Похищенные - Джесс Лури

– Он сам звонит, – сказала я Кайлу, положила трубку и ответила на звонок.

– Ты чересчур уж увлеклась этим вопросом, да, Рид? – Комсток явно надо мной издевался. – Не думаю, что нашему старому другу это бы понравилось. Нет, он определенно бы не одобрил.

У меня свело живот. Я не думала, что Комсток опустится настолько низко, чтобы такое сказать.

Я оказалась неправа.

– Нашему другу Барту, – уточнил он на случай, если до меня не дошло. – Ты обосралась по полной, Рид. У Кайнда есть алиби, только не то, которое он нам рассказал. Он трахал медсестру. Надо было еще немного подумать, прежде чем браться за дело, а?

Хорошо, что новость сообщил мне Кайл, и у меня была пара секунд, чтобы подготовиться.

– ДНК на обуви – достаточно веская причина, иначе я не получила бы ордер на обыск, – заметила я. – И это вы его взяли.

– По твоей инициативе, – бросил Комсток. – Документы это подтверждают. ДНК тут вообще никакой роли не играет, учитывая, сколько раз ребенок тем летом приходил домой к Кайндам. Алиби и ДНК – это все, что у тебя было. Твой приятель мне уже позвонил и подтвердил, что мы должны освободить Кайнда.

Осознание, что меня предали, пронзило меня острой иглой.

– Камински?

– Стейнбек, – сказал он.

Боль взорвалась внутри меня, как фугас, яд разлился по венам. Видимо, Кайл позвонил Гарри, когда не смог со мной связаться. Или, может быть, он начал с Гарри. Ведь я могла только на слово верить Кайлу в том, что сначала он позвонил мне.

Ребята из Бюро были против меня. Так же, как и из полиции Миннеаполиса.

Я потерла переносицу. Все мои кости ломило, желудок будто разъедала кислота.

– Кажется, ты сделала ставку не на того парня, детка, – иронично произнес Комсток.

Он не знал, что Барт называл меня деткой. Хотя, может быть, и знал.

– Кажется, даю – Я старалась сохранять самообладание. Не могла же я сказать Комстоку, что его удар попал точно в цель. – Отпустите его.

– Уже отпустили.

Довольное кудахтанье Комстока было последним, что я услышала, прежде чем положить трубку.

Ван

Мари Роден стояла возле первой двери подвала. Я видела ее ярко-красные ногти миндалевидной формы. Видела, как она вставляет ключ в замок. Как открывает дверь.

Я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы это стоило мне спасения души. Меня тянуло к тому, что было внутри, к лодыжке в кандалах, болезненно тонкой. К девочке, той самой, что была в приюте с Роден, – в грязном нижнем белье и футболке с надписью «VeggieTales», которая лежала, закрыв глаза, нервно дергающиеся под веками. То ли ей снился кошмар, то ли она лишь делала вид, что спит.

– Вижу, сегодня ты вела себя очень плохо, – сказала сенатор.

Я пыталась крикнуть, но меня отшвырнуло прочь из комнаты, через коридор и парадную дверь с такой силой, будто за моей спиной дернули гигантскую пружину. Но не успела я выдохнуть, как услышала сдавленный плач младенца. Я снова оказалась в другом доме: половицу убрали, и открылась зияющая дыра. Но теперь ребенок не мог кричать, потому что его рот был плотно заклеен серебристой изолентой. Осознав это, я проснулась и инстинктивно схватила пистолет с тумбочки.

Я была в своей постели. В своей квартире. И все же мое сердце колотилось так сильно, что меня тошнило. Перетаскивание из одной кошмарной сцены в другую было невыносимо. Я не знала, сон это или осознанное видение, но я больше не могла этого терпеть. Не могла, и все.

Я выбралась из кровати, натянула джинсы и футболку поверх спортивного белья, в котором спала, расстегнула кобуру. Я сунула пистолет внутрь, бейдж оставила на месте. Схватила телефон и ключи, провела пальцами по волосам и вышла на улицу. Прохладный ночной воздух должен был привести меня в чувства, но мне этого не хотелось.

Девочка, прикованная к кровати. Ее ноги, покрытые следами ожогов, синяки под задранной рубашкой.

Некому было ей помочь. Я села в машину и поехала к дому сенатора.

Я все знала.

А если я знала, я не могла не действовать.

Так было и с теми тремя мужчинами: видения довели меня до грани. Без Барта, который помог бы мне выстроить против них дело, мне пришлось действовать в одиночку. Нужно ли мне остановить сенатора, чтобы спасти этих детей?

Конечно, я была слишком расшатана этим делом, скотством Комстока, воспоминаниями о ферме, депривацией сна с тех пор, как мы обнаружили тело Эмбер Кайнд. С той же ясностью, с которой я осознала этот факт, я поняла, что теперь я в состоянии взять себя в руки. Что сейчас я сильнее, чем спустя несколько недель после смерти Барта. Я справлюсь. Я одолею эти видения.

Но отвратительные кошмары жили в моей голове, и все, что я могла сделать, чтобы от них избавиться, – остановить чудовищ, которые их творили.

Сидя в своей «Тойоте» в трех домах от особняка Роден, я понимала, что едва дышу, что все мои чувства на пределе. Я припарковалась как можно дальше от уличных фонарей, но так, чтобы дом при этом был виден. Глядя на него, я чувствовала себя все хуже и хуже.

Что происходило в том доме? Мучила ли Роден своих детей? Я могла бы разбить окно, ворваться в подвал, к тем трем дверям из моего видения. Я успела бы все сделать до того, как сенатор доберется до телефона. Если бы я обнаружила, что ее муж или дети в опасности, я придумала бы, что делать дальше. Если же оказалось бы, что с ними все в порядке, а мне просто снились кошмары, я перестала бы верить снам.

Я провалила допрос Кайнда. Я больше не доверяла Кайлу и Гарри. Мои нервные волокна, острые как бритвы, терлись о сухожилия, и я жаждала отдыха.

Я открыла дверцу машины, и ее внутренний свет прорезал тревожной яркостью темную ночь. Выйдя, я быстро ее закрыла и выругала себя за невнимательность – в нормальных обстоятельствах я никогда не забывала выключать свет. Я шла по тротуару мягко, как кошка. Таблички возле дома сенатора говорили мне, что здесь установлена система безопасности.

Это не имело значения, если я быстро двигалась.

Я все знала.

Я легко ступала по траве, капли ртутной росы, словно крошечные фонарики, отражали ближайший уличный фонарь. Мне вспомнилась история, которую рассказала нам