— Это долго объяснять. Потом как-нибудь. Давай перейдем к нашему делу, — прервал увлекшегося было Бойца Шурик. — Мы остановились на этом журналисте. Это одно направление. Дальше?
— Дальше — мой бывший ресторан.
— Какой ресторан?
— Тот, что раньше назывался «Пальма». На Пушкинской.
— А-а! — воскликнул Боец. — Знаю! Теперь там эти уроды собираются. — Нацисты, падлы, чтобы им пусто было!
— Точно…
— Эти-то с какого боку?
— Ну, эти-то, в смысле — нацики, похоже, ни при чем. Но хозяин заведения — Бурым его кличут, а зовут Сергеем Петровичем — у них вроде связного. Я так понял, что через «Пальму» у нациков какая-то координация осуществляется.
— Понятно. Вроде явочной квартиры.
— Ну, что-то такое, похожее, по крайней мере. Там и Анисимов крутится… В общем, вот они — две позиции. — Максимов наклонил голову. — Ваши предложения?
— Какие могут быть предложения? — подал голос Лопата. — Брать журналиста и разговаривать с ним. Он расколется на раз! Я таких знаю — сопляки! Потом идти в эту «Пальму», гасить этого твоего… Как его?.. Бурого, Сергея Петровича.
— Гасить? В смысле — мочить?
— Да на хрен он кому сдался? Он ведь, наверняка, тоже пешка. А вот почему у них там стрелы забиваются — об этом есть смысл поразмышлять. Чьи там деньги крутятся, Боец, ты не в курсе?
— Думаю, московские.
— Почему так?
— Потому что питерские бандюги к этому шалману отношения не имеют. Обходят его стороной. А там — полный комплект. У начальства — «мерсы», у шелупони — «Форды»…
Максимов почувствовал себя неуютно.
— «Форд» — тоже неплохая машина, — неожиданно для себя и всей честной компании высказался он.
Боец внимательно посмотрел на него, выдержал паузу, затем сказал:
— Конечно, неплохая. Разве я сказал, что говно? Нет, хорошая фирма… Итак, вернемся к нашим баранам. То есть к людям из «Пальмы». Бабки, думаю, все-таки московские. Туда часто шастают из столицы. Я знаю. Видел.
— Ты что — следишь, что ли, за ними?
— Зачем? У меня там девушка рядом живет, в соседнем доме… Мы с ней по ночам гуляем иной раз… Там они постоянно кого-то встречают — вокзал рядом! На тачках приедут, с багажом, чемоданы выгружают, потом бухают в этом шалмане. Все время тусуются там гости.
— А почему ты думаешь, что из Москвы?
— Что же я — москвича от свердловчанина не отличу? Или от узбека?
— Ну, от узбека-то ладно… А от сибиряка?
— Да на раз! И питерца от москвича запросто. Правда, я не ас в этой области. Вот в Крыму я жил, так там есть люди, которые по выговору определяют не то, что область — Сибирь там, или средняя полоса… Город называют сразу! Ты, говорят, из Владивостока. А ты — из Тюмени. И все правильно. Вот это спецы! А я в этом смысле — так, погулять вышел.
— С чего начнем? — бодро спросил Карпов. — И когда?
— Миша, давай карту, — сказал Шурик.
Лопата встал, прошествовал к оттоманке, рядом с которой лежала большая спортивная сумка, порылся в ней — и вытащил оттуда кожаную панку, с которой вернулся к столу.
Усевшись на свое место, Михаил Романыч достал из папки пачку топографических карт и принялся раскладывать их на столе, не обращая внимания на стаканы, тарелки и пепельницы, которые мгновенно убирал со стола, освобождая место, Боец.
Максимов склонился над разложенной картой и тут же снова поднял голову, с удивлением взглянув на Лопату.
— Что это?
— Это? — Лопата улыбнулся. — Питер. А что же еще? Мы же здесь работать будем? Или где?
— Я не понимаю… Что это за карта?
— Да е-мое! Подземные, как у вас принято говорить, коммуникации. Тоннели метро… Канализация, то-се… Выходы в подвалы… Это общая схема главных линий. Тут и десятой части нет того, что на самом деле. А вот эти… — Лопата достал из сумки еще одну пачку. Эти — уже подробнее, по районам.
— Да-да… — протянул Максимов. — Я про это много слышал. Да. В общем, и знал всегда, что можно использовать… Все руки не доходили…
— Ха, руки! Не так все легко, как кажется, мой друг! Тут не просто руки должны дойти, тут годы должны пройти. Уйму времени потребовалось этому посвятить, чтобы теперь понимать — куда ходить можно, куда нельзя… А, главное, зачем туда ходить. Так-то. Это дело — ой, какое непростое! Ой, какое…
— Ладно, харэ себя расхваливать. Я так понимаю, что ты подходы к «Пальме» ищешь? — вмешался Шурик.
