Ознакомительная версия.
Видимо, Родионов чувствовал или представлял что-то в этом же духе, потому что он вдруг рванул секретаршу за руку, так, что она покачнулась, и…
— Мам, привет! Здрасьте, Дмитрий Андреевич!
Никаких «винчестеров» и зеркальных очков. Из «Титаника» выпрыгнул Сильвестр, самый обычный, всегдашний, с растрепанными волосами, в черной майке навыпуск. Он тянул за собой черный шуршащий пакет, доверху набитый какими-то газетными свертками.
Из передней двери выскочил молодой человек в безупречном костюме и придержал заднюю так, чтобы было удобней выходить, и подал руку, и из лайнера на берег сошла Катерина Кольцова, улыбающаяся, беззаботная, похожая на курортницу в разгар сезона.
— Вот и мы! — объявила она. — Доставили Сильвестра в целости и сохранности!
— Мама, такой ужас в этих пещерах! Просто жуть! И все святые праведники! Как это называется, я забыл?
— Что?
— Ну, труп святого праведника!
— Сильвестр! — простонала Маша.
— Труп святого праведника называется мощи, — совершенно серьезно объяснила Катерина Кольцова.
— Мощи там кругом, мам! Прямо в стене лежат! Я такого никогда не видел, даже в кино! Ужас, мам! А знаешь, сколько ей лет, Киево-Печерской лавре?!
— Сколько?
— Много, — подумав, решительно сказал Сильвестр, — мам, у меня в телефоне батарейка сдохла, ты зарядник взяла? У Михи фотоаппарат даже в полной темноте берет, потому что у него такая вспышка. Если с обычной вспышкой снимать, будет одна чернота, а посредине твоя рожа и больше ничего. А это сувениры, мам. Мы на Андреевском спуске их купили, и еще у меня в багажнике роза. Только у меня денег не хватило, и мне Катерина дала, ты теперь ей отдай, пожалуйста.
Маша покачнулась и дернула своего сына за руку, чего никогда в жизни не делала.
— Какая Катерина?! Ты что, Сильвестр!?
— Катерина — это я, — представилась жена олигарха. — У нас так принято — мы разрешаем всем знакомым детям и взрослым называть нас по именам, потому что отчества почему-то плохо запоминаются, а «тетя, дядя» — это я не люблю. Мы купили розу каспийского литья.
— Для тебя, мам, — вступил Сильвестр. — Очень красивая. Катерина сказала, что такие только в Киеве бывают! У тебя деньги есть? Отдай!
Произошло некоторое препирательство, когда Маша пыталась всучить жене Тимофея Кольцова дензнаки, а та отказывалась, смеялась и повторяла, что это подарок.
Сильвестр взирал в недоумении — он никак не мог понять, почему мать так настойчиво предлагает деньги. Ну, не берут, да и замечательно, какая экономия выходит!
Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, все порывался влезть в разговор, пока вдруг мамин начальник не положил ему на плечо руку. Сильвестр замер, как суслик-свистун перед норой, а потом осторожно скосил глаза. Рука была здоровенная, пальцы длинные, и держали они Сильвестра крепко. Помявшись, он поднял на дядьку глаза, и тот тоже посмотрел на него.
Посмотрел и подмигнул.
И Сильвестр моментально перестал нервничать — как-то очень успокоительно подмигнул мамин начальник.
Катерина и Маша о чем-то негромко разговаривали, и Родионов почти ни слова не мог разобрать, чувствовал себя лишним и маялся, и единственное, что его утешало, что Сильвестр тоже лишний в этом дамском тет-а-тете.
— Так утром мы заедем, — громко сказала Кольцова, посмотрела на Родионова с Сильвестром и улыбнулась. — И если вам срочно нужно уехать, я могу попросить мужа, он позвонит местному милицейскому начальству. Вас выпустят.
— Спасибо! — горячо вскричала Маша. Горячо и неискренне. — Спасибо вам большое, но мне кажется, что завтра мы уже сможем уехать.
— Угу, — пробормотал раздраженный Родионов.
Раздражение было из-за дам, которые не обращали на него никакого внимания. — Выпустят, как же! И так весь визит псу под хвост!
— Да у нас все тоже неудачно получилось, — согласилась Катерина Кольцова. — И началось кое-как. Знаете, перед самым отъездом вдруг кто-то позвонил мне на работу и какие-то гадости начал говорить.
Маша переглянулась с Родионовым, и он чуть сильнее сжал мальчишкино плечо. Сильвестр посмотрел на него с неудовольствием и отодвинулся.
— А… что такое, Катерина Дмитриевна? Какие гадости?
— Да я особенно не слушала, но что-то в том смысле, чтобы мы не ездили в Киев, потому что… — Она вздохнула. Чувствовалось, что ей неприятно повторять, даже сейчас. — Потому что мой муж может вернуться в гробу. Я… я такие звонки ненавижу просто! Ублюдки какие-то!
