Керри вскочила на ноги, схватила плащ, прижала к себе и отступила на несколько шагов назад. Оглядевшись, она поняла, что в случае необходимости сможет проскочить мимо доктора к входной двери.
— Нет, доктор Смит! Все ведь обстоит совсем не так! — произнесла Керри твердо. — Вашей дочерью была Сюзи Стивенс. А Сьюзен, она была не вашей дочерью, а вашим творением! И вы считали поэтому, что являетесь ее собственником! Точно так же, как теперь вы считаете, что владеете Барбарой Томпкинс. Доктор, вы ведь были в Элпине, когда погибла Сьюзен, в тот вечер! Так это вы ее убили?! Говорите!
— Я? Убил ли я Сьюзен?! Вы с ума сошли?!
— Но ведь вы были там!
— Нет, я там не был!
— Были! Вы были там! И мы докажем это, могу вам обещать. Мы собираемся повторно расследовать дело Реардона и добиться, чтобы осужденный по вашей милости невиновный человек был освобожден из тюрьмы. Вы ревновали Сьюзен к нему, к Скипу Реардону, доктор Смит. И вы отомстили ему за то, что у него были права на Сьюзен, а у вас их не было. Вы, конечно, очень старались заполучить такие права. И переусердствовали! Сьюзен надоело ваше постоянное стремление привлечь к себе ее внимание.
— Это неправда! — Доктор произнес эти слова сквозь плотно стиснутые зубы.
Керри заметила, что рука Смита начала сильно дрожать. Она понизила голос и проговорила почти миролюбиво.
— Доктор Смит, если это не вы убили вашу дочь, то это, конечно, сделал кто-то другой. Кто-то другой, но не Скип Реардон! Я верю, что вы любили Сьюзен, по-своему. Верю, что вы тоже хотели, чтобы ее убийца был наказан. Но можете вы, наконец, понять, что именно вы в результате сделали? Вы фактически позволили убийце вашей дочери спокойно разгуливать на свободе. Он благодарен теперь вам за то, что своими показаниями вы прикрыли его. Если бы у нас были те драгоценности, что, как уверен Скип, вы не дарили Сьюзен, мы могли бы проследить, откуда они взялись. Выяснить, кто мог подарить эти украшения Сьюзен. Скип уверен, что по меньшей мере одно из них исчезло и, следовательно, могло быть украдено в тот самый вечер, в вечер убийства.
— Он лжет!
— Нет, не лжет! И говорил об этом с самого начала. Кроме того, в вечер убийства из дома исчезла еще одна вещь — фотография Сьюзен в миниатюрной рамке. Стояла рамка на ночном столике Сьюзен. Это вы взяли рамку?
— Я не был в доме Реардона в вечер убийства Сьюзен!
— Тогда кто же в тот вечер взял у вас покататься ваш «мерседес»?
Громкое, гортанное «Вон!» Смита стало ответом на вопрос Керри.
Керри поняла, что лучше ей больше не испытывать терпение доктора. Она осторожно обошла Смита, подошла к дверям и обернулась.
— Доктор Смит, Барбара Томпкинс мне все рассказала. Она очень встревожена. Она ускорила свой отъезд в командировку только из-за вас, чтобы скрыться от вас. И, когда через десять дней она вернется в Нью-Йорк, я лично сопровожу ее в полицию, где она составит жалобу против вас.
Керри открыла дверь, и порыв холодного свежего ветра ворвался в дом, некогда бывший помещением для каретных экипажей.
— Она сделает это, если только вы не согласитесь с тем фактом, что действительно нуждаетесь в медицинской и психотерапевтической помощи. И если вы не убедите меня в том, что сказали мне всю правду о событиях того вечера, когда погибла Сьюзен. И если, наконец, вы мне не отдадите те драгоценности, которые, по вашему мнению, вашей дочери мог подарить другой мужчина, а не ее муж.
Когда Керри, подняв воротник плаща и засунув руки глубоко в карманы, вышла из дома Смита и направилась пешком к своей машине, припаркованной за три квартала, она даже не подозревала, что в этот момент за ней продолжает следить не только доктор, выглядывавший из-за занавесок зарешеченного окна своего кабинета, но еще и некий неизвестный ей мужчина, сидевший в неприметном автомобиле тут же на Пятой авеню. Мужчина этот взял трубку сотового телефона и, набрав нужный номер, стал докладывать кому-то о визите, только что нанесенном Керри известному обитателю дома на Вашингтон-Мьюс.
Министерство юстиции США, совместно с прокуратурами округов Миддлсекс и Оушн, получило ордера на обыск как в доме постоянного местожительства покойного Барни Хаскелла, так и в его загородном особняке. Барни жил большую часть времени отдельно от своей жены в приятного вида доме на тихой улочке в Эдисоне, симпатичном городке, населенном в основном людьми среднего достатка. Соседи Хаскелла сообщили следствию, что никаких неприятностей Барни им никогда не доставлял. Напротив, всегда был очень вежлив при встречах.
