— Иди вперед и не дергайся.
Я послушно пошел, подталкиваемый в спину, и подумал, что и прикосновение ствола к спине тоже скоро станет для меня привычным ощущением. Я тут же одернул себя, в который раз попавшись на дурацкой привычке думать о всякой хреновине в самое неподходящее время.
Тяжелые портьеры в зале были плотно задернуты, и все же я сразу различил сидящего на диване блондина в светлом костюме, небрежно поигрывающего пистолетом, Наташу в кресле у окна и стоящего у нее за спиной, с пистолетом в руках… Ремнева собственной персоной. Похоже, что я был удивлен гораздо больше его. Впрочем, он-то уже ждал меня, это я кинулся, как мальчишка, очертя голову. Я тут же с сожалением подумал о финке, подаренной мне Шариным, которую я сегодня не взял с собой из-за парадной формы. А ведь решил носить ее с собой постоянно в специальном чехольчике, пристегнутом к правой руке, пониже локтя. Но кто бы мог подумать, что сегодня все так обернется? Хорошо, хоть імакарові был со мной, да и то… не долго.
Блондин с прищуром посмотрел на меня, небрежно стряхнул пепел с сигареты прямо на ковер, и, поправив на себе пиджак, похоже, тщательно отрепетированным движением, сказал негромко:
— Вам привет, господин капитан, от Гоши Бабакина.
Облизав губы, я с трудом выдавил из пересохшей глотки:
— Ага…И ему тоже передай. При встрече…
Блондин хмыкнул:
— А вы шутник, любезнейший… Но, думаю, что вам такая возможность предоставится раньше, чем мне.
Сафарова жалобно проскулила от окна:
— Я не виновата, Безуглов. Они заставили меня.
Презрительно покривившись, манерный блондин процедил сквозь зубы:
— Помолчите, леди…
Поднявшись с дивана, он подошел ко мне почти вплотную и остановился в паре шагов, покачиваясь с пятки на носок. Несколько секунд мы мерялись с ним оценивающими взглядами. Глаза у блондина были холодные, водянистые и безжалостные, как у профессионального убийцы. Похоже, я влип. Ремнев здесь всего лишь шестерка, как и второй парень, у меня за спиной. Оба они на подхвате. А этот хлыщ салонный, видимо, крупная пташка, это сразу чувствуется. И раз я его видел в лицо, то, стало быть, ни меня, ни Сафарову живыми отсюда выпускать не собираются. Только зачем им это? Рисковали только для того, чтобы меня сюда заманить и отомстить за Бугаева? Чушь. Для этого альбиноса понятие мести — пустой звук. Пожалуй, они рассчитывают, что я им помогу следы бугаевского чемодана обнаружить, если, конечно, Сафарова мне не лапшу на уши навешала, как и со всем остальным. Думаю, что это единственное разумное объяснение. Только толку от меня мало, мне об этом чемодане еще меньше, чем им известно. Но лучше об этом не говорить вслух, иначе развязка произойдет быстрее даже, чем я думаю.
Мои предположения сразу же и подтвердились. Блондин еще раз окинул меня оценивающим прозрачным взглядом и сразу же перешел к делу.
— Милейший штабс-капитан, вы производите впечатление неглупого человека, и я даже испытываю к вам определенную долю симпатии, а посему не станем терять даром времени, которое, как известно, эквивалентно деньгам. У меня есть іушиі в вашей конторе, и потому мне ведомо, в отличие от нашей гостеприимной хозяйки, вообразившей себе Гошу в тюремной камере, что он, увы, не относится ныне к числу живущих на земле, триста градусов под его сковороду. Да, да. С вашей помощью, любезнейший господин поручик. Но это частности. Я не мелочен и личной неприязни к вам не испытываю. Меня интересует судьба чемодана, с которым Гоша вернулся из Баку. Судьба сего саквояжа мне неведома, и это обстоятельство в немалой степени огорчает меня. К сожалению, мой человечек ничего не смог мне сообщить по данному факту, а я очень подозреваю, что чемодан находится у вас. Я имею в виду не вас лично, а вашу контору. Так вот. Исходя из очень большой ценности этого милого баула, я пришел к выводу, что непременно должен получить его обратно. Причем вместе с содержимым, которое принадлежит мне. И вы, вчерашний ротмистр, мне в этом посодействуете. А как вы это сделаете, мы сейчас вместе обсудим.
Я спросил, чтобы оттянуть время:
— А что же ваш человечек не сделает этого?
Поморщившись, блондин посмотрел на меня с явным сожалением.
— Господин есаул, не заставляйте меня разочаровываться в вас. Я же сказал, что у меня там уши, а не руки. Улавливаете разницу?
