прошлогодние накладные. Четыре фургона нарисовались. Вот один и подошел…
– Молодец! – снова похвалил Алтуфьев. – Ты еще о сбыте что-то хотел?
– Да, о сбыте! – Сергей встрепенулся и азартно сверкнул глазами.
«Какой же он все-таки молодой! – неожиданно подумал Владимир Андреевич. – Совсем еще мальчишка… Двадцать три года, а выглядит как старшеклассник. Особенно в этих вот брючках. Молодой, но въедливый, дотошный, энергичный… умный – этого уж не отнять. Вон, Лавочкин, даже и не помыслил про хлебные фургоны… Хоть и опытный, и много чего повидал».
– Я сначала подумал: надо искать транспорт, – продолжал Сергей. – Ну, коробки с купальниками не натаскаешься… То есть личный или служебный автомобиль. Мотоцикл, может быть, с коляской… какой-нибудь там «Иж»…
– Или «Ява»!
– Или «Ява»… Ой!
– Да говори-говори! Шучу я…
– Так я и говорю… – Явно волнуясь, Сергей смахнул упавшую на глаза челку. – Вот, повезут… А вдруг на посту проверят? Там ведь пост ГАИ по пути, и не один – два даже. Коробки с купальниками, без накладных… Это же сразу статья – спекуляция!
– Можно сделать фальшивые накладные.
– Можно! Но это еще одна статья. – Молодой следователь все больше распалялся, не начальству даже как будто доказывал, а в первую очередь самому себе. Алтуфьев терпеливо слушал, время от времени умело направляя собеседника в нужное русло.
– А наши злодеи почем зря рисковать не любят! – неожиданно заявил Пенкин. – Осторожные. Если бы рисковали – давно бы уже попались, ведь так?
– Ну, допустим. – Владимир Андреевич осторожно кивнул. – И что из того следует? На своем горбу несли?
– Точно так! Сумки, котомка… На утренний поезд, в общий вагон – шасть. Там все такие – с котомками! К обеду уже в Ленинграде. А там – такси и… куда хочешь.
– Поезд, Ленинград, такси, – прищурился Алтуфьев. – Этак, получается, мы их никогда и не сыщем.
– И я так подумал. – Сергей потер руки. – Но на всякий случай отдельное поручение на посты ГАИ выписал.
– И правильно сделал.
– И еще решил искать с другой стороны. Помните, вы говорили – вычислить, кто бы мог знать? Ну, о том, что на складах да в магазинах… Ювелирку-то в «Камешки» тоже незадолго привезли. Это, выходит, в первую голову – торг, затем – гаражи, пожарный надзор – они склады частенько проверяют. Вот, пожалуй, и все. Списочек особо подозрительных я уже составил, вот!
Следователь вытащил из принесенной с собой папки тетрадный листок в клетку, полностью исписанный фамилиями. Какие-то были подчеркнуты красным карандашом, какие-то – синим, а некоторые – вычеркнуты.
– Смотрю, порабо-отал! – уважительно присвистнул Алтуфьев. – А скажи мне, Сережа, по какому принципу ты этих… «особо подозрительных» подбирал? Смотрю, тут и женщины есть…
– Ну да! У них любовники подозрительные, мужья… Я с розыскниками поговорил, с участковыми…
– Куприянов, Авдейкин, Шмыгов, Алексеев, Иванов… Эти почему красным?
– Ранее судимые. Грузчики в основном. Но есть и экспедиторы. – Пенкин задумчиво посмотрел в окно на плывущие в небе облака, на пролетевшую мимо сороку. – Понимаете, я так думаю, наводчик в этой паре – не главный. Он, так сказать, на подхвате. Есть ведь еще второй – взломщик. Вот тот, судя по всему, – матерый! А где они могли познакомиться? Скорее всего, в колонии или в СИЗО.
– Понятно. А вот эти, синим?
– Те, кто вдруг разбогатели.