Жена Барни круглый год обитала в другом месте, в загородном особняке — современном двухэтажном строении на берегу океана, на Лонг-Бич-Айленд. Соседи сообщили, что здесь Барни появлялся и жил подолгу только летом. Много времени он проводил на рыбалке, используя для этого свою двадцатитрехфутовую яхту «Крис Крафт». Другим хобби Хаскелла оказалось плотничество. В гараже он устроил себе даже маленькую мастерскую.
Супружеская пара, жившая по соседству, рассказала, что жена Барни как-то пригласила их посмотреть массивный, из белого дуба шкафчик, который Барни сделал специально для размещения там музыкального центра. Шкафчик, казалось, был предметом особой гордости хозяина дома.
Следователи министерства юстиции предполагали, что у Барни должны были быть вполне весомые факты против Джимми Уикса. Достаточно весомые, чтобы служить должным основанием в его позиции по выторговыванию оправдательной договоренности с обвинением. Предполагали они также, что если им не удастся быстро обнаружить эти факты, то люди Джимми Уикса сумеют их найти первыми и уничтожить.
Не обращая внимания на отчаянные протесты вдовы Хаскелла, кричавшей, что Барни был всегда лишь жертвой, что это ее дом, даже если он и зарегистрирован на имя несчастного Барни, и что у властей нет никаких прав превращать все здесь в развалины, следователи перевернули все вверх дном и в загородном особняке Хаскелла. Не пощадили и дубовый шкафчик, закрепленный на гвоздях на стене над телевизором.
Именно сняв этот шкафчик, следователи неожиданно обнаружили под этим весьма хитроумным прикрытием сейф — достаточно большой, чтобы в нем поместились регистрационные книги о деятельности небольшой фирмы.
У входа в загородный особняк Хаскеллов собралась толпа журналистов. Несколько телевизионных камер успели зафиксировать прибытие на место действия специалиста по вскрытию сейфов, давно оставившего свою преступную профессию и теперь работавшего на федеральное правительство. Пятнадцать минут спустя сейф был этим специалистом благополучно вскрыт, и уже вскоре, где-то в 4.15 пополудни, в тот же день государственному обвинителю Ройсу позвонил Лес Ховард.
Он оповестил Ройса об обнаруженном в тайнике Хаскелла втором комплекте бухгалтерских книг компании «Уикс энтерпрайзиз». Вместе с ними были найдены подробнейшие учетные книги за все последние пятнадцать лет, в которых Барни собственноручно и ежедневно записывал отчеты обо всех деловых встречах Джимми Уикса, а также делал собственные пометки о том, чему встречи босса были посвящены и о чем на них шла речь.
Обрадованному Ройсу сообщили также, что в том же сейфе обнаружили коробки из-под обуви, где были аккуратно сложены чеки на покупки всяких дорогостоящих товаров, включая меха, драгоценности и автомобили в подарок подружкам Джимми. Все эти расходы были красноречиво озаглавлены Барни, как «Траты, не учтенные при уплате налогов».
— Это же золотая жила! Это же то, что нам надо! — уверял Ховард Ройса. — Барни явно был в курсе старого изречения «Поступай со своим другом так, как если бы он мог превратиться в твоего врага». Видимо, с первого же дня службы у Уикса Барни стал готовиться к тому, что однажды ему придется купить собственную свободу в обмен на помощь в осуждении Джимми. Он словно бы с самого начала знал, что и он сам, и Уикс могут попасть под суд.
Судья решил перенести заседание суда на утро следующего дня, не начинать заслушивание очередного свидетеля в этот день в четыре часа. «И это тоже нам на руку», — подумал Ройс. Повесив трубку, он продолжал еще долго улыбаться, как бы смакуя только что полученные радостные вести. Вслух он громко произнес:
— Спасибо, Барни! Я всегда знал, что ты поможешь нам, что бы с тобой ни случилось.
Затем Ройс надолго замолчал, размышляя над тем, что предпринять в качестве следующего шага.
Марта Льюс, официальный личный бухгалтер Джимми, отвечавшая за ведение его скрытых учетных книг, должна была предстать перед судом в качестве свидетеля защиты. От нее в суд уже поступили данные под присягой показания, что те бухгалтерские записи, что она вела для Джимми, были совершенно правильными, достоверными и единственными в своем роде. Ройс теперь был вполне уверен в том, что в новых обстоятельствах ему не составит труда убедить бедную женщину, что ее интересам теперь отвечает совершенно другое. Ройс был уверен, что ему удастся перевести женщину в категорию свидетелей обвинения в обмен на обещание спасти от длительного тюремного заключения, которое теперь ей вполне определенно светило.