Лихорадочно соображая, как выкрутиться, я машинально пробормотал:
— Ага, соображаю… Только боюсь, что ничего не получится.
— Это почему же?
— А как ты себе это представляешь? Чтобы я вот так пришел и запросто взял полный чемодан наркотиков, который по описи числится вещдоком? Не знаю, как в вашей конторе, а в нашей так, мягко говоря, не принято.
Молчавший до сих пор парень, стоящий у меня за спиной, подал голос:
— А может, немного поджарить его, для сговорчивости?
Блондин брезгливо фыркнул.
— Фу, Мишель! Что за мерзость?! Ваши манеры годятся разве что для свинарника. Мы же интеллигентные люди, и господин корнет разумный человек. Есть немало способов склонить к сотрудничеству и без садистских методов. Надеюсь, что все здесь присутствующие понимают, что я не отношусь к разряду людей легкомысленных, и я не пришел бы на встречу, не получив в руки краткого досье на господина без пяти минут майора. Мне прекрасно известно, что запугать его чем-либо практически невозможно. Но вот один нюансик: все мы имеем привязанности, которыми очень дорожим. Ну, например, старого школьного друга. Или восхитительную девушку, с которой проводишь ночь… Я думаю, что нам удастся найти общий язык, не так ли, господин почти полковник? Я уважаю личное мужество и сильных противников. А наш хорунжий, как я заметил, счастливый обладатель орденочка с одноименным названием. Кстати, не за Гошу ли орденок? Нет?
Его издевательский тон не на шутку разъярил меня, но я сдержался и, чтобы не выдать охвативших меня чувств при упоминании об Игоре и Вале, покорно согласился:
— Да, я думаю мы найдем общий язык.
Блондин оживился.
— Ну, вот и отлично. Как видите, Мишель, все устроится самым лучшим образом ко взаимному удовлетворению обеих сторон, и ваши садистские приемы излишни.
Ремнев подозрительно осмотрел меня и предупредил блондина, явно нарушив при этом субординацию:
— Не верь ему, он только прикидывается невинной овцой. Глухая это затея, ни хрена он нам не принесет. И вообще, не стоило рисковать…
Глаза у блондина недобро сверкнули, и он жестко рявкнул: іЗаткнись!і, оставив свой наигранно-вежливый тон. Кожа у него на лице при этом натянулась, обозначив складки у губ, и он стал выглядеть гораздо старше, чем хотел казаться, разыгрывая из себя этакого лучезарного плейбоя. Я почувствовал, что основательно запахло жареным. Тянуть время этот альбинос мне больше не позволит, слишком умен, паразит, и глазами своими прозрачными, как рентгеном просвечивает. Тут либо ідаі и отсрочка казни, с Сафаровой в заложницах, либо інеті — и возьмутся за Игоря с Валей, в этом нет сомнений. Словом, еще немного, и дело примет нежелательный оборот, а помощь будет не раньше чем часа через полтора. Да и удастся ли ребятам что-нибудь предпринять, пока я с Наташей нахожусь в квартире?..
Я снова остро пожалел, что со мной нет финки и придется рискнуть, действуя голыми руками. Блондин все же недооценил меня, подойдя ко мне вплотную, и если мне удастся отделаться хоть ненадолго от того парня, что стоит у меня за спиной, то у меня есть вполне реальный шанс вывернуться.
Облизав пересохшие губы, я хрипло попросил:
— А нельзя ли стакан воды? У меня, знаете ли, в зобу дыханье сперло…
Блондин демократично кивнул и распорядился:
— Мишель, будь добр, принеси будущему генералу стакан влаги.
Я скосил глаза в сторону и увидел здоровенного детину, уходящего в кухню. Момент был — лучше и ждать нечего. Блондин меланхолично рассматривал мои запылившиеся сапоги, небрежно опустив руку с пистолетом, а Ремнев, к счастью, уже не держал ствол пистолета у виска Сафаровой. Он опустил руку на спинку кресла, и теперь ствол был направлен в сторону стены. Для стрельбы в мою сторону или в голову Сафаровой Ремневу потребуется поднять руку и изменить положение пистолета. А это, как минимум, две-три секунды, которых мне будет вполне достаточно.
Спина верзилы мелькнула в последний раз и исчезла за дверью. Выждав еще несколько секунд, чтобы он удалился в глубь кухни и не смог вернуться слишком быстро, я сделал стремительный выпад, ударил блондина в пах, одновременно схватил его за кисть правой руки и резко вывернул, поворачивая говоруна спиной к себе. Коротко взвыв от боли, блондин выронил пистолет, который я тут же перехватил свободной рукой. Ремнев от неожиданности отшатнулся к окну и дал мне даже больше времени, чем я предполагал. Я не стал дожидаться, пока он сообразит прикрыться Сафаровой и рявкнул:
