и она скорее, чем кто-либо другой из служащих кассы, имела возможность совершать растраты таким образом, что ни я, ни мистер Лайн не догадывались об этом. Но если я говорю вам это, просто между нами, а не официально.
— Имейте ли вы догадки о том, где она может быть?
Мильбург отрицательно покачал головой.
— Единственное, что я думаю... — Он замялся и неуверенно посмотрел на Тарлинга.
— Ну, ну! Говорите же, мистер Мильбург, — нетерпеливо просил его сыщик.
— Это, знаете, лишь мое предположение... Я думаю, не могла ли она покинуть страну? Я не могу утверждать этого, но она хорошо владеет французским и на континенте прежде бывала...
Тарлинг задумчиво смотрел на управляющего.
— Ну что ж, мистер Мильбург, раз так, то мы поищем ее и на континенте. Я ведь твердо решил найти мисс Райдер!
Он кивнул своему ассистенту, и они быстро удалились.
Мильбург, смущенный и растерянный, смотрел им вслед.
Тарлинг после обеда пришел домой в подавленном состоянии. Убийство Лайна загадало столько загадок, что разобраться в них будет совсем не просто.
Линг Чу и в прежние времена мог наблюдать своего господина во время ведения сложных, запутанных дел. Но на этот раз он заметил в его поведении нечто новое. Ему казалось, что господин излишне возбужден, и если раньше он оставался во всех ситуациях выдержанным и хладнокровным, то теперь китаец подмечал в Тарлинге какую-то неуверенность, опаску, которая до сих пор была абсолютно чужда Охотнику-На-Людей.
Китаец молча приготовил своему господину чай, остерегаясь упоминать об этой истории или о подробностях следствия.
Он придвинул столик к краю постели и уже собирался бесшумно, как кошка, покинуть комнату, но Тарлинг окликнул его.
— Линг Чу, — сказал он по-китайски, — ты ведь помнишь, что «Радостные сердца» в Шанхае всегда оставляли свой хонг на месте преступления.
— Да, господин, я помню хорошо. Несколько иероглифов на клочке бумаги. Потом их стали продавать в лавках, чтобы любопытные люди покупали и показывали своим любопытным друзьям.
— Многие ведь тогда имели при себе эти знаки «Радостных сердец», — Тарлинг говорил медленно. — И ты знаешь, Линг, знак «Радостных сердец» вдруг оказался в кармане убитого здесь, в Англии.
Линг Чу посмотрел на своего господина совершенно спокойно.
— Разве человек с белым лицом, — сказал он, — который сейчас мертв, не мог привезти такие знаки из Шанхая? Он ведь был туристом. Такие люди, господин мой и сам это знает, всегда собирают разные дурацкие сувениры.
Тарлинг кивнул.
— Да, так оно, наверное, и было. Я уже думал об этом. Но все же почему именно в ту ночь, ночь убийства, бумажка оказалась у него с собой?
— Господин, — спросил китаец, — почему он вообще был убит?
Тарлинг расплылся в улыбке, размышляя над вопросом Линг Чу.
— Ты хочешь сказать, что, ответив на один этот вопрос, узнаешь разгадку всех других? Ну, хорошо, иди...
Китаец бесшумно покинул комнату. А Тарлинг, не слишком озабоченный сейчас решением этого вопроса, размышлял о том, что прежде всего -надо разыскать Одетту Райдер. Мысли об этом не покидали его.
И вообще, сыщик был немало смущен всеми этими странными фактами, которые он установил. Почему, например, Одетта работала в фирме Лайна на такой мелкой должности, в то время как ее мать, живя в Гертфорде, вела роскошный образ жизни? Кто ее отец, этот таинственный человек, наезжающий в Гертфорт из Лондона? Играл ли он какую-либо роль в преступлении? И главное, если Одетта невиновна, почему она так бесследно -исчезла, при обстоятельствах, навлекающих на нее всяческие подозрения?
А Сэм Стей? Что он на самом деле мог знать об убийстве? Было ясно, что он ненавидел Одетту Райдер. Стоило Тарлингу лишь упомянуть имя девушки, как в душе Сэма Стея забил пенящийся фонтан ядовитых брызг. Но показания Сэма не были разумными и связными. Все его разглагольствования свидетельствовали лишь о беспредельной злобе к девушке и о безграничном почтении к покойному...
Тарлинг нервно повернулся к подносу и только собрался взять чашку с чаем, как снаружи послышались тихие шаги и Линг Чу проскользнул в комнату.
— Сияющий человек пришел к господину, — сказал он.
Так он называл инспектора Уайтсайда, всегда вносящего в комнату свежий, живой дух молодости и оптимизма.
— Мистер Тарлинг, — полицейский инспектор вынул из кармана записную книжечку, — мне, к сожалению, пока ничего не удалось узнать о местопребывании мисс Райдер. Я был на станции Чаринг-Кросс и наводил справки в билетной кассе. За последние два дня несколько молодых дам без сопровождающих, то есть в одиночку, уехали на континент.
— Кто-нибудь по приметам подходит к описанию мисс Райдер? — безнадежно спросил Тарлинг.
Инспектор отрицательно покачал головой.
Но, несмотря на неудачу розысков, инспектор, по-видимому, кое-что все же нашел, так как имел весьма довольный вид.
— Ну что? Говорите же, Уайтсайд! Что там еще? — спросил Тарлинг.
— Да так, кое-что... Благодаря чистой случайности мне удалось узнать интересную историю. Я беседовал со многими билетными контролерами, спрашивая, не видел ли кто этой девушки... Я, видите ли, нашел ее увеличенный портрет, взятый из фотографии группы служащих торгового дома... Ну так вот, пока я беседовал с кассирами у барьера, подошел контролер, сопровождающий поезда, и рассказал нам, что в Эшфорде, в тот вечер, когда произошло убийство, случилась авария на железной дороге... континентальный экспресс...
— Да-да, припоминаю, что-то было об этом в газете. Но мне в тот день хватало своих забот... А что там случилось?
— Большой чемодан, стоявший на задней площадке, отвязался и во время езды упал на рельсы, из-за чего один вагон сошел с рельсов. Повреждения, впрочем, получила только одна дама, некая мисс Стэвенс. Она, по-видимому, отделалась легким сотрясением мозга. С поезда ее сняли и тотчас доставили в Коттедж-госпиталь, где она находится и сейчас. Дочь билетного контролера — сестра милосердия в том же госпитале, она рассказала отцу, что эта самая мисс Стэвенс, прежде чем прийти в сознание, сильно бредила и в бреду часто называла имена мистера Лайна и мистера Мильбурга!
Тарлинг вскочил с кровати и, сощурясь, смотрел на Уайтсайда.
— Ничего себе «кое-что»!.. Ну рассказывайте, рассказывайте, мой дорогой!
— Еще я узнал от чиновника, что его дочери показалось, будто пострадавшая, судя по бреду, в плохих отношениях с мистером Лайном и еще в худших — с мистером Мильбургом.
Тарлинг уже снимал халат. Он ударил в гонг, появился
