Я расслабился и обнаглел. Я решил, что если в твоем кармане болтается хоть какая-то мелочь, то этого будет достаточно, чтобы подкупить всех и каждого. А потом из машины вылезли эти двое и надавали мне щелчков прямо по хвастливо задранному носу.
Все дело было в их ботинках. Хорошая кожа, вычищенная до блеска – и это посреди наших-то деревенских, превратившихся в кашу полей! Потом костюмы. Не какая-то там пошлая полоска на синем фоне, нет. Это была изящная, сидящая прямо по силуэту, сдержанная темно-коричневая ткань. И, наконец, их лица. Сухие, породистые, с едва уловимыми нотками презрения в глазах, спрятанных за очками в тонких оправах.
Все это были знаки, и я обязан был прочитать их – в конце концов, я ведь директор фабрики и должен быть всегда настороже, но мой взгляд замылился, детка. Ты понимаешь? Я полагал, что в моей жизни больше не будет проблем.
– Ну-с, джентльмены, – обратился я к ним, пока они, отряхивая ботинки, оглядывали окружающие просторы. – Предлагаю не рассусоливать. Пятьсот долларов каждому, и баста. Вы садитесь обратно в машину, едете туда, откуда прибыли, и мы забываем друг о друге навсегда. Идет?
Визитеры переглянулись, после чего один из них произнес – не мне, а как будто в сторону, будто я был пустым местом и не стоял рядом с ними:
– Мне послышалось или этот господин действительно только что предложил нам взятку?
– Вы не ослышались, уважаемый, – сказал я. – Я предложил вам по пятьсот долларов, чтобы вы убрались восвояси.
– И он только что нагрубил нам?
– Грубость не грубость, называйте это как хотите. Я хочу только, чтобы мы не тратили время – ни мое, ни ваше – и смогли быстрее вернуться к насущным делам.
– Вы – наше насущное дело, милейший, – сказал один из них с кривой усмешкой, а затем повернулся к своему компаньону. – Вызывайте полицию, Яков Семенович. Только что мы имели дело с попыткой дачи взятки должностному лицу, и в суде я подтвержу это как свидетель.
Вот тут-то я и понял, что дело запахло жареным.
– Постойте, господа, – сказал я. – Возможно, мы неправильно поняли друг друга. Возможно, я принял вас за кого-то другого.
– Позвольте поинтересоваться, за кого же?
– Вы даже представить себе не можете, сколько людей появляется здесь. Не такие образованные люди, как вы, нет. Люди – другого сорта, которые так и норовят стянуть часть моей прибыли под разными предлогами. Одни предлагают мне бандитскую крышу, другие обещают помочь с проверками, а третьи просто клянчат денег. Общаясь с этим сбродом, я начисто забыл приметы хорошего тона, господа – опустился до их уровня, если хотите – а потому по привычке начал разговаривать с вами так же, как с ними.
После этих слов визитеры переглянулись друг с другом и сдержанно кивнули – у них это получилось почти одновременно.
– Извинения приняты.
Тот, кого назвали Яковом Семеновичем, снял очки и стал протирать их шелковой тряпочкой. На тряпочке я заметил вышитые инициалы – «Я.С.».
– Ну, а теперь, – сказал я. – Когда мы закончили с прелюдией, позвольте уточнить, кто вы и с какой целью вы здесь?
Как в каком-нибудь фокусе перед моими глазами появились два раскрытых удостоверения. «Яков Семенович Гузман, – было написано в одном. – Старший советник губернатора Московской области по земельным вопросам». «Самуил Яковлевич Кацман, – гласило удостоверение номер два. – Заместитель старшего советника губернатора Московской области по земельным вопросам».
«Почему, – подумал я. – Неприятности в моей жизни всегда появляются в виде двух совершенно одинаковых с виду людей?» Так было с чеченцами, Азамом и Мурадом, так происходит сейчас – с этими Гузманом и Кацманом, словно бы появившимися на свет в результате клонирования. И хотя мне, несомненно, льстил тот факт, что я удостоился визита столь значительных лиц – на мой взгляд, это говорило, что мой уровень со времен чеченцев хорошо поднялся – то, что они принесли с собой именно неприятности, я не сомневался.
И те не заставили себя долго ждать.
– Вас, вероятно, поставили в известность относительно планов перспективной застройки этой местности? – спросил Кацман.
– Это должно было произойти, когда вы получали разрешение на свою фабрику, – добавил Гузман.
– Иначе говоря, здесь пройдет федеральная трасса в Петербург, – Кацман.
– Вы ведь получали разрешение и должны знать об этом, не так ли? – Гузман.
– Несомненно, – я (неуверенно).
– Строительство начнется через два месяца.
– Однако уже через пару недель, мы планируем пригнать сюда технику.
– Это очень печально, но вам придется закрыть фабрику.
– Очень-очень печально.
– И это все? – спросил я. – Так просто?
– Есть еще кое-что, – откликнулся с готовностью Кацман. – За хамство, которым вы нас встретили, отсчитайте нам по три тысячи долларов.
– Наличными, – добавил Гузман. – Сейчас же.
– В противном случае, нам придется инициировать против вас уголовное дело.
– По поводу взятки, которую вы пытались предложить нам в начале нашей беседы…
Вот так вот просто и изящно двое чиновников высокого ранга объявили мне о том, что мой бизнес накроется медным тазом, а заодно – будто бы между делом – опустошили мой сейф на шесть тысяч долларов.
В какой-то момент это стало настоящим абсурдом. Выяснилось, что в сейфе нет таких денег – и тогда мне пришлось лезть в свою машину, смотреть, не осталось ли чего в бардачке, перетряхивать полки рабочего стола и, в конце концов, буквально выгребать мелочь из карманов. Господа приняли гору скомканных бумажек с чрезвычайным достоинством – ни один мускул не дрогнул на их чопорных лицах. Садясь обратно в свою машину и захлопывая двери, они даже позволили себе легкую остроту.
– Приятно иметь с вами дело, – язвительно улыбаясь, сказал Кацман.
С трудом, но все же я сумел выдавить ответную улыбку:
– С вами тоже, господа.
Больше всего в тот момент я жалел о том, что у меня нет гранатомета. Как здорово, думал я, было бы взвалить его на плечо, присесть на одно колено и хорошенько пульнуть гранатой в сторону отъезжающего черного «мерседеса». А затем с легкой улыбкой наблюдать, как кувыркаются в воздухе, подброшенные взрывом чиновничьи причиндалы в виде дорогих очков, папок из хорошей кожи и начищенных до блеска ботинок. С детства ненавидел начищенные ботинки.
Что ж. Требовалось обдумать происходящее и поставить в известность партнера. Хотя, какой в этом смысл, ей-богу? Я наперед знал, что скажет Алеша Шнеерзон – а он скажет: «Слушай, чувак, не доставай меня своими проблемами. Я тут даю интервью в «Форбс», в «Вог», или куда-то там еще». Но, все же я решил делать все правильно – по законам и по