— Да. Не без этого. Было бы очень удобно… Это же старый район! Мой любимый райончик, кстати… Там несколько ярусов. Их везде несколько: весь город стоит, словно на муравейнике. Но если взять, скажем, Охту или Озерки — там уже совдепия в полный рост. А в старых — кроме совдепии и царские подземелья. Вот это сказка, конечно. Их еще никто до конца не изучил. И не изучит, я думаю. Тонут они, рушатся… Завалы, затопления…
— Слушай, Михаил Романыч, — оживился Карпов, — а правда, что там у вас мутанты ходят?
— Кто? — переспросил Лопата.
— Ну, мутанты. Крысы всякие с корову величиной, пауки — с собаку…
— Много там всяких ходит, — туманно ответил Михаил Романыч, — много разного. В общем, я думаю…
— Слушай, а вы где ночуете сегодня? — неожиданно спросил у Максимова Шурик.
— У женщины одной.
— Что за женщина?
— Женщина хорошая. Стопроцентная!
— Как тебя понимать? — заинтересовался Боец. — Странноватое определение для женщины.
— В смысле надежности, — серьезно ответил Максимов. — Она не подведет. Даже Наташу из больницы вытащила, любовницу этого… Маликова. Ее тоже убить хотели, да не получилось у них… Случайно.
— Ах, вот оно как… И где же сейчас эта Наташа? — Шурик смотрел на Максимова очень внимательно.
— Наташа? Там же. Где мы ночуем… А что?
— Надо бы туда съездить, — заметил Боец. И куда-нибудь вас всех перевезти. От греха.
— Да, — согласился Шурик. Береженого Бог бережет. Раз такие крутые вас пасут… Как бы чего не вышло!
— Так никто про это место не знает! (Максимову очень не хотелось менять диспозицию. Ему было так уютно у Али — лучше, чем в любой из квартир, где он обитал на протяжении всей своей жизни.) Никто же не знает, — повторил он.
— Не в том дело — знает или не знает… — покачал головой Шурик. Слишком много вас там, в одном месте. Не дело это. Статистика против вас работает. Легко проколоться можно. Давай-ка съездим к вам: посмотрим. Как и что.
— Вместе поедем? — спросил Боец.
— Нет. — Шурик поднялся со стула. — Сейчас разбегаемся. Схема такая. Я ребят забираю к себе…
— Всех? — Максимов все еще не верил, что ему придется оставить гостеприимный дом Али.
— Всех, конечно.
— А куда? — спросил теперь Карпов.
— Найдется место. Не волнуйся. Толя. Возьмите у Лопаты и Бойца номера их мобильных. Завтра, рано утром, выходим на связь… Захар, с тобой тоже.
— Да ясен перец, — ответил Гинденблат.
— Так. Слушайте дальше. Ты… — Он посмотрел на Лопату: — Ты занимайся своими подземельями. Если найдешь подходы к «Пальме», это вообще будет сахар в шоколаде! Мы тогда там всех уберем. А ты, Ленчик…
— Да?
— Ты займись Анисимовым. Адрес пробьешь или помочь?
— Обижаешь, Шура.
— Ну и славно.
— Что с ним делать?
— Поговори. Если не расколешь, тащи его… Да хоть ко мне, за город. Там разберемся.
— Понял.
— Все. Мы едем к Николаичу, будем на связи.
— Ты говорил, Шура, что мобильные отслеживаются, — осторожно заметил Карпов.
— Ну, я думаю, это не тот случай. Григорьева, скорее всего, просто слушали дома. В смысле — его домашний телефон. Он слишком многим был нужен и слишком многие от него зависели. И, конечно, судмедэксперта держали на контроле… А мобильники пеленговать — это, честно говоря, запара! И потом, мы работаем на опережение. Они, наверняка, не ждут с твоей стороны нападения. Думают, что ты прячешься где-нибудь — под землю ушел…
— Под землю мы завтра уйдем, — поправил его Лопата.
— Ну, я фигурально…
— Я понимаю, — кивнул Михаил Романыч. — Только я — предметно.
— Все, хорош лясы точить. Считайте, что работа началась. Время пошло. Деньги прямо сейчас поделите, мне дайте мою долю. Могут пригодиться… И, Захар, налей-ка на посошок!..
Выйдя из домика Гинденблата, Лопата, Боец и сам Захар Яковлевич мгновенно растворились в вечерних сумерках, разойдясь в разные стороны. Они действовали с такой быстротой и скоординированностью, словно проделывали этот трюк уже неоднократно.
— Пошли такси ловить, — распорядился Шурик. — У меня джип тут стоит, да, боюсь, не стоит рисковать сейчас… Любой гаишник может всю малину нам… Это… Испортить, короче.
— А не боишься джип оставлять? Вот так — на ночь да в глухом месте?
— Какое ж тут глухое место? Тут ребята сторожат… Они Захара уважают. Чужих не пустят.
— Какие ребята? — спросил Карпов.