– О как! – Владимир Андреевич рассмеялся и вытащил портсигар с любимым «Памиром»… Вытащил… и тут же захлопнул – Пенкин-то не курил. И правильно делал!
– В смысле – разбогатели? Они тебе купцы, что ли? Конкретно давай, поясни!
– Так я и конкретно. Вот, в скобочках: Кочулава Зураб – «Грюндиг». Магнитофон такой, между прочим, с рук – пятьсот рублей. А зарплата у Кочулавы – девяносто с копейками. Дальше: Николенко – лодочный мотор, между прочим – японский! Миколайчук – «Иж-Юпитер», Петрова – золотой гарнитур – ну там, браслет, кольца, серьги… И вот, наконец, – Лихославлев Иван Кузьмич! Скромный ревизор с окладом сто десять, плюс – иногда – рублей по пять-десять премиальных…
– Ну-ну!
– Автомашина «Москвич четыреста восемь»! Пять двести!
– Прямо Корейко какой-то!
– Правда, говорит, что выиграл по облигации или в лотерею. Но выигравший билет мог ведь и купить…
Тянск, Озерск и окрестности, Ленинград. Июль 1967 г.
С раннего утра зарядил дождь, неожиданно холодный и нудный. Словно пришла осень…
Глянув в окно, Алтуфьев поставил на плитку чайник и уселся на табурет. Посидел, тупо глядя на улицу, потом, распахнув форточку пошире, взял лежащий на столе портсигар. Вытащил сигаретку – все тот же дешевый «Памир», – закурил, задумчиво выпуская дым…
Казенная квартира располагалась почти на самой окраине города, на последнем этаже пятиэтажки. Уже не новая, квартира казалась необжитой, хотя за четыре с лишним года Владимир Андреевич все же обзавелся кое-какой мебелью. Сменил казенную койку на раскладной диван, добавил к несуразно огромному шкафу с инвентарной биркой секретер, книжный шкаф и стильный телевизор «Огонек», ныне стоявший в углу на тоненьких черных ножках. В книжном шкафу с удобством расположились книжки: Чехов, Достоевский, Толстой и много фантастики – Беляев, Казанцев, несколько дефицитных сборников – «Фантастика»-62, 64 и 65. Сборник за 1966 год Владимир Андреевич еще достать не успел, а потому взял почитать в библиотеке.
Кроме того, еще имелась радиола «Урал» производства Сарапульского радиозавода, тоже вполне современная, недавно приобретенная в универмаге райпо за сто рублей восемнадцать копеек. В этом магазине работала подружка секретарши Ниночки, она-то и позвонила, как привезли, и Алтуфьев сразу же сорвался… Иначе потом поди, купи!
В тумбочке лежали несколько пластинок из серии «Музыкальный калейдоскоп» за позапрошлый год, уж какие попались, и альбом «Битлз» «Rubber soul», настоящий парлофоновский диск – подарок супруги Марты. Вот зачем купила? Ясно, что с рук… за половину своей майорской зарплаты!
Большая – двадцать четыре на тридцать шесть – фотография Марты с Ингой, дочкой от первого брака, висела на стене в красивой рамке. Марта Яновна Кюйд – красивая худенькая блондинка, обликом своим нисколько не напоминала бывшего следователя прокуратуры, а ныне – майора ММОП СССР. Милое, почти детское личико, пухлые губки, прическа – модное каре – здравствуй, девятый класс! Ну, пусть десятый. Инга сильно походила на мать – такая же худенькая, такие же большие глаза, только волосы потемнее.
Эх, Марта, Марта…
Докурив, Алтуфьев прошел в комнату, глянул на фото и виновато развел руками:
– Не получается ничего с переводом, милая, увы…
Вчера по этому поводу звонили из Тарту, из районной прокуратуры. Еще с год назад Владимир Андреевич договаривался о переводе и вроде бы ему пошли навстречу, были