— А у вас… они часто бывают? Такие звонки?
— Да нет, конечно, не часто. Но бывает. Наша служба безопасности мне телефон каждые три месяца меняет, чтобы не влез никто. Но за три месяца кто-нибудь обязательно позвонит и скажет какую-нибудь гадость. «Дайте денег, или мы всех убьем…» Не хочу я все это повторять, право слово!
Маша подумала несколько секунд.
— Катерина, а… вот этот звонок… тоже был на ваш мобильный телефон?
— Да нет, в том-то и дело! — Катерина посмотрела в сторону и передернула плечами. — В пресс-службу. Я возглавляю пресс-службу судостроительного холдинга «Янтарь».
Маша еще секунду подумала.
Сильвестр смотрел на нее, как тот самый капитан Гастингс, который не давал покоя писателю Воздвиженскому, на великого Эркюля Пуаро.
— А вас всегда зовут к телефону? И не спрашивают, кто звонит?
— Да всегда спрашивают. Но… я уже сейчас не помню точно… кажется, Тимофей заходил и, как всегда, шороху навел на всех, и переполох у нас случился! У нас всегда переполох, когда он приходит, его все боятся как огня. — Она помолчала, вспоминая. — И я пошла его провожать, а потом меня вдруг позвали к телефону. Ну, я и взяла трубку. Просто так, потому что мне ее сунули. А там голос, отвратительный голос, понимаете? И он сказал, чтобы Тимофей не ездил в Киев.
— И вы все-таки поехали? — уточнил Родионов.
Катерина вдруг засмеялась.
— Ну, конечно, поехали! А как же иначе? Да ему каждый день угрожают. Дудников, шеф службы безопасности, говорит, что если каждого такого звонка пугаться, то Тимофея Ильича хорошо бы в клетку поместить, а клетку в бетонный бокс, и охрану по кругу поставить, да и то гарантий никаких.
— Поня-ятно, — протянула Маша. — А вы ему про звонок сказали?
— Дудникову?
— А кто такой Дудников?
— Шеф службы безопасности, — напомнил Родионов старику Эркюлю. — Судостроительного холдинга «Янтарь».
— Ах да! Ему или мужу? Сказали?
Катерина пожала плечами:
— Володе Дудникову сказала, а Тимофею, по-моему, нет. Да поймите, для нас это никакой не форс-мажор, а самое обычное дело. Рядовое. Ну, неприятно, конечно, но… не фатально.
Вид у Маши Вепренцевой был задумчивый:
— Странно, что он на офисный телефон звонил. Очень странно. Или ему было наплевать, дойдет ли звонок до вас?
— Что это означает? — удивилась Катерина.
— Понимаете, ему могло быть все равно, вы подойдете к телефону, или ваша секретарша, или кто-то из сотрудников. Может быть, ему был важен сам факт звонка, понимаете? — У нее вдруг голос стал очень звонкий. — Допустим, ему было важно, чтобы звонок был просто зафиксирован. Вашей службой безопасности хотя бы. Чтобы в случае чего неожиданно выяснилось, что кто-то звонил и угрожал Тимофею Кольцову. Или Аркадию Воздвиженскому. Наша служба безопасности, между прочим, тоже в курсе дела.
— А вам… тоже кто-то звонил?
— Ну да! Звонил и говорил, что если мы поедем в Киев, плохо нам придется. И еще детям моим угрожал!…
— Да, но зачем угрожать Тимофею Кольцову или мне, Маш? Что за бред?! И при чем тут служба безопасности, а? — Родионов почти орал, потому что Маша своей осведомленностью и логикой его взбесила. — Что такое-то, а?
— Мы все узнаем, — пообещала Маша. — Нужно пойти и найти Весника.
— Весник-то тут при чем?!
— Пошли, — сказала Маша. — Пошли-пошли!…
***
Илья Юрьевич Весник, топ-менеджер, профессионал и человек свой во всех отношениях, плавал в бассейне и получал от этого огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Это самое удовольствие было написано у него на лице и, кажется, даже на пузе, потому что плавал он на спине, выставив живот на поверхность.
Увидев делегацию, он булькнул, замахал рукой, пошел ко дну, вынырнул, смахнул воду с волос и захохотал.
— Вы чего такие кислые, господа и дамы? Здрасти, Катерина Дмитриевна! Прошу меня извинить, я без галстука в некотором роде.
— Ты и без штанов тоже, — буркнул Родионов, которого теперь раздражала жизнерадостность Весника.
— Но мог бы быть при галстуке! — радостно объявил пиарщик. — Без штанов, но в галстуке — в этом есть что-то пикантное, правда?
— Вылезай, — попросила Маша Вепренцева и оглянулась. Девушка Олеся по-прежнему спала в шезлонге под зонтиком, прикрытая халатом, который добыл Родионов.
Весник послушно поплыл к бортику, на полдороге остановился и опять захохотал.
Ознакомительная версия.
