а я советую ему посмотреть, нет ли чего интересного в карманах пиджака. Он запускает руки во все карманы по очереди, они пусты.
Я возвращаюсь к чемодану и обнаруживаю там книгу. "Воспитание чувств". Восхищенно присвистываю.
- Скажите-ка, это отлично! Вы любили хорошую литературу!
Но его, похоже, "Воспитание чувств" не слишком впечатляет.
- Ах, так! Это интересно? - спрашивает он простодушно.
- Поинтересней, чем "Недотепы" [Детский комикс].
- "Недо…" Как вы сказали?
Я вижу, тут нам не разобраться. Вздыхаю и, продолжая листать книгу, натыкаюсь на вырезку из газеты, вложенную между страницами. Текст из английской газеты, обведенный красным карандашом.
- Странно, - говорю я. - Послушайте-ка.
Разумеется, он ни слова не понимает, и я перевожу:
- "У подножья скалы обнаружено тело неизвестной женщины…,". Ньюхавен, 17-ое марта… Сегодня у нас 20-ое. Значит, три дня назад.
- Три дня назад, в Ньюхавене! - взволнованно повторяет Улисс. - Но ведь я оттуда приехал. Из Ньюхавена!
- Там вы сели на пароход. Погодите…
Я читаю заметку и вкратце ему перевожу: у подножья скалы в Ньюхавене было обнаружено тело светловолосой женщины, лет тридцати, одетой в шерстяное бежевое платье. Следствие предполагает, что она упала с двадцатипятиметровой скалы. Личность женщины еще не установлена. Полиция склоняется к версии, что это самоубийство.
- Вы думаете, я знал эту женщину? - спрашивает Улисс с ноткой беспокойства в голосе.
- Если чемодан действительно ваш… и если вы потрудились обвести заметку красным карандашом…
- Самоубийство, - произносит он задумчиво. - Это лишь версия, - говорю я с улыбкой.
- Но кто эта женщина? Какие у меня могли быть с ней отношения?
- Если мы узнаем это, не трудно будет установить, кто вы такой.
Улисса неодолимо притягивает чемодан, он снова к нему возвращается. Ему бы, наверное, хотелось, чтобы чемодан был бездонным, но внутри остался лишь пакет, перетянутый резинкой. Похоже, пачка писем.
